Джон Карр - Клетка для простака. Тот, кто шепчет
– Как быстрее всего добраться туда?
– Сесть на метро. Отсюда можно доехать без пересадки.
– Готов поставить пять фунтов, что она так и сделала. Она не могла опередить нас больше чем на две минуты! Вероятно, мы сумеем перехватить ее! Пойдемте!
«Господи, пошли мне немного удачи, – молился он про себя. – Пусть мне выпадет хотя бы одна счастливая карта, не двойка и не тройка!» И вскоре, когда они, пробившись сквозь очередь за билетами, спустились в душное подземелье, где переплетались рельсы, он получил свою карту.
Когда они оказались на платформе Северной линии, Майлс услышал шум приближающегося поезда. Они находились в конце платформы, вдоль всей длины которой, составлявшей более ста ярдов, стояли ожидавшие поезда люди. В этой полуцилиндрической пещере, некогда сверкавшей великолепием белой плитки, а ныне грязной и темной, все было словно окутано легкой дымкой.
Красный поезд, поднимая ветер, вылетел из туннеля и пронесся мимо них к тому месту, где должен был остановиться. И Майлс увидел Фей Ситон.
Он увидел ее на фоне мелькающих окон, с которых уже соскребли полоски, служившие защитой от взрывной волны. Она стояла на другом конце платформы перед первым вагоном и, когда дверь открылась, вошла в него.
– Фей! – завопил он. – Фей!
Его призыв остался без ответа.
– Поезд до «Эджвара»! – надрывался дежурный. – Поезд до «Эджвара»!
– Не вздумайте бежать туда! – предостерегла его Барбара. – Двери закроются, и мы упустим ее. Не лучше ли войти в этот вагон?
Они успели вскочить в последний вагон для некурящих перед тем, как дверь закрылась. Кроме них, в вагоне ехали только полицейский, сонного вида австралийский солдат и дежурный у панели с кнопками управления. Майлс видел лицо Фей лишь мельком, но заметил на нем яростное, озабоченное выражение и ту же улыбку, что и ночью.
Можно было сойти с ума от мысли, что он находится так близко от нее, и тем не менее…
– Если бы я смог пройти по поезду в первый вагон!…
– Пожалуйста! – взмолилась Барбара. Она указала на плакат, гласивший: «Не переходите из одного вагона в другой во время движения поезда», затем на дежурного и на полицейского. – Вряд ли принесет много пользы, если вас сейчас арестуют, не так ли?
– Да. Думаю, не принесет.
– Она выйдет из поезда на «Камден-таун». Так же поступим и мы. Садитесь.
Их уши наполнял негромкий шум летящего через туннель поезда. Вагон качался и скрипел, свет ламп с матовыми стеклами плясал по обивке сидений. Терзаемый сомнениями, Майлс опустился на двойное сиденье рядом с Барбарой.
– Не в моих правилах задавать слишком много вопросов, – продолжала Барбара, – но я просто схожу с ума от любопытства с тех самых пор, как говорила с вами по телефону. Почему вы так стремитесь догнать Фей Ситон?
Поезд остановился, и двери плавно открылись.
– «Чаринг-Кросс»! – добросовестно выкрикивал дежурный. – Поезд до «Эджвара»!
Майлс вскочил.
– Но ведь все в порядке, – умоляющим тоном сказала Барбара. – Если доктор Фелл считает, что она отправится к себе, то она выйдет только на «Камден-таун». Что может случиться за это время?
– Не знаю, – честно ответил Майлс. – Послушайте, – прибавил он, снова садясь и беря ее за руку, – я познакомился с вами совсем недавно, но вас не покоробит, если я скажу, что сейчас предпочел бы поговорить именно с вами, а не с кем-либо другим из известных мне людей?
– Нет, – ответила Барбара, отводя глаза, – не покоробит.
– Не знаю, как провели этот уик-энд вы, – продолжал Майлс, – но мы имели большой гала-парад с вампирами, чуть ли не с убийствами и…
– Что вы сказали? – Она быстро высвободила руку.
– Да! И доктор Фелл утверждает, что вы владеете какой-то невероятно важной информацией. – Он помолчал. – Кто такой Джим Морелл?
Поезд с лязгом и стуком мчался в пустоте туннеля, ветер из окон шевелил волосы.
– Вы не можете впутывать его во все это, – сказала Барбара, и ее пальцы крепче сжали сумочку. – Он ничего не знает, он никогда ничего не знал о смерти мистера Брука! Он…
– Хорошо! Но не могли бы вы сказать, кто он?
– Он мой брат. – Барбара облизнула очень гладкие розовые губы – не столь притягательные, не столь пьянящие, как губы той кроткой голубоглазой женщины, которая ехала сейчас в первом вагоне их поезда. Майлс отогнал эту мысль, а Барбара быстро спросила: – От кого вы услышали о нем?
– От Фей Ситон.
– Вот как! – Она казалась слегка удивленной.
– Я сейчас вам все расскажу. Но сначала необходимо кое-что уточнить. Ваш брат… где он сейчас?
– Он в Канаде. Он три года был в плену у немцев, и мы считали, что его нет в живых. Джима послали в Канаду на лечение. Он старше меня и до войны был уже довольно известным художником.
– И, как я понял, он был другом Гарри Брука.
– Да. – Следующую фразу Барбара произнесла тихо, но очень отчетливо: – Он был другом этой мерзкой свиньи Гарри Брука.
– «Стрэнд»! – выкрикнул дежурный. – Поезд до «Эджвара»!
Подсознательно Майлс внимательно вслушивался в его слова, улавливая постепенное затихание стука колес при приближении к остановкам, каждый звук и толчок при открывании дверей. Самым важным сейчас для него было не пропустить тот момент, когда дежурный закричит: «Камден-таун».
Однако… мерзкая свинья? Гарри Брук?
– Есть один момент, – продолжал Майлс, взволнованный и смущенный, но настроенный тем не менее чрезвычайно решительно, – о котором вам следует узнать, прежде чем я расскажу о том, что произошло. И он заключается в следующем. Я доверяю Фей Ситон. У меня возникал конфликт практически со всеми, кому я об этом говорил: с моей сестрой Марион, со Стивом Кертисом, с профессором Риго, возможно, даже с доктором Феллом, хотя я не совсем понимаю, какую позицию занимает он. И поскольку вы были первым человеком, который предостерег меня в отношении нее…
– Я предостерегла вас в отношении нее?
– Да. Разве это не так?
– О! – прошептала Барбара.
За окнами мелькали цилиндрические стены туннеля. Барбара Морелл слегка отодвинулась от Майлса. Свое «О!» она произнесла с величайшим изумлением, словно не могла поверить собственным ушам.
Майлс инстинктивно почувствовал, что сейчас ему предстоит увидеть все в новом свете, что,его точка зрения на происходящее не просто ошибочна – она вообще не имеет ничего общего с действительностью. Барбара смотрела на него во все глаза, приоткрыв рот. В этих серых глазах, изучавших его лицо, постепенно появилось понимание, смешанное с недоверием, потом она почти рассмеялась и беспомощно взмахнула рукой…
