Агата Кристи - Том восьмой. Выпуск II
Пуаро вздохнул.
— И тем не менее, мой друг, — философски заметил Пуаро, — у меня такое чувство, будто доктор Андерсен — это трехголовый великан Герион, которого я, как и мой мифологический прототип… должен обезвредить.
Джепп с удивлением уставился на Пуаро.
— Вы что, дорогой Пуаро, — спросил он, — начитались старинных мифов?
— Вам этого не понять, дорогой Джепп, — улыбнулся Пуаро.
— А вам, мой дорогой Пуаро, — иронически заметил старший инспектор Скотленд-Ярда и рассмеялся, — впору организовывать свою собственную секту с девизом: «На свете нет умнее никого, нежели Эркюль Пуаро. Аминь».
III
— Как же здесь хорошо! — с чувством сказала мисс Карнаби, поднявшись на холм.
— Я же тебе говорила, Эми!
Подруги сидели на склоне небольшого холма и любовались морем. Море было голубое, трава под ногами ярко-зеленая, а скалы и земля — красные.
Это место называлось храмом на Зеленых холмах и занимало площадь в шесть акров[29]. Это был полуостров, который от материка отделяла только узкая полоска земли.
— Красная земля, — задумчиво прошептала миссис Клегг, — это земля надежды, где можно найти уединение.
— Вчерашняя проповедь пастыря была захватывающей, — глубоко вздохнув, сказала Эми.
— То ли еще будет сегодня вечером, моя дорогая, — заверила подругу миссис Клегг. — На празднике Полной паствы.
Мисс Карнаби прибыла в храм на Зеленых холмах неделю назад. Предлогом для посещения послужила беседа с подругой.
— Вся твоя религия, — сказала Эми подруге, — чепуха! Как можешь ты, такая умная женщина, верить в такие глупости.
Тогда-то подруга и пригласила ее посетить вместе с ней храм на Зеленых холмах.
Приехав туда, Эми на предварительной беседе прямо сказала доктору Андерсену:
— Я не хочу притворяться, доктор, что верю в эту чепуху! Мой отец — священник англиканской церкви, и я считаю, что только эта вера — истинная. И вообще я ни в какие божественные чудотворные доктрины не верю.
Крупный золотоволосый мужчина с голубыми глазами понимающе смотрел на нее.
— Дорогая мисс Карнаби, — сказал он. — Вы — подруга миссис Клегг, и поэтому добро пожаловать в нашу скромную обитель, в наш храм на Зеленых холмах. И поверьте мне, наши доктрины не божественны, и здесь приветствуются и уважаются в равной степени все религии и принимаются все убеждения.
— Но это неправильно, — сказала непоколебимая в своей вере истинная дочь покойного священника англиканской церкви Томаса Карнаби. — Так не должно быть.
— В доме отца все сыновья — равны, — откинувшись на спинку стула, сказал удивленный доктор Андерсен. — Помните это, дорогая мисс Карнаби.
— А он действительно красивый мужчина, — выйдя из дома, сказала Эми своей подруге.
— Да, — согласилась миссис Клегг. — И он какой-то неземной.
Эми кивнула. Она и сама почувствовала, что от доктора Андерсена действительно исходила какая-то неведомая, таинственная сила.
Она взяла себя в руки. Она приехала сюда не дифирамбы петь Великому пастырю. Перед ее глазами возник Пуаро — такой далекий, но удивительно земной.
«Эми, — сказала она себе. — Возьми себя в руки. Помни, зачем ты сюда приехала…»
Но дни шли, и постепенно она привыкла к размеренной жизни в храме на Зеленых холмах: к спокойствию, царившему вокруг, к простой пище, к торжественности богослужения, к проникновенным проповедям Великого пастыря — все печали и горести отошли на задний план, забылись, вокруг были только мир и любовь.
И вот сегодня вечером должен быть праздник, праздник Полной паствы, сегодня вечером Эми Карнаби станет членом паствы Великого пастыря.
Праздник проходил в белом, сверкающем огнями здании, которое члены паствы называли Священной обителью. Верующие, одетые в овечьи шкуры и обутые в сандалии, с обнаженными до плеч руками, собрались перед заходом солнца. В центре зала на приподнятой платформе стоял высокий, золотоволосый и голубоглазый доктор Андерсен. В руке он держал золотой пастуший посох.
Наконец он высоко поднял посох, и в мертвой тишине прозвучал его голос:
— Где моя паства?
— Мы здесь, о пастырь! — отозвалась толпа.
— Наполните свои сердца радостью и благодарственной молитвой. Сегодня праздник веселья. Вас ждет возвышенное наслаждение.
— Праздник веселья вошел в нас, — ответила толпа.
— Нет больше печали, нет больше боли. Только радость.
— Только радость, — вторила толпа.
— Сколько голов у Великого пастыря?
— Три! Золотая, серебряная и медная.
— Сколько тел у паствы?
— Три! Плоть, разрушение и восстановление.
— Как вы войдете в паству?
— Через таинство крови.
— Вы готовы к таинству?
— Готовы, — вопили со всех сторон.
— Завяжите глаза и протяните вашу правую руку.
Все послушно завязали глаза приготовленными заранее зелеными повязками. Мисс Карнаби сделала то же самое.
Великий пастырь шел вдоль рядов верующих. Стали слышны вскрики, стоны, бормотание.
«Богохульство, да и только, — подумала про себя Эми. — Собрались одни истерички. Необходимо соблюдать спокойствие и хладнокровие. Посмотрим, что будет дальше».
Наконец он подошел к ней, взял ее руку, подержал какое-то время, и внезапно руку Эми пронзила острая боль.
— Таинство крови принесет вам радость, — пробормотал Великий пастырь и удалился.
— Снимите повязки и вкусите радость наслаждения таинства крови! — прозвучала команда.
Эми Карнаби сняла повязку и огляделась. Солнце опускалось за горизонт. Близились сумерки. Она заметила, что ее товарищи вокруг выросли до неимоверных размеров. Она решила было уходить, как вдруг ей стало весело, она почувствовала себя счастливой. Уходить уже не хотелось. Она присела. Почему ее считают одинокой, несчастной женщиной? Она не одинока, с ней ее мечты, а в мечтах она может улететь куда угодно.
Она подняла руку, призывая всех живущих на земле послушать ее. Завтра она создаст общество всеобщего благоденствия, где не будет ни войн, ни нищеты, ни болезней. Она, Эми Карнаби, создаст новый мир. Но это будет завтра, а сейчас можно немного отдохнуть.
Ноги ее подкосились, она упала и… стала засыпать, погружаясь в мир сновидений.
Неожиданно этот мир исчез, и Эми проснулась. Ноги у нее затекли, лежать было неудобно. Она встала, потянулась. Что же произошло? Всю ночь она летала в мечтах, видела удивительные сны.
В небе светила луна, и Эми смогла различить стрелки своих наручных часов. К ее величайшему изумлению, они показывали только девять часов сорок пять минут вечера. Солнце (она это помнила хорошо) садилось в восемь часов десять минут. Значит, она проспала только один час тридцать пять минут. Невероятно, но факт!
