Чарльз Тодд - Хладнокровное предательство
Когда он возвращался к автомобилю — мотор работал на холостых оборотах, — Хэмиш сказал: «Если бы она сломала шею, ты бы не смог вытащить ее на дорогу».
— Верно, — ответил Ратлидж. — Если бы Джанет Аштон сломала шею, она бы погибла или осталась калекой на всю жизнь.
Отпустив ручной тормоз, Ратлидж очень осторожно развернулся и поехал дальше.
Хэмиш, словно почуяв его усталость, то и дело заводил разговор на неприятные темы. Он вспоминал о только что завершившемся престонском деле и о письме, которое пришло из Шотландии за день до отъезда на север. Крестный отец, Дэвид Тревор, приглашал Ратлиджа провести у него рождественские каникулы. Ратлидж ответил крестному, что в такую плохую погоду не знает, стоит ли ехать на север.
«Да, ночка выдалась — хуже не придумаешь!»
Ратлидж попробовал возразить, но умолк, не желая отвлекаться от дороги. Недовольный Хэмиш тут же затеял спор на болезненную тему. Он прекрасно знал, что Ратлидж боится встречи вовсе не с Дэвидом Тревором, а с его гостьей, женщиной, на которой непременно женился бы Хэмиш, если бы остался жив…
Глава 6
Звезды на небе стали почти не видны, когда Ратлидж въехал в небольшой городок, перерезанный посередине дорогой. Справа за домами и лавками виднелось озеро, а слева — высокие горные вершины. В такую погоду дорога превратилась в сплошное месиво. Грязь подмерзла в предрассветном холоде и трескалась под колесами. Еще примерно четверть часа — и наступит утро. Но пока в домах не горел свет, а улицы были пустыми. Ратлидж притормозил у полицейского участка. Дверь оказалась закрыта. Он звонил, но ему никто не открыл. Ратлидж снова сел в автомобиль и поехал искать ночлег.
Над городком нависал высокий горный хребет, его неровные очертания в темноте сглаживались, крутые склоны казались бесформенными под укутавшим их белым одеялом. Горы словно скрывали свою подлинную натуру. Долина Эрскдейл как-то странно затихла, словно чего-то ожидая. Вскоре Ратлидж подъехал к высокому и широкому каменному дому, в котором располагалась местная гостиница. Впрочем, куда больше он походил на обыкновенный частный особняк, в котором сдают летом комнаты туристам.
Кто-то успел очистить подъездную дорожку от снега, Ратлидж без труда покатил по ней на задний двор. Здесь, между конюшней и сараями, стояли самые разнообразные средства передвижения — повозки, фургоны и одна коляска. Стояли они беспорядочно. Видимо, добровольные помощники, которые отправились искать пропавшего мальчика, очень спешили. Грязные следы вели со двора к склону горы и быстро терялись во мраке.
Когда Ратлидж вышел из автомобиля, в окошке первого этажа зажегся свет и кто-то выглянул из-за занавески. Он обогнул дом и взошел на крыльцо. Вскоре парадная дверь открылась, и женский голос спросил:
— Вы и есть тот самый человек из Лондона? — Женщина подняла голову навстречу ветру.
Она сидела в инвалидной коляске, ноги ее были укутаны мягким синим одеялом. Ратлидж подумал: она, наверное, смелая, раз открыла дверь незнакомому человеку, зная, что где-то бродит убийца.
— Инспектор Ратлидж. Извините, что я так поздно… или так рано. Дороги…
Она кивнула и привычно легко развернула коляску, пропуская его в дом.
— Входите, входите же! Меня зовут Элизабет Фрейзер. Все здоровые мужчины сейчас в горах, ищут мальчика. Миссис Камминс, хозяйка гостиницы, попросила меня поддерживать огонь в очаге и греть чайник. Ей нездоровится, и я присматриваю за ней. Инспектор Грили попросил ее устроить вас на то время, пока вы будете у нас.
Ратлидж обернулся. Элизабет Фрейзер ловко заперла дверь на засов и покатила вперед, показывая гостю дорогу. Чем дальше они уходили от парадного входа, тем теплее становилось в длинном коридоре. Может, от этой женщины исходит жар, как от печки?
Или просто его разум засыпает от усталости?
Придержав для нее очередную дверь, Ратлидж вошел на кухню.
От пестроты у него зарябило в глазах: стены светло-кремовые, блеклые занавески на окнах когда-то были темносиними, на стульях подушки с пестрым цветочным орнаментом. На кухню можно было попасть и черным ходом — дверь в противоположной стене вела на задний двор.
— Хотите чаю? — Мисс Фрейзер жестом показала на чайник.
— Да, пожалуйста, — ответил Ратлидж. Правда, чаю он напился вдоволь, просто ему не хотелось оставаться в одиночестве.
Кухня была обычная, тихая, уютная — она не имела никакого отношения ни к убитому семейству, ни к присяжным в Престоне, ни к голосу Хэмиша Маклауда на заднем сиденье. На кухне можно было не думать о нависших над городком горах и о деле, из-за которого он сюда приехал. Ему хотелось только одного: сесть на стул, слушать, как потрескивают поленья в очаге, ощущать тепло, которое постепенно распространяется по телу. Тепло и сонливость… Он будет спать без сновидений, потому что свет прогонит сны. Женщина в инвалидном кресле почему-то напомнила ему Оливию Марлоу…
Но Оливия Марлоу — автор военных стихов O.A. Мэннинг — умерла и похоронена в Корнуолле. Она вне пределов его досягаемости.
Встряхнувшись, Ратлидж начал стаскивать перчатки, шарф и пальто, вместе со шляпой сложил все на один из стульев. Мисс Фрейзер деловито заваривала чай; не желая ей мешать, он подошел к большой железной плите и протянул к ней руки, наслаждаясь теплом. Мисс Фрейзер достала из буфета блюдо с лепешками, оставшимися после чая, и спросила:
— Вы проголодались? Сделать вам сэндвичи?
— Спасибо, не надо. — Заставив себя забыть о здешней мирной обстановке, он в свою очередь спросил: — Есть какие-нибудь новости? Мальчика нашли?
— Нет, во всяком случае, я ничего не слышала. Один спасатель упал и вывихнул колено. Когда его доставили в городок, он сказал, что его отряду не удалось найти никаких следов. А от других отрядов вестей пока не было. Все разошлись с факелами… — Элизабет Фрейзер покосилась на окно, хотя занавески были задернуты. — Не понимаю, как Джош… тот мальчик… мог выжить в такую погоду. Холод собачий, а он такой маленький, ему только что исполнилось десять… — Голос у нее замер.
— Ранние метели часто бывают самыми тяжелыми, — согласился Ратлидж. — Я все думаю, не рассчитывал ли убийца на то, что метель занесет его следы. Надеюсь, ему все-таки повезло. — Руки и ноги у него горели: кровь снова бодро бежала по жилам. Теперь ему показалось, что на кухне душно, и он сел на дальней стороне стола, подальше от плиты. Заставив свой усталый ум сосредоточиться, он сказал: — В Лондоне меня не успели как следует ввести в курс дела. Когда мне позвонили, я был в Престоне. Вы хорошо знали… Элкоттов? — Ратлидж понимал, что ему нужно хоть немного поспать. Но, если он сейчас ляжет, вряд ли сумеет потом встать.
