Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса (сборник)
– Эмберли еще не приходил?
– Нет.
– Значит, придет. Я его жду.
Ждать пришлось недолго: старик не замедлил явиться; на хмуром лице его явственно обозначились тревога и недоумение.
– Я тут получил телеграмму, мистер Холмс, и что-то никак не могу в ней разобраться.
Он протянул Холмсу телеграмму, и тот прочел ее вслух:
«Немедленно приезжайте. Располагаю сведениями вашей недавней пропаже.
Элман. Дом священника».– Отправлена в два десять из Малого Пэрлингтона, – сказал Холмс. – Малый Пэрлингтон находится, если не ошибаюсь, в Эссексе, недалеко от Фринтона. Что ж, надо ехать, не откладывая. Пишет явно лицо ответственное, как-никак приходский священник. Минуточку – где мой Крокфорд[1]? Ага, вот он: «Дж. К. Элман, магистр искусств, объединенный приход Моссмур – Малый Пэрлингтон». Посмотрите расписание поездов, Уотсон.
– Ближайший – в пять двадцать с Ливерпул-стрит.
– Превосходно. Вам бы тоже лучше съездить с ним, Уотсон. Ему может понадобиться помощь или совет. Ясно, что близится решающий момент в этой истории.
Наш клиент, однако, не выказывал ни малейшей охоты отправиться в путь.
– Но это же совершенная нелепость, мистер Холмс, – сказал он. – Что может знать о случившемся этот человек? Напрасная трата времени и денег.
– Если б ему не было что-то известно, он не стал бы посылать вам телеграмму. Немедленно сообщите ему, что выезжаете.
– Я, вероятно, все-таки не поеду.
Холмс принял самый суровый вид, на какой был способен.
– И у полиции и у меня, мистер Эмберли, создастся самое неблагоприятное впечатление, если вы откажетесь воспользоваться возможностью, которая сама идет к вам в руки. Нам может показаться, что вы не слишком заинтересованы в успешном исходе расследования.
Это предположение, видимо, привело нашего клиента в ужас.
– Господи, если вы так на это смотрите, я непременно поеду! – воскликнул он. – Просто на первый взгляд глупо рассчитывать, что этот пастор что-нибудь может знать. Но раз вы так считаете…
– Да, считаю, – многозначительно сказал Холмс, и вопрос был решен. Прежде чем мы вышли из комнаты, Холмс отвел меня в сторону и дал краткое наставление, из которого видно было, что он придает серьезное значение этой поездке.
– Во что бы то ни стало, – сказал он, – проследите за тем, чтобы он действительно поехал. Если он, паче чаяния, улизнет или вернется с дороги, бегите на ближайший телефон и передайте мне одно-единственное слово: «Удрал». Я распоряжусь, чтобы мне сообщили, где бы я ни находился.
До местечка Малый Пэрлингтон не так-то просто добраться: оно расположено на боковой ветке. От дороги у меня остались не слишком приятные воспоминания: погода стояла жаркая, поезд полз медленно, мой попутчик был угрюм и молчалив и если раскрывал рот, то лишь затем, чтобы отпустить язвительное замечание насчет того, в какую пустую затею мы ввязались. Когда мы, наконец, сошли с поезда, пришлось ехать еще две мили до пасторского дома, где нас принял в своем кабинете представительный, важный, слегка напыщенный священник. Перед ним лежала наша телеграмма.
– Итак, джентльмены, чем могу быть полезен? – спросил он.
– Мы приехали в ответ на вашу телеграмму, – объяснил я.
– Телеграмму? Я никакой телеграммы не посылал.
– Я говорю о телеграмме, которую вы прислали мистеру Джозии Эмберли, насчет его жены и денег.
– Если это шутка, сэр, то в весьма дурном вкусе, – сердито сказал пастор. – Я никогда не слышал про джентльмена, чье имя вы назвали, и никому не посылал телеграммы.
Мы с Эмберли обменялись удивленными взглядами.
– Быть может, произошла ошибка, – настаивал я. – У вас случайно не два прихода? Вот телеграмма, подпись – «Элман», адрес – «Дом священника».
– Здесь только один приход, сэр, и только один пастор. Что же до вашей телеграммы, то это возмутительная фальшивка, происхождением которой непременно займется полиция. А пока не вижу причин затягивать далее нашу беседу.
Так мы с мистером Эмберли очутились на обочине дороги в деревушке Малый Пэрлингтон, захолустнее которой, наверное, не сыскать во всей Англии. Мы направились на телеграф, но там было уже закрыто. К счастью, в маленькой привокзальной гостинице оказался телефон, и я связался с Холмсом, который был удивлен не меньше нас, узнав об исходе нашей поездки.
– Поразительно! – сказал далекий голос в трубке. – В высшей степени странно! Я очень боюсь, милый Уотсон, что сегодня обратного поезда уже нет. Сам того не желая, я обрек вас на муки захолустной гостиницы. Но ничего, Уотсон, зато вы побудете на лоне природы. Природа и Джозия Эмберли – вы сможете вполне насладиться общением с ними. – Я услышал его суховатый смешок, прежде чем нас разъединили.
Я очень быстро убедился, что мой попутчик недаром слывет скрягой. Сначала он сетовал на дорожные расходы, настоял, чтобы мы ехали третьим классом, а теперь шумно возмущался тем, что придется платить еще и за гостиницу. Когда на другое утро мы наконец прибыли в Лондон, трудно сказать, кто из нас был в худшем расположении духа.
– Советую вам зайти по дороге на Бейкер-стрит, – сказал я. – Мистер Холмс, возможно, захочет дать какие-то новые указания.
– Если в них столько же проку, сколько в старых, они не многого стоят, – злобно огрызнулся Эмберли. Тем не менее он последовал за мной. Я заблаговременно уведомил Холмса телеграммой о времени нашего приезда, но он оставил нам записку, что уехал в Люишем и будет дожидаться нас там. Это была неожиданность, а еще большая ждала нас в гостиной нашего клиента: Холмс оказался не один. Рядом с ним сидел строгий мужчина с непроницаемым лицом – брюнет в дымчатых очках и с большой масонской булавкой в галстуке.
– Это мой друг мистер Баркер, – представил его Холмс. – Он тоже занимался вашим делом, мистер Джозия Эмберли, хотя и независимо от меня. Но оба мы хотим задать вам один и тот же вопрос.
Мистер Эмберли тяжело опустился на стул. Он почуял недоброе. Я понял это по тому, как у него забегали глаза и судорожно задергалось лицо.
– Какой вопрос, мистер Холмс?
– Только один: куда вы дели трупы?
Эмберли с хриплым воплем вскочил на ноги, судорожно хватая воздух костлявыми руками. Рот у него открылся; он был похож сейчас на какую-то жуткую хищную птицу. В мгновение ока Джозия Эмберли предстал перед нами в своем истинном обличье: злобным чудовищем с душой, такой же уродливой, как тело. Он рухнул обратно на стул и прикрыл рот ладонью, как бы подавляя кашель. Холмс, словно тигр, прыгнул на него и вцепился ему в глотку, силой пригнув его голову вниз. Из разомкнувшихся в удушье губ выпала белая таблетка.
