Петер Аддамс - Детектив перед сном
— Вот, возьмите, — понизив голос, сказал он Беллингэму, передавая плотный конверт, который извлек из внутреннего кармана пиджака. — Здесь четыре тысячи фунтов, как и договаривались.
Беллингэм, не глядя, невозмутимо сунул пакет в карман.
— Спасибо, — просто сказал он.
— Я должен выйти в Ромсее, — объявил Гаррет после небольшой паузы.
— Да, я знаю.
После очередной паузы Гаррет снова нарушил молчание:
— Надеюсь, ваша поездка… была удачной?
Беллингэм посмотрел на него добрым и сочувствующим взглядом.
— Мистер Гаррет, прошу вас, не чувствуйте себя обязанным поддерживать приятную беседу. Я нисколько не буду на вас в претензии, если вы помолчите до конца нашего совместного путешествия. Не следует смешивать деловое поручение со светскими условностями, — добавил Беллингэм. — Даже на короткое время.
— Да, но… Все это так необычно… — усмехнулся Гаррет. — Не так уж часто приходится платить в поезде за работу!
— Вы, должно быть, новичок, — высказал предположение Беллингэм.
— А вы разве нет?
— Почему вы так думаете?
Гаррет нервно потер переносицу.
— Видите ли, мне не сказали, как вы выглядите, — нерешительно проговорил он. — Ну, и… я ожидал увидеть кого-нибудь более подходящего для такого рода дел. Вы кажетесь мне чересчур… добрым.
— Как раз поэтому я идеально подхожу для своей работы. А что касается того, добрый я или нет, то это потребует длительных объяснений. И, конечно, это уже мое личное дело.
— Понимаю.
— Надеюсь, вам объяснили, что и вы должны поступать точно так же. Вы забудете о том, что когда-либо видели меня, как только сойдете с поезда.
— Да… да, конечно!
Беллингэм был совершенно уверен в том, что так оно и будет.
Стыд и раскаяние — такие чувства были незнакомы Беллингэму в делах, за которые он получал деньги. К своей работе он относился добросовестно и выполнял ее безупречно. В смерти человека в феске он был уверен точно так же, как в смерти некоего Вареску два года тому назад или некоего Шиллинга месяцев за шесть до поездки в Анкару. Все дело в том, чтобы воспринимать факты на уровне их истинного значения. Тогда понимаешь, что кровь — это просто химический раствор, а человеческая жизнь — всего лишь биологический феномен, прекращающийся одновременно с биением сердца, и поэтому насильственная смерть становится простой и неизбежной, как, скажем, прополка сорняков в саду. Если кто-либо является помехой для осуществления каких-то грандиозных замыслов — государственных или частных, — тогда становится вполне логичной необходимость ликвидировать эту помеху. У Беллингэма никогда не возникало сомнений в этом, как не возникало сомнений и в целесообразности удаления сорняков в своем собственном саду в Мальверне. Он относился к своей профессии, как к обычной работе, отличавшейся разве только тем, что в своем деле он не имел права допускать ни малейшей промашки. Он обязан был выполнять свою работу с ювелирной точностью, поскольку любая ошибка стала бы роковой для него самого. В случае неудачи он мог рассчитывать только на себя и ни на кого больше. Все, на кого он работал, сразу отвернутся и постараются поскорее от него избавиться — ведь не должно возникнуть ни малейшего подозрения, что они связаны с тем заданием, которое он для них выполнял. В этом, и только в этом, заключались все неудобства.
Беллингэм улыбнулся при мысли о том, что даже после его смерти Эдит не узнает об истинных источниках доходов. Она так и будет считать, что он зарабатывал на жизнь адвокатской практикой…
Он смотрел в окно на проносящиеся мимо пейзажи Южной Англии.
«Вот — опять зазвучала эта кантата! — подумал он. — Их так много, что сразу и не сообразишь, которая же это…»
Дверь в купе растворилась, бесшумно скользнув в пазах. На этот раз одиночество Беллингэма нарушил высокий, красивый мужчина лет тридцати пяти. В глазах его сверкали живые искорки истинного жителя Сохо — лондонского района, легкое пальто было небрежно переброшено через руку, элегантный твидовый костюм плотно облегал сухую мускулистую фигуру. Словом, молодой человек вполне мог служить манекеном для витрины магазина готового платья.
— Хэлло! — энергично приветствовал он Беллингэма. — Первоклассное общество в купе третьего класса — я бы так это назвал! — он небрежно швырнул пальто на багажную сетку. — Не возражаете?
— Нисколько, — ответил Беллингэм.
— Хотя вагон для некурящих, зато есть где ноги вытянуть! — заметил молодой человек, усаживаясь рядом с Беллингэмом. — А это уже кое-чего да стоит!
Беллингэм вежливо улыбнулся.
— Конечно, — продолжал шикарный малый, — я бы мог и здесь покурить. — Он достал «Крэйвен-Эй». — Вы ведь не возражаете, верно?
— Нисколько.
— Может быть, вы тоже закурите? — спросил молодой человек, протягивая пачку.
— Нет, благодарю вас.
— Меня зовут Деври, Арнольд Деври.
— Очень приятно, — пробормотал Беллингэм.
— Далеко едете?
— До Мальверна.
— Прекрасное место! Я выхожу немного дальше. В Киддерминстере. Но я не очень люблю ездить в поездах — чересчур утомительно, знаете ли.
— В самом деле?
— Конечно! Вот самолет — это другое дело! Вы не находите?
— Меня мутит от одной мысли о полете на аэроплане.
— О, это чисто психологическое, уверен!
— Возможно, — сказал Беллингэм.
— Точно! — энергично принялся убеждать его Деври. — Стоит только попробовать пару раз, и вы увидите, что все как рукой снимет.
Беллингэм отвел глаза в сторону:
— Честно говоря, я вообще никогда не ездил дальше Саутгэмптона.
— И сейчас оттуда?
Беллингэм кивнул.
— Дела? — поинтересовался Деври.
— После небольшой паузы Беллингэм снова кивнул: — Да.
— Я сам тоже, можно сказать, еду по делу, — сообщил Деври. — Не очень приятному, правда. Вступаю во владение имением своей тетки в Киддерминстере. Не знаю, как справлюсь со всем этим. Я ведь абсолютный профан в такого рода делах: юристы, адвокаты, канцелярская волокита…
— Зачем вы говорите мне все это? — без тени неудовольствия спросил Беллингэм.
— Да так, просто ради разговора, — ответил Деври, нисколько не смутившись. — Отвлекает, знаете, от дорожной скуки.
Он слегка пожал плечами и усмехнулся.
Дверь снова отворилась.
— Билеты, пожалуйста! — произнес контролер.
Оба протянули билеты для проверки.
— Курить здесь не разрешается! — строго заметил железнодорожник.
— О, извините! — воскликнул Деври. — Я и не заметил, что вагон для некурящих!
