Лин Гамильтон - Китайский алхимик
Офис Майры находился на верхнем этаже небоскреба к востоку от отеля, в том районе Пекина, где располагались иностранные посольства. На следующий день после обмена обычными любезностями и пары чашек китайского чая мы приступили к делу. Майре было лет сорок, и она оказалась большим профессионалом и скромным человеком. Похоже, она свободно владела мандаринским наречием, хотя мне было сложно об этом судить, и прекрасно разбиралась в теме разговора. С нами была ее помощница Руби, молодая женщина, которая накануне встретила меня в аэропорту.
— С помощью Руби я кое-что разузнала об аукционе произведений искусства, — начала Майра. — Позвольте мне немного отвлечься и сказать, как мне все это понравилось. Почему-то аукцион кажется мне гораздо интереснее, чем другое совместное начинание китайских и североамериканских компаний, желающих производить здесь пластиковые приборы. Итак, вот что я узнала: во-первых, в Китае аукционы произведений искусства — совершенно новое явление. У нас нет такого опыта, как, скажем, в Гонконге. Во-вторых, аукционные дома должны получать лицензии от Китайского Бюро культурного наследия. Я пришла к выводу, что большинство этого не сделали. Другими словами, аукционных домов намного больше, чем лицензий. В-третьих, если вы спросите у четырех человек о количестве лицензированных аукционных домов, то получите четыре разных ответа, а это означает, что очень сложно определить, у какого дома есть лицензия, а у какого ее нет. В-четвертых, причиной этого может быть тот факт, что муниципалитет Пекина также выдает лицензии. По общему мнению, его стандарты ниже, чем у Бюро культурного наследия. В-пятых, даже лицензированные аукционные дома не имеют опыта проведения аукционов произведений искусства в силу того, что эта тенденция появилась совсем недавно. В-шестых, в Пекине, вероятно, имеется всего пять аукционных домов, которые имеют лицензии Бюро. И в-седьмых, «Дом драгоценных сокровищ» к ним не относится. Итак, в заключение…
— Покупатель действует на свой риск, — перебила я.
— В высшей степени риск для покупателя, — согласилась Майра. — В Китае рынок художественных ценностей почти не контролируется. При подобных обстоятельствах никакую оценку нельзя считать точной…
— Объясните, чем это отличается от любого другого места. У меня на родине оценкам тоже нельзя доверять. Самые различные предметы объявляются «найденными». Другими словами, никаких гарантий.
— Конечно. Но там уважаемые аукционные дома с опытными сотрудниками…
— Могу вас уверить, что и это не дает стопроцентной гарантии. Некоторые известные аукционные дома были замешаны в скандалах, пошатнувших рынок произведений искусства и предметов старины. Я не сравниваю авторитетные аукционы Европы и Северной Америки с китайскими, потому что ничего не могу сказать по этому поводу, просто я уверена, что осторожность надо соблюдать везде.
— Сомневаюсь, чтобы вы видели что-то подобное. Один довольно уважаемый аукционный дом обвинили в том, что он продавал украденные картины. Это работы современного художника, выяснилось, что он жив и обвиняет аукционный дом в торговле украденными картинами. Никто не знает, что там произошло на самом деле. Я хочу сказать, что нам неизвестно, кто именно выставил картины на торги, потому что в Китае, как и во всем мире, аукционный дом обязан скрывать имена продавца и покупателя по их просьбе. Но это не внушает особой уверенности. Что касается «Дома драгоценных сокровищ», он возник недавно. В какой-то степени он появился из ниоткуда. Я пыталась выяснить, кому он принадлежит, и узнала название другой корпорации, которая также мне неизвестна. Однако несколько месяцев назад «Дом драгоценных сокровищ» был торжественно открыт, и там прошли первые торги. За маленький рисунок императора эпохи Мин им удалось получить головокружительную сумму, так что об аукционном доме скоро все заговорили. Что касается танской серебряной шкатулки, то мой партнер Ева Рети сообщила, что вам известно, как она выглядит, и что вы сможете отличить подделку, если это и в самом деле подделка.
— Да, я знаю, как она выглядит. В Нью-Йорке я как следует рассмотрела ее. У меня есть фотография из каталога «Моулзуорт и Кокс», а также фотографии под разными углами, сделанные со шкатулки, которая принадлежала Дори, точнее, являлась частью ее имущества. Думаю, в этом плане проблем не будет. Однако меня беспокоит языковой барьер.
— Мы с Руби будем для вас переводить.
— Возможно, вам придется делать это быстро. Если предложений цены будет много, все будет проходить в темпе.
— Мы справимся. Мы уже занимались переводом для нескольких крупных проектов. Мы понимаем, что поставлено на карту. Я говорю довольно бегло, но не могу читать. Руби, конечно, может. Поэтому при необходимости она поможет нам с любым текстом, к тому же она считает быстрее меня. Если нам повезет и вы получите шкатулку, мы сразу же увезем ее и проследим, чтобы она была передана музею в Сиане. В любом случае вы не сможете вывезти ее из страны, учитывая, что ее возраст намного превосходит возраст вещей, которые вывозить можно. Вероятно, вам известно, что Китай прекращает экспорт древностей.
— Меня интересует, почему тот, кто уже легально вывез шкатулку из Китая, снова возвращает ее, чтобы продать, — заметила я.
— Из-за цен. Сейчас в определенных кругах появилось много очень богатых людей, которые хотят все самое лучшее. Я упомянула о рисунке императора эпохи Мин. Он был продан где-то в пределах четырех миллионов юаней. Сейчас доллар США стоит около восьми юаней. Мне сказали, что это намного больше той суммы, которую можно было бы получить за границей.
— Полагаю, это также объясняет, зачем владелец шкатулки в последний момент снял ее с торгов в Нью-Йорке.
— Возможно. Предварительный осмотр завтра днем. Вы готовы?
— Да.
— Хорошо. Мы с Руби там будем.
Чтобы добраться до «Дома драгоценных сокровищ», надо войти в довольно безлюдную офисную высотку недалеко от Цзянгомэньвай Дацзе, или улицы Цзянгомэнь. «Дацзе» обозначает улицу или проспект. Окончание «вай» указывает на то, что эта улица находилась за пределами старинных городских стен, окружавших древний город. Цзянгомэньвай Дацзе является частью основной оси Пекина, идущей с востока на запад, которую часто называют авеню Чанань, хотя она несколько раз меняет свое имя, и которая пролегает перед Запретным городом, между ним и площадью Тяньаньмынь. Осью Пекина, идущей с севера на юг, был и остается Запретный город, который выстроен в этом направлении.
«Дом драгоценных сокровищ» располагался на втором этаже, куда вел длинный эскалатор слева от входа в здание. Стеклянные двери в зал были открыты. За дверями стоял стол, за которым сидел, глядя на экран компьютера и не обращая на нас внимания, человек в пиджаке с логотипом аукционного дома на кармане. В комнате кроме нас было только два посетителя. Я была удивлена, если не сказать разочарована, тем, что одним из них был Бертон Холдиманд. Мне показалось, что он очень бегло говорил по-китайски с довольно привлекательным молодым человеком. Не знаю, почему меня удивил тот факт, что Бертон говорит по-китайски. В конце концов, он работал в этой области. Почему бы ему и не выучить язык? Но в предстоящей аукционной войне это было его преимуществом.
