Агата Кристи - Каприз
Теперь они стояли у ворот. Ее домик — небольшое одноэтажное строение — находился на некотором удалении от дороги в глубине аккуратного садика, огороженного прямым штакетником.
Поблагодарив Пуаро, миссис Фоллиат взяла свою корзину.
— Мне всегда нравился этот домик, — сказала она, с нежностью посмотрев на свое жилище. — В нем в течение тридцати лет жил наш старший садовник Мэрделл. Этот домик мне нравится больше, чем верхний коттедж, хотя сэр Джордж расширил его и модернизировал. Но это нужно было сделать. Наш новый старший садовник — совсем молодой человек с юной женой. А молодые женщины сейчас не могут обходиться без электрических утюгов, современных плиток, телевизоров и тому подобного. Нельзя отставать от времени… — Она вздохнула. — В поместье почти не осталось никого из прежних людей — все новые лица…
— Я рад, мадам, что вы наконец нашли свою гавань.
— Вы помните эти строки из Спенсера:
Отрадна праздность после всех забот,
А после моря в шторм — земная твердь.
Отрадно жить после больших невзгод,
А после жизни трудной — умереть.
Она умолкла, а затем, не меняя тона, сказала:
— Мир очень безнравствен, месье Пуаро. И в нем очень много злых людей. Вам это, вероятно, известно так же, как и мне. Я не говорю этого молодым, это может их обескуражить, но такова истина. Да, мир очень безнравствен…
Она слегка поклонилась ему, повернулась и вошла в дом. Словно застыв, Пуаро стоял на месте и с изумлением смотрел на закрывшуюся дверь.
Глава 5
Настроенный на поиск, Пуаро вышел из ворот и пошел вниз по круто извивающейся дороге. Вскоре он очутился у пристани. На большом колоколе с куском цепи у языка было написано: «Для вызова парома». У причала было много лодок. У одного из кнехтов стоял очень дряблый, со слезящимися глазами старик. Шаркая ногами, он подошел к Пуаро.
— Вам нужно переправиться, сэр?
— Нет, благодарю вас. Я просто вышел из Нэсс-Хауз немного прогуляться.
— А, вы из Нэсс-Хауз? Работал там, когда был парнем. И сын мой — тоже, он был старшим садовником. А я больше возился с лодками. Старый сквайр Фоллиат любил лодки. Бывало, выходил под парусом в любую погоду. А майор, его сын, тот не любил. Лошадей он любил. Много тратился на них. У него только и было, что лошади да вино. Плохо ей было с ним, его жене. Вы, наверно, видели ее, живет сейчас в домике у ворот.
— Да, я только что ее проводил туда.
— Понимает толк в садоводстве, это она посадила все кустарники. Даже во время войны, когда молодые джентльмены, ее сыновья, ушли на фронт, ухаживала за ними, заботилась, чтобы их не ломали.
— Большое горе — потерять двух сыновей.
— Трудная у нее жизнь, а что поделаешь. Горе с мужем, и с молодым джентльменом — тоже… Не с мистером Генри, нет. Он был очень хороший джентльмен, весь в деда. И под парусом любил ходить. Служил во флоте. А вот мистер Джеймс причинял ей много горя. Долги и женщины, а потом еще и характер сумасшедший. В семье не без урода. Ему подходила война, мог подвернуться случай отличиться. К тому же многие, кто не умеет вести себя благопристойно в мирное время, мужественно умирают на войне. Смерть на войне всегда считают мужественной.
— Значит, в Нэсс из рода Фоллиатов больше не осталось никого, — заметил Пуаро.
Плавная речь старика вдруг смолкла.
— Ваша правда, сэр. Все, как вы говорите.
Пуаро с любопытством посмотрел на него.
— Теперь у вас сэр Джордж Стаббс. Что о нем здесь думают?
— Мы понимаем так: он страшно богат, — ответил старик.
Его голос прозвучал сухо.
— А о его жене?
— А, это красивая леди из Лондона. От нее пользы нет даже для сада. Говорят, что у нее не хватает здесь.
Он многозначительно похлопал себя ладонью по темени.
— Не очень хорошо говорят о ней. Она здесь уже больше года. Купили усадьбу и все отремонтировали. Теперь — как новая. Я помню их приезд, как будто это было вчера. Приехали они вечером, это точно. А перед этим была страшная буря. Я такой и не помню на своем веку. Деревья поломало. Одно упало поперек дороги, и нам пришлось в спешке распилить его и убрать по кускам, чтобы расчистить дорогу для машины. И большой дуб упал. Подмял под себя и другие деревья. Ну и кутерьма была!
— Ах, да, где теперь стоит «каприз»?
Старик отвернулся и с отвращением сплюнул.
— «Каприз»… Так его назвали — каприз он и есть. Новая дурь. В старое время у Фоллиатов капризов не было. Это все их милость, новая леди выдумала. И трех недель не прошло после приезда, как построили этот «каприз», я уверен, что это она уговорила сэра Джорджа. Очень глупый вид. Торчит среди деревьев, как языческий храм. Ну построили бы беседку из неотесанного камня с цветными стеклами… я бы ничего не сказал против.
Пуаро постарался скрыть улыбку.
— У лондонских леди своя фантазия, — сказал он. — Грустно, что теперь здесь нет Фоллиатов.
— Не верьте этому, сэр. — Он по-старчески со свистом засмеялся. — Фоллиаты всегда будут в Нэсс.
— Но поместье принадлежитт сэру Джорджу Стаббсу.
— Может быть, и принадлежит… но Фоллиат здесь все ж таки есть. О! Фоллиаты хитрые!
— Что вы хотите этим сказать?
Старик искоса бросил на него лукавый взгляд.
— Миссис Фоллиат живет в домике наверху, а? — спросил он.
— Да-а, — медленно протянул Пуаро. — Миссис Фоллиат живет в домике наверху… и мир очень безнравствен… и все люди в нем очень злы.
Старик пристально посмотрел на него.
— А, — промолвил он. — Вы кое-что узнали, наверно.
И снова заковылял на свое место.
— Но что я узнал? — в возбуждении спрашивал сам себя Пуаро, медленно поднимаясь назад к дому.
Эркюль Пуаро совершал придирчивый туалет, уделяя особое внимание своим усам. Их жесткие стрелки, обильно намащенные душистой помадой, придавали ему весьма свирепый вид. Он отступил на шаг или два от зеркала, внимательно вгляделся и остался вполне доволен тем, что в нем увидел.
Раздался звук гонга, и он спустился вниз.
Дворецкий, только что закончивший мастерское исполнение своего крещендо — форте — диминуэндо — раллентандо, вешал на крюк гонговую колотушку. Его смуглое меланхоличное лицо выражало удовольствие.
Пуаро вспомнил: «…анонимное письмо с угрозой. Его могли написать как экономка, так и дворецкий…» Этот был похож на шантажиста. Интересно, миссис Оливер взяла образы для сценария из жизни?..
Через холл проходила мисс Брэвис. На ней было яркое платье из цветастого шифона, оно ей вовсе не шло. Пуаро поравнялся с нею и спросил:
