Стюарт Камински - Месть
― Одну секундочку, ― сказала она.
Я стоял у окна и смотрел на утренний поток машин на Триста первой. За дорогой находился бар «Хрустящий доллар». Здание было довольно ветхое, и вывеска, некогда, если верить Дэйву, ярко-алая, поблекла до мутно-розовой. На верхнем этаже соседнего двухэтажного здания помещался танцзал с окнами во всю стену. Иногда я выходил на балкон, опирался на решетку и смотрел, как танцуют вальс.
К югу от бара располагалось несколько магазинов, а за ними ― руины стадиона «Уайт Сокс».
«Сокс» переехали на стадион «Эд Смит» на Двенадцатой улице до того, как я появился в Сарасоте. Летом «Уайт Сокс Сарасота» принимали гостей на «Эд Смит», и город хвастался тем, что здесь некоторое время жил Майкл Джордан [2]. «Сокс» уехали, и появились «Цинциннати Редз». Я еще ни разу не ходил на бейсбол.
― Мистер Фонеска? ― спросила секретарша.
― Да.
― Доктор Грин может уделить вам несколько минут сегодня в час дня. Вам это удобно?
― Да.
― Приходите, если можно, минут на десять раньше, чтобы заполнить некоторые бумаги.
― Хорошо, я приду.
Я повесил трубку. До того момента, когда речь зайдет об оплате, я решил не развеивать ее иллюзии, будто объявился новый пациент. Такие траты я позволить себе не мог. Просунув в дверь одну руку и одну ногу, я знал, как пробраться внутрь.
«ДК» был закрыт. Слишком рано. Я дошел до кафе «У Гвен», находившегося на углу. Хозяйка заведения Гвен ушла на покой несколько лет назад, и ее заменила дочь Шейла. Завсегдатаи стали называть ее Гвен-два, а потом просто Гвен. У Шейлы была дочь-подросток, которая после школы также обслуживала столики. Ее звали Алтея. Интересно, думал я, превратится ли она в Гвен-три. Может быть, это станет традицией, и маму Гвен будет сменять дочка Гвен, пока какой-нибудь гигант градостроительства вроде Карла Себастьяна не снесет их уютную кафешку и не построит на ее месте огромный офис-блок или еще один дорогой многоквартирный дом.
В зале было много народу. Тут сидели и те, кто заходил перекусить по дороге на работу, и пенсионеры, недавние и давнишние, которые привыкли завтракать здесь, чтобы быть рядом с людьми, здороваться, разговаривать.
Я становился более или менее регулярным клиентом. Я заходил сюда, когда мне надо было рано вставать. Если я вставал поздно, я завтракал у Дэйва в «ДК». «У Гвен» открывалось в пять утра, до рассвета.
У стойки оставалось свободное место между мужчиной, похожим на водителя грузовика, и тощим седым стариком.
Гвен с утренней улыбкой, в переднике и почти без косметики на круглом розовом лице поставила передо мной белую кружку с кофе.
― Омлет, две полоски бекона и ржаной тост?
Я кивнул. Она тоже кивнула и поспешила на кухню с кофейником в руке. Люди, сидевшие за пятью столиками позади нас, вели тихий утренний разговор, постепенно просыпаясь.
― Я видел вас здесь раньше, ― сказал старик справа от меня.
Я кивнул и продолжал пить кофе.
― Вы ведь с севера?
Я снова кивнул. Отхлебнул еще кофе.
― Нью-Йорк?
― Чикаго.
― А я из Стьюбенвилла, под Кливлендом. Дин Мартин тоже был из Стьюбенвилла. Я знал некоторых из его людей.
― В самом деле?
― Да. Я тут уже пятнадцать лет. Думал уехать обратно, но у меня там никого не осталось. Жена умерла шесть лет назад. Вы понимаете?
― Понимаю.
― Похоже, вам сегодня не до разговоров, ― сказал он.
Я улыбнулся. Это была не совсем улыбка, но что-то похожее.
― Извините, ― сказал я, когда Гвен, то есть Шейла, вернулась с моей тарелкой. ― Я живу здесь около трех лет. Моя жена тоже умерла.
― Сочувствую вам, ― сказал он. ― Она, наверное, была молода. Кэролайн было семьдесят два года, в наше время развитой медицины еще не старость.
― Да, ― сказал я, начиная есть.
― Меня зовут Тим, а вы...
― Лью.
― Чем вы занимаетесь, Лью?
Я пожал плечами. Чем я занимаюсь? Убиваю время. Смотрю фильмы. Беру работу, когда она приходит сама или когда нужно есть, пить и выживать.
― Работаю в суде, доставляю повестки.
― Правда?
― Конечно, правда.
Яйца были хороши, мягкие, но не сырые. Бекон хрустящий. Кофе тоже помогал, и я потихоньку начинал чувствовать себя человеком.
― Опасное дело? ― спросил Тим. Он повернулся ко мне на своем круглом табурете.
― Обычно нет.
― Я не хочу вас обижать, но думаю, я бы не справился с работой, которая бы восстанавливала против меня людей.
― Меня устраивает режим, ― сказал я.
― А я сварщик, ― сообщил Тим. ― То есть был сварщиком. Мне очень нравилась моя работа.
― Корки Флинн, ― произнес голос слева от меня.
Это был крепкий парень на несколько лет моложе меня. Продолжая жевать, он повернулся ко мне.
― Корки Флинн, ― повторил он. ― Не помнишь? Не так уж, черт возьми, давно это было.
Я посмотрел на него, не отрываясь от завтрака. Ни его имя, ни лицо как будто ничего мне не говорили.
― Ты притащил мне повестку на развод. Явился ко мне в гараж и сунул мне ее прямо при Эрле и Спенсе.
― Вряд ли это был я.
Я вел специальную папку, куда вписывал имена всех людей, кому доставлял бумаги, помечая время и место.
― Я никогда не вручал вам повестку, мистер Флинн, ― сказал я.
― Значит, не ты?
― Совершенно точно. Может быть, кто-то похожий на меня. На меня много кто похож. Это было давно?
― Сразу после Нового года.
― В этом году?
Я продолжал есть. Тим-сварщик с интересом слушал и ждал потасовки, о которой он смог бы рассказать приятелям, сидя у костра.
― В январе я доставлял только две повестки, оба раза женщинам.
Это была правда.
― Я готов поклясться... ― сказал Корки Флинн, пристально разглядывая меня.
― Тебе случалось когда-нибудь ошибаться, Корки? ― спросил я.
Он вздохнул.
― Слишком много раз. Три из них я женился. Ломлю теперь как лошадь, всем должен алименты. Раньше водил грузовики, рефрижераторы, но у меня спина... Да ладно. Извини. Я заплачу за твой завтрак.
― Согласен, ― сказал я.
Он встал и вынул из кармана джинсов две десятидолларовые бумажки, бросил их на стойку, похлопал меня по спине и еще раз сказал:
― Извини. У меня была поганая неделя.
― Ты не знаешь водителя по имени Дуайт? ― спросил я, взглянув на Корки Флинна.
― Что гоняет?
― Фургон или грузовик с прицепом, не знаю точно.
― Дуайт, Дуайт... Ну да... не знаю только, как фамилия. И знать не хочу. Дрянь мужик. Работает возле станции техобслуживания где-то возле Кэттлмена или Макинтоша. Носит на плече железяку, ищет, кому морду набить. Если когда-нибудь подкатит ко мне, я ему этой железкой шею перебью. Не советую с ним связываться.
― Надо. Не знаешь, как его найти?
