Уилки Коллинз - Лунный камень
— Знаете ли, на что это похоже? сказала Розанна, схвативъ меня опять за плечо? — Мнѣ кажется, будто подъ этими песками задыхаются сотни людей; они силятся выйдти на поверхность, но все глубже и глубже погружаются въ бездну! Бросьте туда камень, мистеръ Бетереджъ, бросьте и посмотрите, какъ его втянетъ въ песокъ.
Вотъ онъ горячечный бредъ-то! Вотъ онъ тощій-то желудокъ, дѣйствующій на тревожный умъ! Съ языка моего уже готовъ былъ сорваться рѣзкій отвѣтъ — въ интересахъ самой бѣдняжки, увѣряю васъ, — какъ вдругъ внезапно раздавшійся между холмами голосъ остановилъ меня. «Бетереджъ, взывалъ голосъ, гдѣ вы?» «3дѣсь», отвѣчалъ я, не понимая, кто бы могъ звать меня. Розанна вскочила и стала глядѣть по тому направленію, откуда слышался голосъ. Я и самъ собирался уже встать, но замѣтивъ внезапную перемѣну, происшедшую въ лицѣ дѣвушки, остался прикованнымъ къ своему мѣсту. По щекамъ Розанны разлился прелестный румянецъ, какого еще никогда не приходилось мнѣ у нея видѣть: безмолвное, радостное изумленіе сказалось во всей ея фигурѣ. Кого вы тамъ видите? спросилъ я. Розанна только повторила мой вопросъ: «О! кого я вижу?» прошептала она, какъ бы думая вслухъ. Но вставая съ своего мѣста, я повернулся, и сталъ смотрѣть кто бы могъ звать меня. Къ намъ шелъ изъ-за холмовъ молодой джентльменъ, въ свѣтломъ лѣтнемъ платьѣ, такой же шляпѣ и перчаткахъ, съ розаномъ въ петлицѣ и съ столь яснымъ улыбающимся лицомъ, что даже эта мрачная мѣстность должна была озариться отъ его улыбки. Прежде нежели я успѣлъ встать, онъ бросился возлѣ меня на песокъ, обнявъ меня по иностранному обычаю и такъ крѣпко стиснулъ въ своихъ объятіяхъ, что изъ меня чуть-чуть не вылетѣлъ духъ.
— Милый старый Бетереджъ, говорилъ онъ. — Я долженъ вамъ семь шиллинговъ съ половиной. Теперь, надѣюсь, вы догадываетесь кто я?
Боже праведный! Это былъ мистеръ Франклинъ Блекъ, пріѣхавшій четырьмя часами ранѣе чѣмъ мы его ожидали. Не успѣлъ я еще вымолвить и слова, какъ мнѣ показалось, что мистеръ Франклинъ перенесъ удивленный взоръ свой на Розанну. Вслѣдъ за нимъ и я посмотрѣлъ на нее. Вѣроятно, смутившись отъ взгляда мистера Франклина, она сдѣлалась вся пунцовою, и въ замѣшательствѣ, котораго ничѣмъ не могу объяснить себѣ, ушла отъ насъ, не поклонившись ему и не сказавъ ни слова мнѣ. Я не узнавалъ Розанны, потому что, вообще говоря, трудно было найдти болѣе учтивую и благопристойную горничную.
— Вотъ странная дѣвушка, сказалъ мистеръ Франклинъ. — Не понимаю, что она находитъ во мнѣ такого необыкновеннаго?
— Мнѣ кажется, сэръ, отвѣчалъ я, подсмѣиваясь надъ его континентальнымъ воспитаніемъ, — ее уловляетъ вашъ заграничный лоскъ.
