Жорж Сименон - Мегрэ ищет голову
Он не мог это проверить теперь же: вернулся Лапуэнт. Отхлебнув глоток вина, инспектор начал:
– Есть один поезд на Пуатье по будним дням, в четыре сорок восемь. Комиссар вокзальной полиции уже опросил двух служащих, но они не видели никого, кто соответствовал бы названным приметам. Он будет продолжать поиски и сообщит вам результат. Однако считает, что надежнее было бы позвонить в Пуатье. Так как поезд делает по дороге несколько остановок и далее следует на юг, в Пуатье выходит меньше пассажиров, чем садится на вокзале Монпарнас.
– Передай это Люкасу. Пусть позвонит в Сент-Обен и ближайшие деревни. Там где-то должен быть полицейский пост. Есть также постоялые дворы.
Лапуэнт попросил еще несколько жетонов, и г-жа Калас равнодушно протянула их. Она ни о чем не спрашивала и, кажется, находила естественным, что ее расспрашивают о поездке мужа. Ей, однако, было известно о находке в канале Сен-Мартен и о поисках, которые целый день продолжались почти под ее окнами.
– Вы видели Антуана в последнюю пятницу?
– Он никогда не приходит по пятницам.
– Почему?
– Потому что у него другой маршрут.
– Но после пяти часов?
– Мой муж почти всегда уже дома.
– Он не приходил ни после обеда, ни вечером?
– Нет.
– Вы двадцать четыре года замужем за Омером Каласом?
– Я живу с ним двадцать четыре года.
– Вы не состоите с ним в браке?
– Состою. Мы зарегистрировались в мэрии Десятого округа, но только шестнадцать или семнадцать лет назад. Мне нужно сосчитать.
– У вас есть дети?
– Дочь.
– Она живет здесь?
– Нет.
– В Париже?
– Да.
– Сколько ей лет?
– Только что исполнилось двадцать четыре. Она родилась, когда мне было семнадцать.
– Это дочь Омера?
– Да.
– Без всякого сомнения?
– Без всякого.
– Она замужем?
– Нет.
– Живет одна?
– У нее квартира на острове Сен-Луи.
– Работает?
– Она ассистентка профессора Лаво, одного из хирургов больницы Отель-Дье.
В первый раз она ответила больше, чем это было строго необходимо. Уж не сохраняла ли она, несмотря ни на что, некоторые общие всем людям чувства, например гордость за дочь?
– Вы видели ее в прошлую пятницу?
– Нет.
– Она навещает вас?
– Иногда.
– Когда она была в последний раз?
– Недели три назад, быть может, месяц.
– Ваш муж был здесь?
– Как будто.
– Ваша дочь с ним ладит?
– Она старается как можно меньше общаться с нами.
– Она что, стыдится?
– Наверное.
– В каком возрасте она оставила дом?
Теперь ее щеки чуть порозовели:
– В пятнадцать лет.
Голос ее звучал суше.
– Не предупредив вас?
Она утвердительно кивнула.
– С мужчиной?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Это ничего не меняет.
В зале остались теперь только игроки в домино, которые укладывали фишки в коробку и стучали монетой по столу. Г-жа Калас поняла и пошла налить их стаканы.
– Это не Мегрэ? – спросил вполголоса один из них.
– Да.
– Что ему от вас нужно?
– Он не сказал.
Точно так же, как и она его об этом не спросила. Она направилась на кухню, вернулась в бар и объявила:
– Когда вы кончите, я пойду поем.
– Где вы обычно едите?
Она указала на один из столиков в глубине зала.
– Я сейчас кончаю. У вашего мужа не было приступа аппендицита несколько лет назад?
– Тому лет пять-шесть? Ему делали операцию.
– Кто?
– Сейчас вспомню. Доктор Гран… Гранвале. Ну да! Он жил на бульваре Вольтер.
– Он там больше не живет?
– Умер. Во всяком случае, так нам сказал один посетитель, которому он тоже делал операцию.
Если бы Гранвале был жив, он мог бы сообщить, был или не был на животе у Омера Каласа дугообразный след дроби. Надо будет завтра разузнать у ассистентов и сиделок. Если только, разумеется, в одной из деревень возле Пуатье не обнаружится живой Калас.
– Не попадал ли в вашего мужа когда-то, много лет назад, заряд охотничьей дроби?
– С тех пор как я его знаю, нет.
– Он не был охотником?
– Может, ему и случалось охотиться, когда он жил в деревне.
– Вы никогда не видели у него на животе не очень заметные шрамы, расположенные в виде дуги?
Она старалась вспомнить, нахмурила брови и наконец отрицательно покачала головой.
– Вы уверены?
– Я уже давно не видела его так близко.
– Вы любили его?
– Не знаю.
– Сколько времени он был вашим единственным мужчиной?
– Годы.
Она вложила в это слово особый оттенок.
– Вы познакомились очень молодыми?
– Мы из одной деревни.
– Откуда?
– Деревушка на полпути между Монтаржн и Жьеном, она называлась Буассанкур.
– Вы никогда больше не приезжали туда?
– Нет.
– С того времени, как сошлись с Омером?
– Мне было семнадцать, когда я уехала.
– Вы были беременны?
– На шестом месяце.
– Люди об этом знали?
– Да.
– Ваши родители тоже?
Все с той же простотой, в которой было нечто от галлюцинации, она сухо проронила:
– Да.
– Вы их больше не видели?
– Нет.
Лапуэнт, закончивший инструктировать Люкаса, вышел из кабины, утирая платком пот.
– Сколько я должен? – спросил Мегрэ. Она задала свой первый вопрос:
– Вы уходите?
И теперь он, в свою очередь, односложно ответил:
– Да.
Глава 4
Человек на крыше
Сидя перед следователем Комельо, Мегрэ не сразу решился – что с ним случалось не часто – вынуть из кармана трубку; наконец, как бы машинально и сохраняя самое невинное выражение лица, все-таки достал ее.
Несколько минут назад, после короткого доклада начальнику, комиссар прошел через небольшую дверь, отделявшую во Дворце правосудия помещения уголовной полиции от прокуратуры. Все скамьи в коридоре следователей были в этот час заняты, так как во двор недавно въехали две «салатницы», как здесь называют тюремные машины. Большинство тех, кто дожидался, сидя в наручниках между двух конвойных, были знакомы Мегрэ, и некоторые приветливо кланялись ему, пока он шел по коридору.
Следователь Комельо накануне несколько раз звонил комиссару. Это был худой, нервный человек, с черными, должно быть, крашеными, усиками и выправкой кавалерийского офицера. Первое, что он сказал Мегрэ, было:
– Изложите мне точно ход дела.
Комиссар послушно принялся перечислять находки, сделанные Виктором на дне канала Сен-Мартен; когда он упомянул, что голова так и не найдена, Комельо прервал его:
– Водолаз продолжает поиски?
– Я счел это бесполезным.
– Однако если туловище и конечности найдены в канале, то и голова должна быть где-то неподалеку.
