Буало-Нарсежак - Брат Иуда
Машинально он ощупал пижаму, ища портсигар. Он нашел его в кармане и закурил последнюю сигарету. Нужно будет попросить Андуза выплатить небольшой аванс. Ван ден Брук задумался. Неужели он уже потратил свою пенсию? Но он почти ничего не покупал. Букет цветов, чтобы немного оживить комнату: он выписал из Ниццы гвоздики. Разумеется, сигареты, шелковый платок, поскольку наступили холода. А! Очень дорогой зимний костюм. Безусловно, можно отказаться от всего, но только не от элегантности. Элегантность — это, вероятно, отчаянное проявление мужества. Андуз рассердится, примется читать нравоучения. Ведь он во всем подражает профессору. И затем, сурово сдвинув брови, выплатит.
Странный тип этот юноша. Немного похож на надзирателя! Уж слишком много он проявляет усердия. А Ван ден Брук полагал, что усердие — это неизгладимый след плохого воспитания. Одно крещение чего стоит! Безумная идея! Бухгалтер должен знать свое место. Совсем другое дело, если получить крещение захочет, например, Кастель. В конце концов, Кастель имеет на это право. Он славно повоевал и в Индокитае, и в Алжире. После высадки ОАС[8] в Алжире его посадили в тюрьму. Ашрам прекрасно подходил для этого полковника в отставке. То же самое можно сказать и о любительнице новых приключений, графине де Рошмор. Она участвовала в ралли, играла на сцене, вероятно, пробовала наркотики. «Блудница в поисках вечного спасения», — утверждал Фильдар, не страдающий милосердием. Но Андуз! Вечное спасение Андуза! Смешнее не придумаешь!
Ван ден Брук потянулся, зевнул, решил не ходить на проповедь, посвященную непротивлению. Вкус к жизни появляется тогда, когда ты начинаешь пренебрегать всеми обязанностями, когда каждое мгновение ты стремишься превратить в удовольствие. Так из пустой породы добывают крупинки драгоценных камней. Он тщательно побрился, не торопясь оделся, машинально оглядел стены, ища большое зеркало, в котором он себя критически рассматривал столько лет. Так смотрят на скаковую лошадь при взвешивании. Но в его распоряжении находилось только узенькое зеркальце над умывальником. Он пожал плечами и прикрепил гвоздику в петлицу. «Когда я умру, — подумал он, — то мне бы хотелось, чтобы меня похоронили в этом костюме. Профессор напрасно говорит, что бренные останки — ничто. Все же я предпочел бы быть хорошо одетым. Это придало бы мне уверенности, и я мог бы достойно встретиться с тем, что меня ждет после!» Он спустился в столовую.
— Опаздываете, — недовольно пробурчала мадам Вильбуа. — Все уже пообедали.
Засучив рукава, она уже мыла кафельный пол, походя скорее на домработницу, чем на вдову банкира. Хотя и не забыла надеть резиновые перчатки. Странно, но эта женщина, которую всю жизнь окружали многочисленные слуги, теперь находила явное удовольствие в том, чтобы обслуживать других. Кухня и столовая находились в полном ее подчинении. «Она хочет, — шутил Фильдар, — стать одновременно и Марфой, и Марией!»[9]
Ван ден Брук не стал настаивать. Он отправился в библиотеку, небольшую комнатку, где на стеллажах вперемежку стояли самые разные книги, подаренные гостями и учениками. Здесь можно было отыскать произведения Генона,[10] Олдоса Хаксли,[11] Раймона Абелио,[12] трактаты и проповеди Мейстера Экхарта,[13] Упанишады,[14] а также бесчисленное множество научно-популярных книг, рассказывающих о тайнах пирамид, или об Атлантиде, или о домах, где водились привидения. Больше всего Ван ден Брука интересовали истории о призраках. Стоя на стремянке, он небрежно листал недавно вышедшую книгу Вильяма Томпсона, посвященную ирландским призракам, но она быстро утомила его своей монотонностью. «5 декабря 19… возвращаясь домой, доктор Дюрел заметил…» Или: «Служанку разбудили шаги, раздавшиеся на потолке…» Но как же разобраться в сложной фабуле? Букужьян утверждал, что призраки — всего-навсего «астральные коконы». Красивое словечко, но непонятное. А Ван ден Бруку так хотелось знать! С некоторого времени он часто думал о смерти. Ему только шестьдесят восемь лет, но он чувствовал, что дышит на ладан. Он был не прочь очутиться в машине Андуза в тот день, когда оба американца погибли. Мгновенная смерть. И никаких продолжительных болезней, унижающих человеческое достоинство. Если бы он заболел, то наверняка распрощался бы с Ашрамом. Его семья отправила бы его в какую-нибудь больницу, и он превратился бы в зловонного старикашку, каких пруд пруди!
Он поставил книгу на полку рядом с эссе Ромена Роллана[15] о Вивекананде.[16] В актовом зале профессор продолжал читать свою проповедь. Ван ден Брук заглянул в приоткрытую дверь. Профессор сидел за небольшим столом, положив руки на бювар, где лежали его конспекты. Но ими он никогда не пользовался. Ван ден Брук бесшумно вошел в кабинет Андуза. Но Андуза там не оказалось. Удивительно! Обычно он приходил к девяти часам. Ван ден Брук вышел в парк. Стоял серый печальный день, но ничто не предвещало дождя. «Самое время пройтись пешком, — сказал он себе. — И само собой разумеется, вдоль Марны». Он немного поколебался, так как было прохладно, но так и не смог заставить себя надеть засаленный плащ поверх роскошного костюма. И он бодро зашагал.
Андуз медленно брел по берегу. Он приехал первым утренним поездом и не спешил в Ашрам. Отступать некуда. Ему по-прежнему угрожала опасность. Она даже возрастала по мере того, как приближался момент, когда вдова Че Нолана решит отправиться в дорогу. И если внимательно разобраться, то все четверо свидетелей происшествия одинаково опасны. Бесполезно думать: «Я начну с этого или с того!» Бесполезно говорить: «Последней я убью Леа». И это при том, что из четверых Леа самая болтливая. Нет. Чувства в сторону. Но разве можно предпринять что-либо в Ашраме? Там слишком много людей. К тому же немало приезжих из Парижа. Преподаватели, студенты, одинокие женщины, не знающие, куда деваться от скуки в воскресенье. Любопытные, фанатики, бунтовщики, снобы шатались повсюду, разве что не спускались в подвал, который тщательно запирали. Так что же из этого следует?
Если бы он обладал силой полковника Кастеля, если бы, как он, занимался боевыми искусствами, то вопрос отпал бы сам собой. Достаточно одного из четверых куда-нибудь завлечь, и в мгновение ока все сделано. Смертельный прием, и свидетель замолк навсегда. Но полиция возьмет Ашрам под наблюдение, а Учителю, возможно, придется уехать в Германию. Такое намерение он уже высказывал. Эта мысль часто мучила Андуза. Что же с ним тогда станет?..
Он шел, опустив голову, ударяя ногой по кучкам сухих листьев, как в далеком детстве, когда он вместе с матерью гулял в Люксембургском саду. Спокойная серая река, словно водяная дорога, обсаженная перевернутыми деревьями, скрывалась за туманным горизонтом. И там, вдали, ее очертания едва просматривались, и только стаи ворон летали над полями. Ван ден Брук заметил Андуза издали и ускорил шаг. Андуз очень редко прогуливался здесь. Тем более не следовало упускать такую возможность. Ведь во время приятной беседы гораздо легче решить денежный вопрос. Ван ден Брук дружелюбно взмахнул рукой.
