Рекс Стаут - Смертельная ловушка
Лоусон приподнял уголок губ.
— Я вовсе не собирался этого делать, — холодно отозвался он, — но теперь не уверен, как поступлю.
— Решай, брат, — сказал я и повернулся к сержанту Брюс. — Итак, я предлагаю, не приказываю, а предлагаю, чтобы вы считали мой приход дружеским визитом. Не хотите ли сопровождать коробку и меня в дом Вулфа? Я оставил машину у вашего подъезда. Поездка может пойти вам на пользу.
Брось она взгляд на Лоусона, это разрешило бы по крайней мере часть моих сомнений, но она лишь, вскинув голову, посмотрела на меня.
— По-моему, — заявила она, — мне следует предупредить вас, что вам, майор, вероятно, придётся пожалеть о своём поступке.
— Я уже жалею. Мне это всё вовсе не по душе. Вы едете со мной?
— Обязательно, — отозвалась она. — Коробка и её содержимое принадлежат мне. — Она подошла к Лоусону и положила руку ему на плечо, — Кен, милый, ни о чём не беспокойся. Боюсь только… Не знаю, сколько времени на это потребуется. Я позвоню тебе позже. А ты, пожалуйста, позвони моей сестре в Вашингтон, причём немедленно.
— Я мог бы, — прорычал он, — выжать его и повесить сушиться, как половую тряпку!
— Не сомневаюсь. — Она похлопала его по плечу. — Веди себя достойно. Есть несколько способов… вылечить простуду. Позвонишь мне, Кен?
— Конечно.
— Удостоверься, когда уйдёшь, запер ли ты дверь. Пошли, майор.
Лоусон и глазом не моргнул, когда я прошествовал мимо него с коробкой в руке, приготовив другую руку на тот случай, если он всё-таки решит продемонстрировать свои силу и отвагу. Но либо сержант Брюс была главной и он действовал по её указке, либо он спешил остаться в одиночестве и поразмышлять. Я, как джентльмен, пропустил её вперед. Она прошла в прихожую, остановившись только для того, чтобы снять с вешалки свою пилотку. С таким видом, будто сопровождающий её мужчина доставляет ей истинное удовольствие, выполняя мелкие поручения, она позволила мне закрыть за нами дверь и вызвать лифт.
На улице я поставил коробку на заднее сиденье, сержанта посадил рядом с собой, обошёл машину, сел за руль, и мы тронулись в путь. Мы оба молчали. По-видимому, нам не о чем было говорить. Но когда я остановился перед светофором на Двадцать третьей улице, она вдруг сказала:
— Можете сделать мне небольшое одолжение?
— Вряд ли. А что нужно? Позвонить вашей сестре в Вашингтон?
Она не то фыркнула, не то булькнула. Три часа назад её смешок мне очень понравился бы.
— Нет, — ответила она, — не столь сложное. Просто остановиться на минуту там, где можно. Я хочу кое-что у вас спросить.
Загорелся зелёный свет, и мы тронулись. В следующем квартале я увидел свободное место у тротуара, подъехал к нему, остановился и выключил мотор.
— О'кей. Спрашивайте, что хотите.
— Надеюсь, ваш глаз вас не беспокоит?
Она говорила таким тоном, каким сержант не обращается к майору. Исчезли понятие о рангах и субординационные барьеры. И в то же время я осознал, что она вовсе не собирается совратить меня прямо здесь, на Шестой авеню, запруженной машинами, но намекает на то, что мы способны на естественное и здравое взаимопонимание.
— Нет, не беспокоит, — ответил я. — Это всё?
— К сожалению, нет. — Она повернулась ко мне лицом, я тоже повернулся к ней. — Хорошо, если бы наши отношения свелись только к обмену легкомысленными фразами. Не сочтите за банальность моё признание в том, что я наслышана о вашем уме, хотя и себя считаю неглупой. Будь я дурой, я могла бы попытаться вскружить вам голову прямо здесь, по дороге к Ниро Вулфу, но я достаточно хорошо соображаю, что с вами этот номер не пройдёт.
— Хотя вы неплохо умеете управлять своими губами и глазами, — усмехнулся я. — Особенно голосом. Чем вы и воспользовались, попросив меня остановиться.
Она кивнула.
— Скажите, Ниро Вулфу важна эта коробка, чтобы посмотреть, не захватила ли я чего-либо, мне не принадлежащего?
— Нет. — Я не мог понять, к чему она клонит. — Это его вовсе не интересует. Ему нужен чемодан полковника Райдера. По-видимому, и вам тоже. Придётся тянуть жребий, кому чемодан достанется. Всё?
— О, господи! — нахмурилась она. — В каком же трудном положении мы оказались! Но ему неизвестно, что вы везёте чемодан… что вы его нашли.
— Конечно, известно.
— Нет, не известно. У вас не было возможности сообщить ему об этом.
— Но он знает, что раз послал меня, то чемодан уже в пути или скоро прибудет.
— А вы никогда не промахиваетесь, не так ли? — Она покачала головой. Её тон свидетельствовал о том, что по выполнении задания она не возражала бы немного развлечься. — Нет, он не может быть уверен. Откуда ему знать, взяла ли я чемодан домой или куда-то перепрятала? Как мне и следовало поступить, видя, что вы крутитесь рядом. — Она положила руку мне на плечо, вроде бы машинально, словно там ей место и было. И дружески мне улыбнулась. — Думаю, вы бы удивились, если бы я предложила вам десять тысяч долларов за эту коробку… И её содержимое… С условием, что вы про неё забудете. Идёт?
— Я был бы ошеломлён, — заморгал я.
— Но вскорости пришли бы в себя. Что вы на это скажете?
— Чёрт возьми! — Я погладил её по руке, которая так и лежала у меня на плече, — Это зависит от того, насколько серьёзно ваше предложение. Если это всего лишь светская болтовня, то я придумал бы, как с вами поторговаться, включил бы зажигание и тронулся бы с места. Если же вы не шутите, мне придётся как следует подумать…
— Разумеется, при мне нет такой пачки денег, — улыбнулась она.
— Конечно, нет. А потому забудем об этом.
Я взялся за ключ, но её рука легла на мою.
— Подождите. Уж очень вы импульсивны. Я всерьёз предлагаю вам деньги. Десять тысяч.
— Наличными?
— Да.
— Когда и где?
— Думаю, — не сразу ответила она, — я сумею их получить через двадцать четыре часа. Может, и раньше. Завтра днём.
— А что делать с коробкой?
— Отвезём её в банк, который открыт круглосуточно. И оставим там при условии, что получать придём вдвоём. Давайте пожмём друг другу руки в знак доверия.
Я любовался ею, что явно звучало и в моём голосе:
— Не вас ли я видел однажды, ходящей по высоко натянутой проволоке? Может, это была ваша сестра? Вы очень похожи. Неужто вы и впрямь решили, что я клюну на вашу приманку? Такое бывает, но крайне редко. Ниро Вулф об этом тотчас бы узнал — от него ничего не утаишь — и обязательно сообщил моей бедной старенькой мамочке. Если бы не мама, я бы ни за что не устоял перед вашим предложением. Я давным-давно пообещал ей, что продам себя ни в коем случае не меньше чем за миллион. Наша ферма заложена ровно за миллион.
