Эллери Куин - Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса
— Кто? — Голос инспектора был подобен грохоту литавр.
Дрожащий палец указал на одного из присутствующих.
— Вот этот человек — мистер Вон.
Глава 12
Ричард Квин не рассчитывал, что Вон Дж. Вон сдастся так же легко, как его мальчик на побегушках. Несмотря на свою стеклянную челюсть, частный детектив и адвокат был ловким и циничным субъектом, хорошо знавшим цену доказательствам. Эллери с его блестящим аналитическим умом всегда вынуждал противника в последнем раунде признать себя побежденным, но ему редко приходилось сталкиваться с типами вроде Вона. Поэтому Квин pere[115] ждал, пока его противник поднимется после нокдауна.
Но Вон лишь едва коснулся пола коленями и тут же вскочил.
— Все это собачья чушь, папаша, — спокойно сказал он. — Конечно, вы разыграли эффектную сцену. Но будет ли это иметь значение в окружной прокуратуре или в зале суда? Вы могли до смерти перепугать это чмо, но я-то профессионал, а вы не можете опереться даже на деревянную ногу.
Инспектор молчал, ожидая, пока противник подставит себя под очередной удар.
— Попробуйте разыграть ту же сцену в Уайт-Плейнсе, папаша. Окружной прокурор положит вас на лопатки. Ему нужны доказательства, а не цветистые речи.
— То, что Гэррет указал на вас, Вон, не относится к цветистым речам. Вы отрицаете, что наняли его с целью скупки для вас содержимого этого дома?
— Ничего я не отрицаю. Да, я нанял это ничтожество. Я стараюсь по возможности ни во что не впутываться лично. Ну и что? В этом нет ничего противозаконного.
— Как это нет? — взвизгнула Корнелия Оупеншо. — А как вы назовете попытку кражи шести миллионов долларов?
— Я ничего не пытался украсть, куколка. Это дедуля так говорит. Вот пускай и докажет это в суде.
В дверях появилась массивная фигура аукциониста Келлера.
— Послушайте, когда все это кончится? — заговорил он. — Я не могу держать здесь людей вечно. Мистер Гэррет и мистер Квин собираются дальше предлагать цену? Я должен закрывать аукцион.
— Аукциона не будет, — проворчал шеф Флек. — Я сам его закрываю.
— На каком основании?
— На основании имеющихся у меня полномочий. Я представляю здесь закон, а новые данные требуют дальнейшего расследования. С аукционом придется подождать.
Вон глотнул из фляги.
— Судье по делам о наследстве будет что сказать по этому поводу.
— Вы мне угрожаете? — зарычал шеф полиции.
— Я? Упаси боже. Но в один прекрасный день эта путаница вас доконает.
— Как насчет моего гонорара? — пронзительным голосом осведомился Келлер.
— Теперь все запуталось окончательно, — сказал Флек. — Представьте номинальный счет, Келлер. А сейчас выметайтесь отсюда.
Аукционист повиновался, взывая к законам божеским и человеческим. Мистер Филл Дж. Гэррет потихоньку двинулся следом. Видя, что никто не обращает на него внимания, маленький человечек метнулся через порог и опрометью помчался с лестницы, из дома, из поместья к разумному миру, где можно поставлять клиентуру подпольным акушерам, будучи уверенным в результате.
— Вы утверждаете, Вон, — заговорил инспектор, — что ваши действия по найму этой маленькой вонючки для скупки содержимого Дома Брасса абсолютно законны. Но от них дурно пахнет. Душеприказчик несет юридическую ответственность за вверенное ему имущество — он обязан следить, чтобы никто, включая его самого, не украл его. Вы в большой передряге, Вон. Мисс Оупеншо права — вы пытались присвоить эти шесть миллионов. Там, где я вырос, это называлось попыткой кражи в особо крупных размерах.
Частный детектив выглядел задумчивым. Казалось, он взвешивает аргументы инспектора, дабы убедиться, содержат ли они золото.
— Я ничего не признаю, — сказал он наконец, — а только, развлечения ради, соглашаюсь с этим как с теорией. Но факт в том, папаша, что я ничего не знал о золоте под латунью. Все, что я сделал, — так это нанял Гэррета.
— Говорите по-английски.
— Я нанял его по указанию того, кто нанял меня.
— То есть?
— Я был посредником между маленьким парнем и большим. Ваша добыча — тот, кто побольше.
Инспектор с трудом сдерживался.
— И кто же это?
Вон поднес флягу к губам.
— Кто поручил вам нанять Гэррета? — прогремел шеф Флек.
— Хорошо, я вам скажу, — Вон вытер рот тыльной стороной ладони, — поскольку мне пригрозили обвинением в краже в особо крупных размерах. Вон тот субчик — Алистер.
* * *Глаза всех устремились на Девитта Алистера, чей взгляд обратился на Вона Дж. Вона со всем дружелюбием el toro,[116] смотрящего на el espada[117] в момент истины. Лицо его жены было ужасным.
— Ах ты, паршивая, грязная крыса! — заорал Алистер. — Какой же я дурак, что поверил твоему обещанию держать язык за зубами!
— Sauve qui peut,[118] приятель. — Вон пожал плечами. — Я не собираюсь сидеть за других, особенно за такого котяру, как вы.
Инспектор сиял.
— Похоже, мы кое-что выяснили. Значит, вы догадались, где золото, Алистер, и попытались заполучить его через двух посредников. Или это была ваша жена? Если подумать, вам бы мозгов на это не хватило. Должно быть, все придумала миссис Алистер, не так ли?
Казалось, Элизабет вот-вот в него плюнет.
— Мой совет одному из вас или вам обоим, — дружелюбно продолжал инспектор, — признаться как можно скорее. Я прав, шеф?
— Еще как правы, — недружелюбно отозвался Флек.
Две пары глаз Алистеров устремились друг на друга, и после молчаливого совещания решение было принято. Алистер заговорил отнюдь не воинственно, а слегка заикаясь, словно его обработали в задней комнате полицейского участка до случая с Мирандой.[119]
— Обо всем догадалась Лиз… моя жена. Она разбудила меня среди ночи, мы встали и отвинтили одну из картинных рам. Она оказалась тяжелее, чем если бы была латунной… Значит, это золото.
— Поэтому вы заключили сделку с Воном, а он поручил Гэррету скупить для вас содержимое дома, чтобы другим наследникам ничего не досталось. Неплохой замысел.
Алистеры снова обменялись взглядами. На этот раз заговорила миссис Алистер, словно не доверяя своему супругу.
— Предположим, вы правы. Тогда один из вас или вы оба прикончили Хендрика Брасса.
— Этого вы нам не пришьете.
— Я это доказал, миссис Алистер.
— Повторю то, что сказал Вон. Не в зале суда.
— Может быть. Но вы погрязли в этом по самые четыре уха.
— Ни в чем мы не погрязли! Да и ушей не четыре, а шесть.
