Джорджетт Хейер - Смерть шута
– Ты моя верная, хорошая сучка! – похвалил Пенхоллоу злобно урчащую собаку.
Фейт закрыла за собой дверь и уселась в кресло. Сейчас она почувствовала, как невыносимо жарко здесь. Пенхоллоу привык топить камин не переставая, и не давал даже выгрести из него золу. Только в те несколько летних недель, когда в Тревелине стояла жара, слуги нехотя выгребали горы золы из этого камина. От такой бешеной работы камина все в комнате было под толстым слоем пыльной копоти, что делало ее уборку воистину подвигом Геракла, но это соображение ничуть не смущало Пенхоллоу. Ему и в голову не пришло бы ограничивать себя в чем-то из-за общепринятых гигиенических соображений. Он был здесь Хозяин – и этим все сказано.
– Доброе утро, Адам, – Фейт старалась угадать настроение мужа по его лицу. – Я очень расстроена, что у тебя была тяжелая ночь. Я тоже почти не спала...
Только теперь она поняла по зловеще завернутым уголкам его полных губ, что он в дурном расположении духа. Сердце ее бешено заколотилось, да так, что ребрам стало больно...
– Ага, почти не спала, говоришь? – заметил он насмешливо. – А что же тебя так растревожило? Уж не станешь ли ты говорить, что беспокоилась за меня? Ну, смелей, ты же любящая жена, не правда ли?
– Я не знала, что ты проснулся. Если бы мне дали знать, что тебе нехорошо, я обязательно пришла бы к тебе.
Он хохотнул:
– Вот пользы-то от тебя было бы! Бог мой, вот уж не ожидал, что свяжу себя со столь бесполезным созданием природы!
Она молчала. Лицо ее покрылось красными пятнами. Он заметил этот признак волнения с видимым удовлетворением:
– Ну конечно, у тебя же внутренности из такого тоненького-тоненького хрусталя! А нервы – так те прямо ниточки! Никогда у тебя не было духу, да и не будет уже! Даже эта кошка, которую притащил с собой Юджин, как жена стоит дюжины таких, как ты!
Она сказала кротко:
– Я не могу выносить более этих ссор, Адам.
– Моя первая жена изрезала бы мне лицо бритвой и за половину того, что я высказываю тебе! – с довольным видом сообщил Адам, гадко улыбаясь.
Она понимала, что он добивается скандала. Но она не была способна на это. Всю свою жизнь Фейт не могла отделаться от боязни того, что на нее будут кричать громким злым голосом. Она просто не могла этого вынести – ей становилось дурно. И с присущей ей «счастливой» способностью всегда говорить противоположное тому, что следовало бы, она промямлила:
– О Адам, ведь я совсем другой человек...
Он, закинув голову назад, так захохотал в полный голос, что звуки, казалось, стали эхом отражаться от стен огромного зала... Фейт, побелевшими пальцами вцепившаяся в поручни кресла, слушала, как он кричит ей в лицо:
– Да, ты другая! Взгляни! Взгляни на этих крепких ребят, которых родила мне Рейчел, и на своего щенка!
Ее обуял ужас. Она так и думала, что он накинется на Клея.
– Итак, – грозно прорычал он, – я вижу, что твой утонченный сынок не делает тех успехов в Кембридже, о которых ты постоянно твердила!
Это верно, Клей учился не слишком блестяще, Фейт это признавала, но все же он и не опозорил себя ничем. У многих учеба идет поначалу не очень удачно.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она. – Во всяком случае, я уверена...
– Я считаю, что это пустая трата денег! – рявкнул Пенхоллоу. – А он попросту теряет время на ерунду, вот и все!
– Я не вижу причин, почему ты так говоришь, Адам. Словно он ничего не сделал для того, чтобы...
– Вот именно, что он ни черта не сделал! – заорал Пенхоллоу. – Не будь идиоткой! Он же ни хрена не делает, не общается с нужными людьми, не занимается спортом, не вступает в клубы, и даже настолько не мужчина, чтобы хотя бы влипнуть в какую-нибудь историю! Что толку от того, что через пару-тройку лет он явится сюда со своей занюханной ученой степенью?!
– Я не могу понять, почему ты так задет тем, что он не добился каких-то выдающихся успехов, – сказала Фейт дрожащим голосом. – В конце концов, ты сам всегда повторял, что в вашей семье не слишком уважали чтение книг... И потом, ведь и Юджин учился в Оксфорде, и Обри! А ты нападаешь на Клея только потому, что он – Клей...
Он саркастически усмехнулся:
– Хорошо, я скажу тебе! Да, они оба порядочные шалопаи и проказники, но о них по крайней мере до сих пор еще помнят в Оксфорде! Но все равно я сейчас жалею, что послал их туда! Я был глуп! Да, глуп! Любой из других моих мальчиков стоит двух дюжин таких оболтусов, как Юджин или Обри! Какой прок в Юджине, скажите на милость? В том, что он пишет гнусные статейки в никому не известные газетенки, да еще постоянно боится промочить ноги в дождь? Что это за мужчина, я спрашиваю? А что до Обри, то лучше всего было бы оставить его под началом Раймонда, чтобы тот вложил ему побольше здравого смысла в обычной, простой человеческой работе! У меня было достаточно неприятностей с этими молодыми похотливыми кобелями Коном и Бартом, но они мне милей, чем эти заморенные интеллектуалы, с которыми водит дружбу болван Обри!
– Еще не повод обвинять весь Оксфорд только потому, что Обри что-то там натворил, – тонко заметила Фейт. – И кроме того, Клей совсем другой. Он тихий, спокойный мальчик, и я уверена...
Она осеклась, поняв, что опять сказала что-то не то.
– Клей ничего из себя не представляет, – коротко сказал Пенхоллоу. – Ни тела, ни внутренностей, ни настоящих желаний, даже чертовщинки – и той в нем не сыщешь. Он весь в тебя, дорогая.
Фейт отвела глаза от его вызывающего взгляда... Черная кошка, лежавшая до того в кресле, встала, с удовольствием потянулась и принялась за свой туалет.
Тем временем Пенхоллоу взял из вазочки яблоко и с хрустом надкусил его.
– Я намерен приставить его работать вместе с Клиффом, – обронил он небрежно.
– С Клиффом? То есть с Клиффордом? Кого – Клея?!
В ее глазах был ужас.
– Точно, – сказал Пенхоллоу, с чавканьем жуя яблоко.
– Ты не сделаешь этого, Адам!
– А что же меня может остановить? – осведомился тот.
– Но за что, Адам? Почему? В чем он провинился, мой мальчик?
– Он ничего не добился. И не добьется. И будь я проклят, если оставлю его сушить мозги в этом Кембридже. Ты считала, что он рожден быть ученым, философом. Я тебе не противоречил. Но если он, похоже, не собирается становиться ученым, то какого дьявола он там сидит, в этом колледже? Все, кем он способен быть, так это деревенским нотариусом, и именно им он и станет, вот увидишь.
– Нет, ему это не подойдет! – запротестовала Фейт. – Он к этому просто не готов! Он хочет писать!
– Ага, так он хочет писать? Это его собственная идея? Тогда можешь сообщить ему, чтобы он распрощался с этой мыслью. Двое моих щенков уже занимаются чем-то подобным, но из этого, кажется, ничего путного не выйдет. Не нужен мне еще и третий писака. Хватит! Он станет изучать законы на практике, у Клиффа. Клифф готов взять его к себе. Жить он будет здесь. А Раймонд присмотрит, чтобы из него вышел толк. У Раймонда получится, уверяю тебя.
