Джон Карр - Дом, в котором живёт смерть
— Возможно, Дэйв, хотя между ними, похоже, не те отношения. Если у Серены есть бойфренд, то им может быть кто угодно. Сейлор, или, может быть, принц Уэльский, или Дуглас Фербенкс, или Джой Собаколов. Есть ли какая-то весомая причина, по которой она не может иметь бойфренда?
— Нет, конечно же нет! Но что ее так волнует?
— А что тебя волнует?
После этого вопроса Дэйв потерял всю свою живость и у него резко изменилось настроение.
— Знаешь, Джефф, наша постоянная мрачность — худшее лекарство, к которому мы можем прибегнуть. Если все новости с моей стороны настолько угнетают, может, с твоей забрезжит какая-то надежда? Не покажется ли тебе Новый Орлеан после Парижа слишком унылым? Или ты хочешь вспомнить мерцание луны? Не хочешь ли ты узнать о каких-то своих приятелях из тех, что знал раньше?
Джефф ответил, почти не задумываясь:
— Откровенно говоря, Дэйв, только сегодня вечером я вспоминал малышку Пенни Линн. Она была совершенно очаровательной, хотя, должно быть, давно вышла замуж.
— В очередной раз попал пальцем в небо, знаток! Она все еще здесь и все еще не занята; не слушай никого из ее ухажеров. Серена думает, что Пенни безнадежно влюблена в тебя. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да, понимаю. Но поверить не могу.
— Почему же?
— Я видел Пенни всего три раза в жизни. И два раза были просто катастрофами.
— Неужто-таки катастрофами?
— Пара чисто случайных происшествий… одно из них ни в коей мере не было моей ошибкой, но она решила, что я самым худшим образом из всех возможных хотел смутить ее. Естественно, не было ничего подобного: я был так же смущен, как и она… или даже больше. Но я не смог ее убедить в этом; я не мог даже зайти к ней домой, чтобы объясниться.
Дэйв отошел от туалетного столика и расположился на стуле.
— Может, расскажешь мне?
Джефф встретил Пенни во время рождественских каникул, когда ему было семнадцать лет, а Линны только что перебрались в Новый Орлеан из Кентукки. В доме старой мадам де Соур состоялся вечер танцев — очень церемонный, под строгим присмотром пожилых тетушек. Перед ним всплыл из прошлого облик Пенни: каштановые кудри, живые серо-голубые глаза, украшавшие хорошенькое личико — воплощение женственности.
— Она моложе меня, а выглядела и вовсе юной, но у нее была такая женственная фигура, что на Пенни невозможно было не обратить внимания. На ней было пышное лиловое вечернее платье с оборками… уж его-то я запомнил. Мы не отходили друг от друга; я думал, что потерял сердце и начал терять голову.
Когда мы закончили десятый ганец, я не обратил внимания, что носком левой ноги наступил на подол ее платья. Музыка умолкла. Пенни откинулась назад, чтобы аплодировать оркестру. Платье полностью разорвалось от шеи до талии, в одно мгновение обнажив ее тело. Конечно, на ней было нижнее белье, в то время его еще все носили. Но, так или иначе, она оказалась перед всем залом в одном белье. Пенни ничего не сказала. Секунду она, как парализованная, стояла на месте, а в следующую разрыдалась и выбежала из зала. Словом, хуже не придумаешь. А другой случай…
— Кажется, я что-то слышал о вашей второй встрече. Ты вроде снова попытался ее раздеть, да?
— Нет, конечно же нет! И это вовсе не смешно, Дэйв.
— Я знаю. Прости, что не удержался от смеха. Такие вещи смешны, только если случаются с кем-то другим. Так что же на самом деле случилось?
Их следующая встреча была совершенно безобидна. Она состоялась опять-таки во время рождественских каникул, но два года спустя. Джефф остановился у дядюшки Джила, потому что их фамильный дом был продан. Как-то днем Джефф пересекал Ли-Серкл, когда мимо проехали Пенни с отцом, сидящим за рулем своего «пирс-эрроу». Пенни, узнав его, подняла руку и одарила смущенной полуулыбкой; даже ее старик снизошел до кивка. Посчитав себя прощенным, амнистированный преступник позвонил и попросил составить ему компанию на какое-то мероприятие на будущей неделе.
— Это был большой прием в гостинице «Сент-Чарльз». В эпизоде снова участвовала лестница, хотя никто не пострадал… кроме достоинства. Я имею в виду ту широкую, длинную лестницу в холле гостиницы, которая вела на антресоли. Обычно ступеньки ее были покрыты толстой гладкой ковровой дорожкой…
— Она и сейчас на месте. Ну и?..
— Мы с Пенни были в одном из помещений на антресолях и начали спускаться по лестнице. Я ее не толкнул. Я к ней даже не прикоснулся, что бы потом ни говорили. Она спускалась очень быстро, почти бежала, поскользнулась и совершенно внезапно, прежде чем я успел подхватить ее, полетела кувырком. Может, что-то было на лестнице, а может, какая-то неполадка в ее корсаже. На этот раз ее платье из какой-то серебристой ткани разодралось от корсажа до подола. Она слишком быстро вскочила, не успев понять, что теряет не только платье. Белье тоже было порвано и сползло к талии. Пенни успела перехватить его, но она оказалась уже достаточно обнажена. В холле было не так много людей, но среди них находилась ее мать. Пенни вскричала: «Что ты сделаешь со мной в следующий раз, если он вообще будет? Полностью разденешь?» Это было все. Она снова разрыдалась и убежала. Да, беды юности всегда кажутся смешными. Но если ты засмеешься, я тебе шею сломаю!
— Я не буду смеяться, Джефф, — заверил его Дэйв. — Ты говоришь, что не смог успокоить ее?
— Ни тогда, ни потом. Она вообще не захотела видеть меня. Когда я смог дозвониться, ее старик вмешался и прервал нас. Немного позже я сделал еще одну попытку, но на этот раз вмешалась уже ее мать. Я сделал еще несколько попыток. Однажды я был совершенно уверен, что родителей нет дома, но Пенни передала через горничную, что ей не о чем со мной разговаривать. Психиатры, наши современные лекари-кудесники, могли бы сказать, что у нее посттравматический синдром. Может, она до сих пор настроена против меня.
— После того как прошло столько времени? — ухмыльнулся Дэйв. — Да не верь ты в это, сынок. Неужто, ты серьезно воспринимаешь эту чепуху?
— Что ты-то знаешь об этой истории?
— Ничего, но я знаю женщин. Пенни слишком добрая девушка, чтобы так долго помнить дурное. А если она в самом деле сохнет по тебе, как я подозреваю, то на самом деле ее не волнует, что ты сделал тогда или что можешь сделать в будущем. Объяснить тебе еще что-нибудь?
— Да. Ты можешь объяснить, что беспокоит тебя и Серену?
Низкий, хриплый рев пароходного гудка разнесся в воздухе. И в этот момент Серена Хобарт в темном вечернем платье, которое она надела к обеду, открыла дверь и вошла с палубы.
— Право же, Дэйв… — с нескрываемым неодобрением начала она.
Эмоциональная атмосфера решительно изменилась. Дэйв, мгновенно ощетинившись, вскочил:
