Элизабет Джордж - Прах к праху
Но все это, однако, как сознавал Линли, не снимало вопроса о Габриэлле Пэттен. То есть вопроса — кто она была, что сделала и сказала — избежать было нельзя, если он вообще хотел добраться до истины.
Дверь гостиной приоткрылась, и в комнату заглянул Дентон. Встретившись с Линли глазами, он скользнул в комнату и неслышно подошел к его креслу. Безмолвно спросив и получив в ответ кивок хозяина, налил тому виски и убрал графин на буфет. Линли улыбнулся этому ненавязчивому контролю над потреблением им крепких напитков. Дентон свое дело знает, сомнений нет. Пока он рядом, алкоголизм Линли не грозит.
— Что-нибудь еще, милорд? — Дентон повысил голос, чтобы быть услышанным. Линли знаком попросил убавить громкость. Бах стих, преобразившись в приятный музыкальный фон.
Линли задал вопрос, который задавать не требовалось, так как, судя по молчанию слуги, он уже знал ответ.
— Леди Хелен не звонила?
— С тех пор как ушла утром, нет. — Дентон прилежно стряхнул пушинку со своего рукава.
— И когда это было?
— Когда? — Дентон обдумал вопрос, подняв глаза к потолку работы Адама, как будто ответ находился там. — Примерно через час после вашего с сержантом отъезда.
Линли взял стакан и поболтал в нем виски, Дентон тем временем достал из кармана носовой платок и протер и без того чистую поверхность буфета. Потом перешел к одному из графинов. Линля прочистил горло и заставил свой голос звучать непринужденно.
— И как она вам показалась?
— Кто?
— Хелен.
— Показалась?
— Да. По-моему, я выразился ясно. Как она вам показалась? Вы знаете, что мы поссорились. Я не обвиняю вас в подслушивании у замочной скважины, но поскольку вы явились, можно сказать, к финалу, вы знаете, что у нас вышла размолвка. Так что ответьте на мой вопрос. Как она вам показалась?
— Ну вообще-то, она показалась мне такой, как всегда.
Хотя бы хватило великодушия изобразить сожаление, подумал Линли. Но Дентон был не силен в распознавании оттенков женского настроения, как доказало бы любое исследование его в высшей степени пестрой любовной жизни. Поэтому Линли продолжил расспросы. — Она была не в настроении? Не выглядела… — Какое слово он хотел употребить? Задумчивой? Грустной? На что-то решившейся? Раздраженной? Несчастной? Озабоченной? В данный момент подходило любое из них.
— Она выглядела как всегда, — сказал Дентон. — Выглядела как леди Хелен.
А это, как было известно Линли, означало невозмутимость. Что, в свою очередь, являлось сильной стороной Хелен Клайд. Умение владеть собой было для нее оружием не хуже винтовки Парди. Они не раз затевали словесную перестрелку, и никогда не изменявшая ей выдержка приводила Линли в бешенство.
Ну и черт с ним, подумал он и выпил виски. Ему хотелось добавить: «И с ней черт», но он не смог этого сделать.
— В таком случае, это все, милорд? — спросил Дентон. Его лицо утратило всякое выражение, а голос изобразил величайшую и раздражающую покорность — эдакое «чего изволите, сэр» и все такое прочее.
— Бога ради, оставьте Дживса10 на кухне, — сказал Линли. — И да — это все.
— Очень хорошо, ми…
— Дентон, — прервал его Линли. Тот ухмыльнулся.
— Конечно. — Он вернулся к креслу, в котором сидел Линли, и ловко завладел пустым стаканом. — Я сейчас ложусь спать. Как вам подать яйца на завтрак?
— Приготовленными, — ответил Линли.
— Неплохая идея.
Дентон вернул концерту Баха его первоначальную громкость и оставил Линли с его музыкой и его мыслями.
Линли изучал утренние газеты, разложив их на столе, когда к нему в кабинет пожаловал суперинтендант Малкольм Уэбберли, сопровождаемый едким запахом сигарного дыма, который опережал его на несколько футов, так что Линли, не отрываясь от газет, пробормотал: «Сэр», — здороваясь с начальником, прежде чем тот заговорил. Он сравнивал материалы в «Дейли мейл», «Тайме», «Гардиан» и «Дейли миррор», ему еще предстояло ознакомиться с «Индепендент», «Обзервер» и «Дейли телеграф» — пока что все газеты балансировали на тонкой грани, отделявшей их от явного неуважения к следствию. Ни одной четкой фотографии Джимми Купера. Ни единого упоминания имени шестнадцатилетнего подростка, который «помогал полиции в ее расследовании». Лишь сдержанное перечисление подробностей, представленных в таком порядке, что любой человек, обладающий хоть каплей ума, мог прочесть правду между строк.
— Кто контролирует поток информации? — спросил Уэбберли.
— Я, — ответил Линли.
— Не напорти. — Уэбберли взял «Дейли миррор», ознакомился и пробормотал: — Стервятники. Послушай, сынок. Я беспокоюсь. — Линли поднял голову. Уэбберли продолжал: — Если ты не проявишь осторожности, то потопишь свое же дело, прежде чем оно дойдет до суда.
— Я буду действовать осмотрительно, — ответа Линли. — Но это вопрос основ физики, нравится нам это или нет.
— То есть?
— Если увеличивать давление, изменится температура, — сказал Линли.
— Жидкости, Томми, а здесь — люди. Людей сварить нельзя.
— Вы правы. Их можно сломать.
Со словами: «Вот, раздобыла!» в кабинет влетела задыхающаяся Доротея Харриман с пачкой газет в руках.
— «Сан», «Экспресс», вчерашний «Телеграф» и вчерашняя «Мейл». — Обращаясь к Уэбберли, она заметила: — Зигмунд Фрейд выкуривал по двенадцать сигар в день. Вам известно об этом, суперинтендант Уэбберли? И закончил раком горла.
— Но готов поспорить, умер он с улыбкой на устах, — парировал Уэбберли.
Харриман выразительно закатила глаза.
— Что-нибудь еще, детектив-инспектор Линли?
— Это все, Ди.
— Сэр? — В дверях появилась сержант Хейверс. — Мальчика привезли. ,
Линли посмотрел на часы. Четыре минуты одиннадцатого.
— Отлично, — произнес он, снимая очки. — Я сейчас приду. Его адвокат с ним?
— Тип по фамилии Фрискин. Говорит, что на этот раз нашему Джимми больше нечего сказать полиции.
— Да? — Линли снял пиджак со спинки кресла и вынул из-под газет папку с материалами по делу Флеминга. — Посмотрим.
Он отправился в комнату для допросов, Хейверс засеменила рядом. Сверяясь с блокнотом, она сообщила последние новости. Нката проверял видеомагазин на Бервик-стрит, а другой констебль собирал сведения в Клэпеме, где в среду ночью якобы состоялся мальчишник. От инспектора Ардери по-прежнему не было сообщения о выводах ее экспертов относительно улик. Нужно ли позвонить в Мейдстоун и тряхануть этот курятник?
— Если они не дадут о себе знать до полудня, — сказал Линли.
— Хорошо, — отозвалась Хейверс и помчалась в дежурку.
Едва Линли открыл дверь в комнату для допросов, как Фрискин вскочил ему навстречу, попросив уделить ему минуту, и вышел в коридор.
