Валерий Смирнов - Ловушка для профессионала
— Главное, дорогая, чтобы ты порадовала новобрачных не менее прелестным нарядом, чем господина прокурора.
Как и его мамочка, Гарик стремится не ударить лицом в грязь при выполнении обязанностей шафера. К событиям сегодняшнего дня из приятных воспоминаний меня вернул голос портного:
— Стой прямо, тебе говорят… Или я тебя точно в зад уколю.
Реакции Гарика на возможное воспитание при помощи портновского инструмента долго ждать не пришлось. Он отпрянул в сторону, хищно посмотрел снизу вверх на мастера и посоветовал:
— Давай, кольни. Рискни здоровьем.
Придраться не к чему, ребенок полностью выполняет отцовские заветы. Однако, мне уже некогда следить за тем, чтобы Гарик получил возможность ходить в новом костюме, а привередливый портной — без синяков на теле. Перед тем, как отправиться в офис, я сказал:
— Гарик, остынь, а то я с тебя мерку сниму.
Сыночек допускал такую возможность, а заодно прекрасно разобрался в тоне моей просьбы. Ничего, после моего ухода, он постарается свое взять.
Поэтому я вздохнул и обратился к мастеру:
— Вы наверняка не учитывали все трудности, когда договаривались о цене работы. Клиент у вас до того индивидуальный, что мерка его характера может к дополнительному крою привести. Я удваиваю ваш гонорар.
Бедный мастер так и не понял, что означают мои слова, которые он принял с явной благодарностью.
Перед тем, как сесть на переднее сидение рядом с Сашей, я поймал себя на том, что перестал волочить ноги. В конце концов, свадьба на носу, разве можно обманывать ожидания супруги, убившей столько времени и денег на поправку моего здоровья.
50
Стоило мне спуститься в офис, и сразу создалось впечатление, что в последний раз я побывал здесь вчера. Марина сидела в приемной и стрекотала пишущей машинкой, а из соседнего кабинета, где расположились юристы, раздавался громкий хохот и звон бокалов.
Не обращая внимания на такую напряженную рабочую атмосферу, я спросил у секретарши:
— Рябов на месте?
Марина молча кивнула головой.
— Мариночка, что с тобой? — участливо задаю вопрос донельзя проникновенным тоном, — неужели Сережа тебе язычок оторвал? Значит, зря ты по поводу других органов переживала.
Чтобы не выслушивать возможный ответ, я закрыл дверь приемной и направился к Рябову, отстранив на ходу шефа отдела брокеров, приступившего к выражению сочувствия, не вынимая сигареты изо рта.
— Ты всем передай, — буркаю через плечо, потянув на себя дверь кабинета коммерческого директора, — мое самочувствие уже позволяет проверить, какой херней вы здесь занимаетесь.
Рябов сидел за своим неполированным письменным столом, изучая газету с такой заинтересованностью, словно благодаря нашей прессе действительно можно узнать что-то путное.
— Сережа, там есть информация о том, что я вступил в общество книголюбов? — интересуюсь у коммерческого директора, и тот, словно нехотя, отложил газету в сторону.
— Там другое написано, — поведал Рябов. — Как браконьеров поймали.
— Так им и надо, — мгновенно последовала реакция народного гнева с моей стороны. — Браконьерством занимаются все кому не лень, а ловят лишь самых непроворных.
— Или тех, у кого надежных связей нет, — расширил мой кругозор Рябов.
— Нет, Сережа, людей со связями вообще не ловят. Это для жизни опасно.
— Может быть. Но не на все сто процентов, — остался при своем мнении Рябов.
Закурить что ли? Давно не видел рассерженного Рябова. Впрочем, я ему другой сюрприз приготовил.
— Слушай, Рябов, ты на охоту съездить не желаешь?
— На полярного медведя, что ли? — понял меня буквально Рябов.
— Нет, этого советско-норвежского зверя мы пока трогать не будем. Но, если хочешь другим медведем заняться, я тебе на него лицензию устрою. На Аляске как раз начался сезон охоты. И зверь стоящий — исполинский медведь, зря, что ли, трофеи острова Кодьяк постоянно входят в книгу охотничьих рекордов Крокетта? Жаль только, что Городецкий на этого зверя не охотился, какой-то мелочью обходился, вроде носорогов.
— Конечно. И на Прохоровых внимания не обращал, — согласился со мной Рябов.
— Рябов, ты не знаешь, чего это Мариночка в «Улыбке «делала?
— Это мои проблемы.
— Да, решены они были очень здорово. Одна только пуля в грудь чего стоит…
— Ты вроде тоже не без внимания остался.
— Вот поэтому я Прохорова и отблагодарил. Каждый человек должен нести ответственность за порученное дело. Он что думал, будет просто процент брать за указание мишени — и на этом все? Вот и ответил полковник за то, что киллер в тебя так плохо палил… В общем, хватит, Сережа, ты прекрасно понимал — я буду тебя страховать, поэтому и Марину в «Улыбку» погнал. Кстати, Максиму Петровичу квартиру отремонтировали?
— Не успели, — нагло осклабился Рябов. — Сейчас мои мастера больше жилищем Босягина интересуются. Я так понял, что дело еще не закончено.
— Учитывая твое достойное поведение, скажу прямо — пока нет. А теперь колись насчет Вершигоры — не он ли помог меня прихватить, чтобы я потом по крайней мере его предложение выслушал?
— Перестань, — усталым жестом отмахнулся Рябов. — Ты что, его не знаешь? Конечно, допускаю, генерал мог использовать ситуацию для своей пользы. Но не больше того. Кстати, он о твоем здоровье спрашивал…
— Надеюсь…
— Обижаешь…
— Хорошо. Что у нас еще?
— Тут такое дело, — замялся Рябов. — Не хотел тебя расстраивать… Тенгиза машина сбила. Насмерть.
— Какое горе, — сухо заметил я. — И как же его телохранители такое допустили?
— Их еще раньше из этой же машины перестреляли, — открыл мне глаза Рябов на предисловие к дорожно-транспортному происшествию. — Я тебе всегда говорил — переходи улицу на зеленый свет светофора. Хотя Тенгиза на тротуаре машина сбила.
— Краузе еще живой?
— Можно подумать, ты хочешь…
— Не хочу. Пусть таможня товар перехватит. Весь вопрос — от кого он пойдет.
— Ты хочешь Еремина подставить?
— Не все же ему меня подставлять.
— Значит Босягин не только операцию страхует, — понял Рябов. — Я тебя знаю. Какой уровень поддержки операции?
— Старший следователь при Генеральном прокуроре.
— Да, так ты… В общем, во внутренние дела чужой страны лезем.
— Еремин тоже не наш земляк.
— Постой. Если Ляхов застрелил прокурора и исчез, значит, наш козырь только Рогожин.
— Правильно, Сережа. Не считая видеоматериалов и сопливых признаний Ляхова. Пленка, которую я записал, пока тебя в больнице обхаживали, уже отредактирована. И обошлась она дорого.
