Рекс Стаут - В лучших семействах
— Эй, Лидс!
— Я же сказал — подождите! — донесся его голос из темноты.
Даже если он решил не брать меня с собой, в таком кромешном мраке мне было за ним не угнаться, так что я посчитал самым разумным обогнуть дом и попытаться разыскать площадку, где стояла моя машина. Найдя ее и отомкнув дверцу, я забрался внутрь и извлек из бардачка фонарик. Я надеялся, что он хоть чуть-чуть уравняет меня с Лидсом при ночных странствиях по окрестностям. Я запер дверцу, посветил вокруг, потом выключил фонарик и вернулся к входной двери.
Послышались шаги, сперва вдалеке, потом ближе, и вскоре Лидс возник в квадрате света, падающего из проема окна прихожей. Он был не один. Впереди, натягивая поводок, бежала собака. Когда они поравнялись со мной, я учтиво отступил в сторону, но пес не обратил на меня ровным счетом никакого внимания. Лидс открыл дверь, впустил собаку и вошел следом; я замыкал шествие.
— Встаньте перед ней, — приказал Лидс, — примерно в ярде, и не шевелитесь.
Я повиновался.
— Знакомься, Геба!
Тут только зверюга признала, что заметила мое присутствие. Она задрала морду, приблизилась и не спеша обнюхала мои ноги. Когда она покончила со мной, Лидс шагнул к лавке, на которой лежал труп Нобби, и жестом подозвал собаку.
— Нюхай, Геба! — велел он, легонько погладив шерсть на животе мертвого пса.
Она вытянула жилистую шею, принюхалась, отступила и посмотрела на хозяина.
— Не будь такой самоуверенной, — сказал Лидс и ткнул пальцем в направлении тела. — Нюхай еще.
Собака послушалась, обнюхала труп Нобби еще раз и снова посмотрела на Лидса.
— Я и не знал, что они ищейки, — заметил я.
— Они обучены всему, чему можно. — Видимо, Лидс подал какой-то сигнал, хотя я ничего не заметил, так как собака вдруг устремилась к двери, увлекая за собой хозяина. — У них у всех превосходное чутье, а у Гебы оно просто потрясающее. Кстати, она мать Нобби.
Снаружи, на каменной плите, на которой мы обнаружили Нобби, Лидс сказал:
— Бери след, Геба, — и после того, как она, издав низкий горловой звук, натянула поводок, добавил: — Тихо. Говорить буду я.
Собака увлекла нас за угол дома, через стоянку для машин, вдоль стены хозяйственной постройки к самому концу псарни. И вдруг остановилась и задрала голову.
Лидс выждал полминуты, потом заговорил:
— В чем дело? Запуталась? Бери след!
Я включил фонарик, но после сердитого замечания Лидса выключил его. Геба опять издала горлом тот же странный звук, опустила нос к земле и устремилась вперед. Мы пересекли луг по тропинке, добрались до опушки и углубились в лес. Хотя шли мы достаточно быстро, для меня это казалось легкой прогулкой по сравнению с гонкой, которую задал мне Лидс давеча. Несмотря на то, что деревья еще стояли голые, в лесу было темно, хоть глаз выколи, но если я еще не полностью утратил способность ориентироваться, то мы продвигались вдоль той самой дорожки, по которой я проходил уже дважды, если можно назвать ходьбой мои неуклюжие попытки поспевать за Лидсом.
— Мы ведь направляемся к усадьбе вашей кузины, не так ли? — решил удостовериться я.
В ответ Лидс только невнятно буркнул.
Углубившись в лес, мы прошли ярдов двести вверх по косогору, потом примерно столько же тропинка тянулась ровно, а затем, как я припоминал, начинался долгий пологий спуск прямо до ухоженных угодий Берчвейла. И вот примерно посредине ровного участка Геба вдруг сошла с ума. Она внезапно резко рванулась в сторону, так дернув Лидса, что он заплясал, пытаясь удержаться на ногах, потом круто развернулась, прижалась к его ногам и стала тоненько и протяжно подвывать — совсем не так, как прежде.
Лидс резко сказал ей что-то, но я не разобрал его слов. К тому времени мои глаза уже достаточно свыклись с окружающим мраком. Но я вовсе не утверждаю, что уже тогда, в темноте среди деревьев, с расстояния двадцать футов распознал то пятно на земле. Тем не менее я настаиваю, что в тот миг, когда я включил фонарик, я понял, что передо мной лежит тело миссис Барри Рэкхем.
На сей раз меня не стали отчитывать. Мы с Лидсом сошли с тропинки и преодолели эти двадцать футов. Она лежала на боку, точь-в-точь, как Нобби, шея была неестественно вывернута, так что лицо смотрело в небо, и я даже на мгновение подумал было, что у нее сломана шея, но потом разглядел, что белый свитер спереди обагрен кровью. Я наклонился и наложил пальцы на ее запястье. Лидс, подобрав сухой лист, опустил его на ее рот и ноздри и попросил меня стать рядом с ним на колени, чтобы заслонить листок от ветра.
Посмотрев на неподвижный лист секунд двадцать, Лидс сказал:
— Она мертва.
— Да. — Я встал на ноги. — Даже если и нет, она все равно не дотянула бы до дома. Я пойду…
— Ее убили, да?
— Безусловно. Я пойду и…
— Господи. — Он резко вскочил и выпрямился. — Сначала Нобби, потом она… Оставайтесь здесь… — Он быстро шагнул вперед, но я успел схватить его за руку. Он резко вырвался.
— Успокойтесь, — быстро заговорил я. Я снова держал его за руку и чувствовал, как он дрожит. — Если вы сейчас ворветесь туда, одному Богу известно, что вы можете натворить. Побудьте здесь, а я пойду…
Он опять вырвался и быстро зашагал прочь.
— Подождите! — скомандовал я, и он замер как вкопанный. — Сперва вызовите доктора и позвоните в полицию. Сразу же. Я вернусь в ваш дом. Мы оставили нож в теле собаки, а кое-кому этот нож может понадобиться. Вы можете приказать Гебе охранять миссис Рэкхем?
Он заговорил, обращаясь не ко мне, а к собаке. Та в два прыжка очутилась рядом. Лидс наклонился, прикоснулся к трупу кузины и сказал:
— Сторожи ее, Геба.
Собака послушно уселась, а Лидс, ни слова не говоря, повернулся и сгинул. Не прыгнул, не побежал, а просто растворился в темноте. Я крикнул вдогонку:
— Позвоните в полицию до того, как убьете кого-нибудь!
Потом разыскал тропинку и направился назад, к Хиллсайд Кеннелз.
Благодаря фонарику, добрался я без приключений. На сей раз, услышав мое приближение, собаки подняли истошный лай, так что, искренне надеясь, что все двери на запоре, я все же достал пистолет и держал его наготове, пока не миновал псарню. Слава Богу, никто на меня не набросился, а оглушительный лай, словно по волшебству, прекратился в тот миг, как я переступил порог дома и закрыл за собой дверь. Видимо, когда враг проникал в дом, доберманы предоставляли его на растерзание хозяину.
Нобби лежал на лавке, и нож по-прежнему торчал из раны в боку. Я сразу прошел в маленькую гостиную, где давеча приметил телефонный аппарат, включил свет, подошел к столику, вызвал телефонистку и сказал ей нужный номер. Наручные часы показывали пять минут первого. Я надеялся, что Вульф не забыл подключить внутренний телефон, прежде чем улечься спать. К счастью, он не забыл. На пятый звонок трубку сняли, и послышался недовольный голос:
