Агата Кристи - Дело смотрительницы (сборник)
– Тысяча восемьсот пятьдесят первый. По-моему, это все объясняет.
– Кому угодно, только не мне, – возразил Эдвард.
– И не удивительно, – проговорила мисс Марпл, – признаюсь, я бы тоже не поняла; слава богу, меня в свое время просветил мой внучатый племянник Лайонел. Прелестный парнишка и страстный собиратель марок, знает о них все. Он-то и рассказал мне о редких и дорогих марках и о том, что на аукционе появилась удивительная находка. Я хорошо запомнила, как он упоминал одну марку, голубую двухцентовую тысяча восемьсот пятьдесят первого года. Кажется, она стоила что-то порядка двадцати пяти тысяч долларов. Вообразите! Полагаю, другие марки должны быть такими же редкими и дорогими. Не сомневаюсь, ваш дядюшка купил их через агентов и тщательно «замел следы», как пишут в детективных рассказах.
Эдвард издал стон. Затем сел и закрыл руками лицо.
– Что такое? – встревожилась Чармиан.
– Ничего. Я лишь вдруг ужаснулся мысли, что если бы не мисс Марпл, мы вполне могли бы сжечь эти письма как неприличные, да еще уважать себя за благородный поступок!
– О да, – согласилась мисс Марпл, – как раз этого и не понимают старые джентльмены, обожающие свои шуточки. Помнится, дядя Генри послал своей любимой племяннице на Рождество пятифунтовую банкноту. Положил ее в рождественскую открытку, заклеил края, а сверху надписал: «С любовью и наилучшими пожеланиями. Боюсь, это все, что я в этом году могу себе позволить». Бедная девочка расстроилась, в душе обозвала его подлецом и бросила открытку в огонь, так что потом ему пришлось подарить ей то же самое еще раз.
Чувства Эдварда к дяде Генри преобразились внезапно и полностью.
– Мисс Марпл, – произнес он торжественным тоном, – я сейчас принесу бутылку шампанского. И мы выпьем за здоровье дяди Генри.
Мерка смерти
Мисс Политт взялась за большое железное кольцо – из тех, что в Англии украшают парадную дверь, одновременно служа колотушкой и чем-то вроде дверного звонка, – и вежливо постучалась. Немного подождав, она постучалась опять. При этом сверток, придерживаемый левой рукой, выскользнул, и она поправила его. В нем находилась обнова для миссис Спенлоу – зеленое зимнее платье, готовое для примерки. На левой руке у мисс Политт висела также черная шелковая сумочка, в которой лежали портновский метр, подушечка для булавок и удобные большие ножницы.
Мисс Политт была высокой, худощавой и остроносой особою с вечно поджатыми губами и редкими седыми, со стальным отливом волосами.
Прежде чем постучать в дверь кольцом в третий раз, пришедшая помедлила. Обернувшись, она посмотрела вдоль домов и увидала, что по улице кто-то быстро идет в ее сторону.
– Добрый день, мисс Политт, – громко прозвучал низковатый женский голос, и к ней подошла мисс Хартнелл, добродушная, но словно траченная молью дама лет пятидесяти.
– Добрый день, мисс Хартнелл, – отозвалась портниха. Говорила она тонюсеньким голоском и слова выговаривала, жеманничая. Когда-то в молодости ей довелось побывать в горничных у великосветской дамы. – Извините, пожалуйста, – продолжила она, – не знаете ли вы случайно, может ли оказаться так, что хозяйки, миссис Спенлоу, в данный момент нет дома?
– Понятия не имею, – ответила мисс Хартнелл.
– Получилось неловко. Сегодня миссис Спенлоу должна примерять новое платье. Она сама назначила мне на три тридцать.
Мисс Хартнелл сверила время по наручным часам.
– Уже чуть больше половины, – согласилась она.
– Ну да, я уже стучалась три раза, но никто не откликается, так что я начала опасаться, что вдруг миссис Спенлоу забыла или куда-нибудь ушла. Она не забывает обычно, когда назначает кому-то время, а платье нужно ей к послезавтрашнему дню.
Мисс Хартнелл прошла за ворота и направилась к мисс Политт, стоявшей на крыльце виллы Лабурнум.
– Почему это Глэдис не подходит к двери? – заинтересовалась она. – Ах, ну конечно же, сегодня четверг, у Глэдис нынче выходной. Думаю, миссис Спенлоу просто заснула. Боюсь, вы слишком тихо стучите этой штуковиной.
Ухватившись за кольцо, она принялась оглушительно барабанить им в дверь, то и дело нанося дополнительные удары свободной рукой. При этом она зычно взывала: «Эй, там, отзовитесь!»
Никто не отвечал.
– Право же, не стоит беспокоиться, – пробормотала мисс Политт, – должно быть, миссис Спенлоу забыла и ушла, я зайду в другой раз. – И она стала пробираться к воротам краем дорожки.
– Чепуха, – властно заявила мисс Хартнелл. – Никуда она не могла уйти. Я бы ее заметила. Заглянем-ка лучше в окошко и посмотрим, есть ли тут кто живой.
И она засмеялась обычным своим добродушным смехом, давая понять, что пошутила, и, не слишком вглядываясь, посмотрела в ближнее окно – не слишком вглядываясь, потому что прекрасно знала, что в парадную гостиную, окна которой выходили на улицу, редко кто заходит – мистер и миссис Спенлоу предпочитали проводить время в маленькой гостиной на задней стороне дома.
Но сколь ни мимолетен оказался этот брошенный ею взгляд, она подошла к окну не зря. Ей действительно не удалось там увидеть никого живого. Зато она успела заметить лежащую на коврике перед камином миссис Спенлоу – та была мертва.
– Конечно, я не потеряла голову, – рассказывала позже мисс Хартнелл. – Если бы не я, этой клуше Политт ни за что не догадаться, что делать. «Не теряй голову! – велела я ей. – Ты останешься здесь, а я отправлюсь за констеблем». Та принялась лепетать что-то вроде того, будто не желает, чтобы ее бросали, но я не обратила на ее слова ни малейшего внимания. С такими, как она, нужно обращаться потверже. Я давно заметила, что эти люди обожают зря суетиться и поднимать шум. И вот я совсем было собралась уйти, как из-за угла выходит мистер Спенлоу.
Тут мисс Хартнелл всегда делала многозначительную паузу. Это давало возможность слушателям спросить:
– А как он выглядел?
Мисс Хартнелл тогда отвечала:
– Я, честно говоря, заподозрила его сразу! Что-то он был уж слишком спокоен. Совсем не выглядел удивленным. Вы можете говорить что угодно, только это противоестественно: услышать, что жена мертва, и не проявить никаких чувств.
И все соглашались с этим суждением.
Согласилась и полиция. Столь отрешенный вид мистера Спенлоу показался представителям закона до того подозрительным, что те, не тратя зря времени, принялись выяснять, какие финансовые последствия для сего джентльмена повлекла смерть жены. Когда же выяснилось, что все деньги принадлежали миссис Спенлоу и по завещанию, составленному вскоре после свадьбы, переходили к мужу, подозрения еще больше усилились.
