Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона
– Но… – открыл я было рот, однако не успел я произнести даже полсловечка, как в разговор быстро вступил Холмс:
– Это не важно, капитан. Лучше скажите, если можете, куда мы направляемся. – Мой друг встал и прошел к большой карте, висевшей на дальней стене каюты: – На этой карте, наверное, можно найти наш пункт назначения.
– Найти-то, конечно, можно, мистер Холмс. Но пока я не получу приказ, это остается для меня такой же тайной, как и для вас обоих.
– Вы хотите сказать, что окончательный приказ получите уже после выхода в море?
– Именно так, мистер Холмс.
– Но вы хотя бы можете сказать, когда мы отплываем?
– Могу и скажу. В самое ближайшее время. Я очень удивлюсь, если мы не покинем Харвич в течение получаса.
Нам принесли обед, чуть тепловатый и почти безвкусный, но я все равно был счастлив и ел с удовольствием. Холмс мало говорил во время еды, поэтому я развлекал нашего хозяина армейскими байками. Возможно, это была не лучшая тема для разговора, поскольку мы находились во власти военно-морского флота, но если подумать, мы все участвовали в одной и той же войне.
По возвращении в нашу каюту Холмс проверил коридор – нет ли там кого-нибудь. Убедившись, что коридор пуст, он уселся на койку и, как я видел по выражению его лица, принялся складывать, вычитать, делить и сортировать информацию, причем на бешеной скорости.
– Ну, Уотсон, что вы обо всем этом скажете? – наконец задал он вопрос.
– Вы имеете в виду капитана Дэвида, якобы не знающего Ярдли?
– Причем Ярдли предположительно знаком с Дэвидом. Да, и об этом тоже. Но для начала скажите: заметили ли вы что-нибудь любопытное в Харвиче?
– Что вы имеете в виду?
– Вспомните: предполагалось, что мы войдем в состав экспедиционных войск, следующих в Архангельск.
– Да, я помню. И, похоже, так и есть. Разве нет?
– Ни в коей мере, Уотсон. Начнем с того, что для серьезной операции по вторжению нужны и соответствующие силы. Скажите мне: сколько солдат вы видели?
– Солдат? Ну… – Я изрядно смутился.
– Вот именно. Не было никаких солдат. В Харвиче мы видели только моряков, входящих в персонал базы. И ни одного судна для перевозки войсковых частей. Что-то я не помню ни одного успешного вторжения без участия армии, которая и проводит это вторжение. Скажу больше: когда такое было на протяжении всей истории британского военно-морского флота, чтобы командир корабля отправлялся в плавание с важным заданием и при этом не получил четких указаний, куда он должен прибыть и когда? Неужели, Уотсон, они с таким пренебрежениям относятся к моим способностям, что решили, будто я поверю этому капитану Дэвиду?
– Я не понимаю, Холмс. Ведь Ллойд Джордж сказал вам про вторжение, не так ли?
– Нет, это было мое предположение. Он только подыграл, и блестяще. Заставил меня поверить, что я благодаря своим дедуктивным способностям раскрыл важную военную тайну.
– Я все равно не понимаю.
– Уотсон, мы с вами знаем, какая задача стоит перед нами в России. Но что, если о ней знаем только мы, Ллойд Джордж и круг самых приближенных к нему лиц, о существовании которых мы не подозреваем?
– Теперь вы меня совсем запутали, Холмс.
– Я хочу сказать следующее: а что, если каждое из звеньев, о которых я упоминал на берегу, не знает не только других участников, но и нашей цели? Допустим, им отдали приказ всего лишь, например, доставить нас из пункта А в пункт Б. Тогда кто может сказать, зачем мы туда едем? Никто не подозревает о наших намерениях и задачах! Нашей секретной миссией вполне может быть сбор пыльцы! Уотсон, теперь вполне очевидно, что Ллойд Джордж умело направлял меня, как тренер уловками направляет упирающегося породистого скакуна к опасному препятствию. И разве не может быть, что он умышленно напустил туману? А если так, то возможно все – все что угодно.
– А как насчет его величества, Холмс? Разве сам король не говорил, что выбрал вас для этого дела?
– Говорил. И это единственная часть пазла, которая не встает на место.
– Но если мы направляемся не в Россию, Холмс, то куда же тогда?
– Я все еще считаю, что цель нашего путешествия – попытаться успешно выполнить поставленную перед нами задачу. А если так, то мы должны следовать в Россию. Но не в Архангельск, а скорее всего в Кронштадт.
– Кронштадт?
– Да, это ближайшая к Санкт-Петербургу[4] военно-морская база, находится от него примерно в сорока милях. Она охраняет подступы к столице[5]. Если большевикам хватило политической прозорливости пригласили столь нежеланных гостей, как англичане, в Мурманск, чтобы охранять столицу от фланговой атаки немцев и финнов, то готов поспорить, что в Петербурге планируется что-то еще. Думаю, намечается или уже ведется гораздо более хитрая и сложная игра, чем мне дали понять. Я-то думал, что все просто: есть красные, есть белые; все равно что выбор вина к обеду. Но все глубже, Уотсон, гораздо глубже. Пока я не могу вычислить намерения обеих сторон, но, какими бы они ни были, я считаю, что нам позволят спокойно пройти прямо в Кронштадт. А если вмешается германский флот, дело станет еще интереснее.
С этими словами Холмс улегся на койку и впервые за два дня, а то и больше, заснул. Я последовал его примеру.
Когда я проснулся примерно через четыре часа, то обнаружил, что мы уже вышли в Северное море. Харвич остался далеко позади, но мы лишь чуть-чуть приблизились к решению, которое искал Холмс.
Позднее тем же вечером, за ужином в офицерской кают-компании мы встретились со старшими чинами команды. Офицерскому составу сообщили, что мы являемся особыми посланниками, вызванными по просьбе нового петербургского правительства, чтобы помочь найти бесценные драгоценности Романовых. Будучи проданными крупным капиталистам, эти сокровища должны принести пользу русскому народу.
За ужином Холмс ел мало, потому что очень старался вытянуть какую-то информацию из капитана Дэвида. Дэвид выпил один глоток бренди после ужина, встал и принялся ходить вокруг стола все той же своеобразной походкой, заложив руки за спину.
– Надеюсь, вы хорошо спали, доктор Уотсон? – поинтересовался он у меня.
– Если честно, капитан, то я заснул бы и на вершине пирамиды Хеопса.
В ответ на эту реплику все засмеялись.
– Насколько я понимаю, вы не очень довольны размещением? – продолжал расспрашивать Дэвид.
– Вовсе нет, – покачал я головой. – Просто я сухопутное существо: многие поколения моих предков жили исключительно на суше, и мое тело не понимает, что происходит. Оно не ожидало подобных встрясок и, похоже, считает, что земля не должна двигаться; только тогда оно счастливо.
