Джеймс Чейз - Искатель. 1961-1991. Выпуск 1
— Минутку! Не бросайте трубку! У вас был ребенок, не правда ли?
— Я вам об этом говорила.
— Родили вы в Париже?
— Нет.
— Почему?
На записке Мегрэ было написано: «Где она родила? Где записан ребенок?»
— Не хотела, чтобы знали.
— Куда вы отправились?
— В Бургонь.
— В какое место точно?
— Мениль де Мон.
— Это поселок?
— Скорее деревушка.
— Там был врач?
— В то время нет.
— И вы выбрали для родов глухое захолустье, без врача? — А как рожали наши матери?
— Сами выбрали это место? Вы там раньше бывали?
— Нет, я выбирала по дорожной карте.
— Отправились туда одна?
— Как же вы допрашиваете обвиняемых, если так терзаете ни в чем не повинных людей?..
— Я вас спросил, вы поехали туда одна?
— Нет.
— Это уже лучше. Вы видите, что проще говорить правду, чем хитрить. Кто вас сопровождал?
— Моя сестра.
— Это было в то время, когда вы обе жили в Париже, по вашим словам, встречались лишь случайно. И вы уверяете меня, что даже не знали, где она работала.
— Меня это не касалось.
— Вы не любили друг друга, не имели почти никакой связи между собой, и вдруг она бросает работу, чтобы следовать за вами в глухую деревушку в Бургони?
Она молчала, не зная, что ответить.
— Сколько времени вы там оставались?
— Месяц.
— В гостинице?
— На постоялом дворе.
— Принимала акушерка?
— Не уверена, что это была акушерка, но она принимала у всех беременных женщин в том краю.
— Как ее зовут?
— Ей было тогда лет 65, она, наверное, давно умерла.
— Не помните имя?
— Мадам Радеш.
— Вы записали ребенка в мэрии?
— Ну конечно…
— Сами?
— Я была в постели. Сестра пошла туда с хозяином нашей харчевни, он же и был свидетелем.
— Видели вы потом запись в мэрии?
— С чего бы я туда пошла?
— Есть у вас копия метрического свидетельства о рождении ребенка?
— Столько времени прошло с тех пор…
— Куда вы потом направились?
— Послушайте, если вы намерены допрашивать меня часами, приезжайте сюда! Я больше не могу!
Лекер невозмутимо спросил:
— Куда вы отвезли ребенка?
— В Сент-Андре. Сент-Андре дю Лавион, в Вогезах.
— В машине?
— Тогда у меня еще не было машины.
— А у сестры?
— Она никогда не водила.
— Она сопровождала вас?
— Да! Да! Да! А теперь можете думать все, что вам угодно. Я больше не могу! Понимаете, не могу! Хватит!
И она швырнула трубку.
ГЛАВА VI
После длительного телефонного разговора с Ла-Рошелью последовал мирный обед в белой уютной столовой отеля. Никто, по-видимому, не интересовался четой Мегрэ, и все же они были в центре внимания, почтительного и дружелюбного одновременно. Теперь им предстояла вечерняя прогулка. Вдалеке слышались раскаты грома, и порой налетали внезапные порывы ветра.
Машинально направились они к улице Бурбонне, где виден был свет в окнах комнаты, занимаемой толстухой Вирво. Малецкие, как видно, вышли прогуляться. В нижнем этаже было темно и тихо, мебель снова водворили на прежние места. Элен Ланж исчезла бесследно.
Они шагали по направлению к парку. «Какой Лекер прекрасный следователь!» — подумал Мегрэ. Вопросы, которыми осаждал Франсину комиссар из Клермон-Феррана, не давая ей времени прийти в себя, были хорошо продуманы. Он умело использовал сведения, имеющиеся в его распоряжении, добился ощутимых результатов.
Возможно, Мегрэ взялся бы за дело иначе. Люди, даже применяющие один и тот же метод, действуют по-разному. Но не в методе дело. В глубине души комиссар завидовал деловой напористости и натиску своего коллеги, его уверенности в себе Для Мегрэ, например, «дама в лиловом» была не только жертвой И не только о деталях убийства думал он. Прежде всего это была история двух сестер.
Сестры жили в глухой деревушке на Атлантическом побережье, росли в лавчонке у церкви. Мегрэ знакомы были эти деревушки, где люди обрабатывали и землю и море. Четверо или пятеро крупных фермеров владели устричными садками и отмелями, где разводили эти съедобные ракушки.
Он так и видел перед собой женщин, молодых и старых, и совсем юных, встающих с восходом солнца, а то и глубокой ночью, в зависимости от времени прилива, — в резиновых сапогах, в толстых вязаных брюках и в изношенных мужских пиджаках. Они собирали устриц на открытых отмелях. Большинство девушек, как, впрочем, и мальчиков, не имели свидетельств об окончании школы, во всяком случае в то время, когда сестры жили в деревне. Элен была исключением. Она пошла в городскую школу и получила достаточно знаний, чтоб работать в конторе. А позднее и сестра ее сумела устроиться.
Они обе живут в Париже. Сюда не приезжают… Они нас презирают… — говорили соседи. Прежние подружки по-прежнему скребли по утрам устричные отмели, собирали раковины, выходили замуж, воспитывали детей. Элен Ланж добилась своей цели благодаря железной воле. Совсем молодой она отказалась от судьбы, уготованной ей устоявшимся укладом жизни, нашла иной путь, избрав свой собственный мир, внушенный ей писателями романтического толка. Бальзак казался ей слишком грубым, то есть слишком близким к Марсильи, к родной лавочке и устричным отмелям, где от холода сводило пальцы. Франсина также избегла этой участи, но на свой лад. В 15 лет ее лишил невинности шофер такси.
В конце концов, разве обеим не удались их планы? Одна владелица дома в Виши, обладательница солидного счета в банке, другая вернулась в родные края, используя свои чары и деловые качества в лучшем салоне красоты.
Лекер не ощущал потребности понять их жизнь. Он устанавливал факты, делал выводы, не испытывая сомнений и терзаний.
В жизнь сестер вмешался человек, имени которого никто не знал, лица никто не видел, но он находился здесь, в Виши, в одном из отелей, ходил по аллеям местного парка, посещал залы Большого казино, бывал повсюду. Человек этот убил. Его преследовали, все теснее окружая.
Позади у него тоже была своя жизнь. Он был ребенком, потом молодым человеком, влюбленным, вероятно, женатым, ибо появлялся на улице Нотр-Дам де-Лоретт один—два раза в неделю, не оставаясь там на ночь. Потом Элен оказалась в Ницце. Но до того она проделала большой крюк, прожив месяц в глухой деревушке, в Бургони на постоялом дворе, вместе с сестрой, родившей там ребенка.
Этого мужчину Мегрэ тоже должен был постичь. Убил он непонятно почему. Он пришел на улицу Бурбонне, чтобы задать вопрос. Но Элен Ланж молчала. Даже когда он схватил ее за горло, чтобы припугнуть. И заплатила жизнью за свое молчание.
