Дороти Сэйерс - Найти мертвеца
— Трудно сказать. Однако, мне кажется, что он не стал бы ждать, когда это дело выплывет наружу. Вероятно, он поприсутствовал бы при дознании, и если коронер проявил какие-нибудь признаки несогласия с самоубийством, то он внезапно объявился бы, чтобы развеять все сомнения, выразив все хорошо подобранными словами. Видите ли, вся прелесть исполнения роли бродячего парикмахера и представила ему прекрасное оправдание появлений и исчезновений подобно Чеширскому коту, а также и смену имен. Кстати, по-моему, мы обнаружим, что он действительно когда-то жил в Манчестере, поэтому и знал так много о заброшенных улицах и о парикмахерских заведениях этого города, функционирующих в далеком прошлом.
— Тогда понятно, что обычно он носит бороду.
— О да. Он просто сбрил ее, когда начал играть свою роль. Потом же, когда вернулся в Лондон, ему всего лишь понадобилось наклеить фальшивую бородку и под другим именем отправиться в отель и какой-то короткий период носить эту бороду при поездке в Кенсингтон. Если служитель кинотеатра случайно заметил бы в туалете джентльмена, наклеивающего фальшивую бороду, чего, кстати, он мог и не делать, — то не дело служителя вмешиваться в это; а Моркам старался изо всех сил отвлечь любых свидетелей. Если бы не чрезвычайная настойчивость и быстрота Бантера, то он двадцать раз потерял бы его след. Он ведь чуть-чуть не упустил Моркама в кинотеатре. Допустим, Бантер последовал бы за Моркамом в туалет. Моркам отложил бы свою затею с бородой, и тогда преследование продолжилось, но Бантер не растерялся, и у Моркама создалось впечатление, что путь свободен и опасности нет. Сейчас за домом Моркама следит Скотланд-Ярд, но, полагаю, они обнаружат, что этот джентльмен лежит больной в постели, а за ним ухаживает его преданная жена. Когда его борода отрастет снова, он возникнет опять, а тем временем миссис Моркам, которая была актрисой и несколько разбирается в гриме, проследит, когда борода примет соответствующий вид, чтобы можно было допустить в комнату «больного» служанку.
— Это что касается Моркама, — проговорил Глейшер. — Ну, а как же быть с Велдоном? Мы почти выбросили его из нашего дела. Теперь нам придется ввести его обратно. Он приезжает на своем «моргане» за два дня до убийства, чтобы занять место и разбить палатку на Хинкс-Лэйн, о чем, видимо, кто-то предварительно достаточно хорошо разузнал. Скорее всего это была миссис Моркам. Велдон объясняет свое присутствие на этом месте, рассказывая всякие небылицы о том, что следит за любовными делами своей матери. Ладно… Но вот что я хотел бы знать — зачем он вообще приехал и ввязался во все это дело, идя на такой огромный риск? На месте убийства его не было, поскольку нам известно, где он находился в 1.30 и даже в 1.55, и мы не можем, так или иначе пренебрегать этим временным промежутком, даже если предположить, что Перкинс лжет, чего мы тоже не можем доказать. И он не мог приехать к Утюгу, ибо нам известно, где находился в 12 часов дня…
— Разве? — мягко спросила Гарриэт.
Она присоединилась к собравшимся на половине заседания и тихо сидела в кресле, положив шляпу на колени и закурив сигарету.
— Вот именно, разве нам неизвестно об этом? — вторил ей Уимси. — Мы считали, что знаем, когда миссис Моркам предположительно была неоспоримым свидетелем алиби Велдона, но известно ли нам это сейчас? По-моему, понятен блеск в глазах мисс Вэйн, который намекает на то, что она близка к тому, чтобы продвинуть нас вперед. Говорите! Я готов выслушать вас! Что раскопал неутомимый Роберт Темплтон?
— Мистер Велдон, — проговорила Гарриэт, — не делал ничего предосудительного в Уилверкомбе в четверг, 18-го. Он вообще ничего не делал в Уилверкомбе. Попросту его там не было. И он не покупал воротничков. Он не заходил в Зимний Сад. Миссис Моркам приехала и уехала одна, и нет никакого свидетельства, что мистер Велдон во всех точках ее поездки находился вместе с ней.
— О, провидческая душа! Вот, она моя репутация! Я говорил, что алиби на два часа будет разрушено! А ведь оно было крепко и нерушимо как сама скала Утюг. Я говорил, что настоящее алиби будет в Уилверкомбе, а оно разлетелось вдребезги как глиняный кувшин. Я не гожусь в ищейки по сравнению с вами, прекрасная дева! И теперь прощай навеки, спокойный разум! Прощай навеки чувство самодовольства и удовлетворения! Прощай навсегда моя утраченная профессия! Вы уверены насчет этого?
— Достаточно хорошо. Я заходила в отдел мужской одежды и спросила насчет подобных воротничков, которые якобы покупал мой муж 18-го числа. Есть у тебя счет? Нет. Какого вида воротнички? Как выглядел мой муж? Я описала Генри Велдона и его темные очки. И никто не вспомнил его. Может, заглянете в журнал? Ну, что ж, они посмотрели в журнале покупок, который у них лежит возле кассы. О да, вспомнил помощник продавца. Он вспомнил ТЕ воротнички. Они были проданы даме. Даме? Ах, да, это моя золовка, не беспокойтесь. Я описала миссис Моркам. Да, именно эта леди. В то утро они больше никому не продавали воротничков? Нет. В таком случае эти воротнички должны быть в наличии. Так что я купила их шесть штук — вот они — и спросила, не видели ли они тогда джентльмена, ожидающего в машине. Для джентльменов ведь ТАК необычно — ходить по магазинам. Нет, джентльмена не было. Помощник продавца выходил со свертком к машине, которая была пуста. Итак, потом я отправилась в Зимний Сад. Я, конечно, знала, что о Велдоне уже спрашивали, однако спросила их о миссис Моркам, и нашла служащего, который вспомнил ее по описанию наружности, манере одеваться и по тому обстоятельству, что она делала пометки в программе. Конечно, для Велдона. После я расспросила полисмена, у которого пост на Рыночной площади. Такой симпатичный, смышленый полисмен. Он вспомнил машину из-за ее смешного номера, и заметил, что в ней никого не было, кроме леди, сидящей за рулем. Он видел ее снова, когда она отъезжала; и по-прежнему в машине находилась только леди и больше никого. Так-то вот! Разумеется, миссис Моркам могла высадить Велдона в какой-нибудь точке между Дарли и Уилверкомбом, но что касается его пребывания в Уилверкомбе, то могу поклясться, что его там вовсе не было; во всяком случае, на Рыночную площадь он с ней не приезжал; как он утверждал.
— Н-да… — пробормотал Глейшер. — И теперь достаточно понятно, где он находится. Он ехал верхом на этой чертовой кобылке вдоль берега. Выехал он в 11 часов и вернулся в 12.30 или около того. Но зачем?
— Это тоже понятно. Он-то и был Всадником с Моря. Но все-таки он не убивал Поля Алексиса. Кто же его убил?
— Ну, милорд, — сказал Умпелти, — нам надо вернуться к нашей первоначальной мысли. Велдон принес новости о заговоре, и бедняга Алексис от горя покончил с собой.
