Агата Кристи - Третья
– Ван-дейковская школа. Весьма живописно.
– Хм. Это мне в голову не приходило. Да, пожалуй, в чем-то вы правы.
– Вам следует носить широкополую шляпу со страусовым пером, – сказал Пуаро, – и кружевной воротник на плечах.
– Ну, так далеко мы все-таки вряд ли зайдем. – Молодой человек рассмеялся. – Миссис Рестарик даже не пытается скрывать отвращения, которое в ней вызывает один только мой вид. Впрочем, я плачу ей тем же. И Рестарик мне не слишком нравится. Есть что-то на редкость непривлекательное в преуспевающих миллионерах, вы не находите?
– Все зависит от точки зрения. Насколько я понял, вы строите куры дочке.
– Какой прелестный оборот речи! – сказал Дэвид. – Строите куры дочке. Пожалуй, можно сказать и так. Но учтите, тут ведь полное равенство. Она и сама строит мне куры.
– А где мадемуазель сейчас?
Дэвид резко повернулся к нему.
– Почему вас это интересует?
– Мне хотелось бы с ней познакомиться, – пожал плечами Пуаро.
– По-моему, она не больше в вашем вкусе, чем я. Норма в Лондоне.
– Но вы сказали ее мачехе…
– О, мы мачехам всего не говорим.
– А в Лондоне она где?
– Работает в бюро по оформлению интерьеров где-то на Кингз-роуд в Челси. Фамилию владелицы я позабыл… Ах да, Сьюзен Фелпс, если не ошибаюсь.
– Но, полагаю, живет она не там? У вас есть ее адрес?
– Конечно. Огромные многоквартирные корпуса. Но почему вас это так интересует, я не понимаю.
– На свете есть столько интересного!
– Я что-то не улавливаю.
– Что привело вас сегодня в этот дом?.. Как он называется? О, «Лабиринт»!.. Что привело вас туда сегодня? Тайно привело в дом и вверх по лестнице?
– Я вошел через заднюю дверь, не отрицаю.
– Что вы искали наверху?
– Это мое дело. Не хочу быть грубым, но не кажется ли вам, что вы что-то слишком любопытны?
– Да, я проявляю любопытство. Мне бы хотелось узнать точно, где сейчас мадемуазель.
– А-а! Милый Эндрю и милая Мэри (Господи сгнои их!) вас наняли? Они пробуют ее отыскать?
– Мне кажется, – сказал Пуаро, – пока они даже не знают, что она пропала.
– Но кто-то же вас нанял!
– Вы крайне проницательны, – сказал Пуаро и откинулся на спинку.
– Я как раз гадал, что у вас на уме, – сказал Дэвид. – Потому и махал вам. Надеялся, что вы остановитесь и введете меня в курс. Она моя девочка. Полагаю, вам это известно?
– Насколько я понимаю, так оно считается, – неопределенно ответил Пуаро. – Но если так, вы должны знать, где она. Не правда ли, мистер… извините, по-моему, мне известно только ваше имя – Дэвид, но фамилия…
– Бейкер.
– Может быть, мистер Бейкер, вы поссорились?
– Нет, мы не ссорились. А почему вы так решили?
– Мисс Норма Рестарик уехала из «Лабиринта» вечером в воскресенье или утром в понедельник?
– Не исключено. Есть утренний автобус. В Лондон на нем можно добраться в начале одиннадцатого. Она немного опоздала бы на работу… но совсем немного. Обычно она уезжает вечером в воскресенье.
– Она уехала в воскресенье вечером, но в Бородин-Меншенс не приехала.
– Видимо, нет. Так говорит Клодия.
– Но мисс Риис-Холленд… это ведь ее фамилия?.. была удивлена или встревожена?
– Господи, нет, конечно. С какой стати? Они друг за другом не следят.
– Но вы думали, что она вернется туда?
– Она и на работу не вышла. В бюро на стенку лезут, можете мне поверить.
– А вы тревожитесь, мистер Бейкер?
– Нет. Естественно… то есть я… черт побери, сам не знаю. Не вижу причин тревожиться, но, бесспорно, время идет. У нас что сегодня? Четверг?
– Она с вами не поссорилась?
– Нет. Мы не ссорились.
– Но вы встревожены, мистер Бейкер?
– Вам-то какое дело?
– Никакого, но, насколько я понял, у нее дома неприятности. Ей не нравится ее мачеха.
– И с полным на то основанием. Стерва баба. Твердокаменная. Ей Норма тоже не нравится.
– Она ведь болела? Ей пришлось лечь в больницу.
– О ком вы говорите? О Норме?
– Нет, я говорю о Мэри Рестарик. Я говорю о миссис Рестарик.
– Да, кажется, она побывала в клинике. Неизвестно зачем. Сильна, как лошадь.
– А мисс Рестарик ненавидит мачеху.
– Она не всегда ведет себя уравновешенно, то есть Норма. Ну, понимаете, срывается. Девушки всегда ненавидят мачех, я же сказал.
– И мачехи всегда из-за этого заболевают? Настолько, чтобы ложиться в больницу?
– На что вы, черт дери, намекаете?
– На работу в саду. Может быть, на гербициды.
– При чем тут гербициды? Вы что, намекаете, что Норма… что она способна… что…
– Люди ведь не молчат, – сказал Пуаро. – Начинают ходить слухи.
– Вы утверждаете, что кто-то сказал, будто Норма пыталась отравить свою мачеху? Полная нелепость. Абсурд!
– Весьма маловероятно, я согласен, – сказал Пуаро. – Собственно, никто этого не утверждал.
– А-а! Извините. Я не понял. Но… что вы все-таки имели в виду?
– Дорогой мой юноша, – сказал Пуаро, – поймите же, ходят слухи, и почти всегда вызывает их один человек. Муж.
– Как? Бедняга Эндрю? По-моему, крайне маловероятно.
– Да. Да, и мне это тоже представляется маловероятным.
– Так зачем же вы туда приезжали? Вы ведь сыщик?
– Да.
– Ну, так зачем?
– Мы говорим о разном, – сказал Пуаро. – Я приезжал туда не для того, чтобы расследовать сомнительное или возможное отравление. Вы должны меня простить, но ответить на ваши вопросы я не могу. Крайне секретно, вы понимаете?
– О чем вы?
– Я приехал туда, – сказал Пуаро, – к сэру Родрику Хорсфилду.
– К старикану? Но он же в маразме, разве нет?
– Он человек, – сказал Пуаро, – который хранит много секретов. Я вовсе не говорю, что он и сейчас в чем-то активно участвует, но знает он немало. Во время последней войны он был причастен ко многому и многому. Имел личное дело кое с кем.
– Так ведь это когда было!
– Да-да, его роль в подобных вещах давно в прошлом. Но неужели вы не понимаете, что некоторые сведения не утрачивают ценности?
– Какого рода сведения?
– Лица, – сказал Пуаро. – Например, знакомое лицо, которое сэр Родрик может узнать. Лицо или привычный жест, интонацию, походку. Такие вещи люди помнят. Старые люди. Они помнят не то, что случилось на прошлой неделе, в прошлом месяце или в прошлом году, но они помнят случившееся двадцать лет назад, например. И могут вспомнить кого-то, кто не хочет, чтобы его вспоминали. И они могут рассказать что-то о каком-либо мужчине, или какой-либо женщине, или о каких-то делах, участниками которых были… Я говорю вообще, вы понимаете? И я приезжал к нему за сведениями.
– За сведениями? К этому старикану! Маразматику! И получили их?
– Скажем, я вполне удовлетворен.
Дэвид смотрел на него все так же пристально.