Я привелъ здѣсь пустой вопросъ мистера Франклина, равно какъ и свой дурацкій отвѣтъ лишь въ утѣшеніе и ободреніе всѣмъ ограниченнымъ людямъ; потому что не разъ случалось мнѣ видѣть, какую отраду приноситъ имъ сознаніе, что и болѣе одаренные ихъ собратья оказываются въ иныхъ случаяхъ столько же ненаходчивы, какъ и она сама. Ни мистеру Франклину съ его удивительнымъ заграничнымъ воспитаніемъ, ни мнѣ съ моимъ многолѣтнимъ опытомъ и врожденнымъ остроуміемъ и въ голову не приходило, что было дѣйствительною причиной необъяснимаго смущенія Розанны Сперманъ. Впрочемъ, мы забыли о бѣдняжкѣ прежде нежели скрылся за холмами ея маленькій сѣрый плащъ. «Ну, что же изъ этого слѣдуетъ?» вѣроятно, спроситъ читатель. Читайте, почтенный другъ, читайте терпѣливѣе, и кто знаетъ, не пожалѣете ли вы Розанну Сперманъ столько же, сколько пожалѣлъ я, когда узналъ всю истину.
V
По уходѣ Розанны, я прежде всего приступалъ къ третьей попыткѣ приподняться съ песку. Но мистеръ Франклинъ остановилъ меня.
— Это мрачное убѣжище имѣетъ свои преимущества, сказалъ онъ. — Мы можетъ быть увѣрены, что здѣсь никто намъ не помѣшаетъ. Останьтесь на своемъ мѣстѣ, Бетереджъ, мнѣ нужно поговорить съ вами.
Между тѣмъ какъ онъ говорилъ, я не опускалъ съ него глазъ, стараясь отыскать въ сидѣвшемъ подлѣ меня мущинѣ сходство съ тѣмъ мальчикомъ, котораго я знавалъ когда-то. Но мущина рѣшительно сбивалъ меня съ толку. Я могъ бы до утра смотрѣть на мистера Франклина, а все не пришлось бы мнѣ увидать его дѣтскихъ розовыхъ щечекъ, его нарядной маленькой курточки. Онъ былъ теперь блѣденъ, а нижняя часть лица его, къ величайшему моему удивленію и разочарованію, покрылась вьющеюся темною бородой и усами. Живая развязность его манеръ была, конечно, весьма привлекательна, но ничто не могло сравниться съ его прежнею граціозною непринужденностью.
Въ добавокъ онъ обѣщалъ быть высокимъ и не сдержалъ своего обѣщанія. Правда, онъ имѣлъ красивую, тонкую и хорошо сложенную фигуру, но ростъ его ни на одинъ дюймъ не превышалъ того, что обыкновенно зовутъ среднимъ ростомъ. Короче сказать, онъ былъ неузнаваемъ. Время все измѣнило въ немъ, пощадивъ только его прежній открытый, свѣтлый взглядъ. По немъ только и узналъ я наконецъ прежняго любимца, и ужь дальше не пошелъ въ своихъ изслѣдованіяхъ. — Добро пожаловать въ родное гнѣздышко, мистеръ Франклинъ, сказалъ я. — Тѣмъ пріятнѣе васъ видѣть, сэръ, что вы нѣсколькими часами предупредили ваши ожиданія.
— Мнѣ нужно было поторопиться, отвѣчалъ мистеръ Франклинъ. — Я подозрѣваю, Бетереджъ, что въ эти послѣдніе три или четыре дня за мной присматривали и слѣдили въ Лондонѣ; и потому, желая ускользнуть отъ бдительности одного подозрительнаго иностранца, я, не дожидаясь послѣобѣденнаго поѣзда, пріѣхалъ съ утреннимъ.
Слова эти поразили меня. Они мигомъ напомнили мнѣ трехъ фокусниковъ и предположеніе Пенелопы, будто они злоумышляютъ противъ мистера Франклина Блека.
— Кто же слѣдилъ за вами, сэръ, и съ какою цѣлью? спросилъ я.
— Разкажите-ка мнѣ о трехъ Индѣйцахъ, которые приходили сюда ныньче, сказалъ мистеръ Франклинъ, не отвѣчая на мой вопросъ. — Легко можетъ быть, Бетереджъ, что мой незнакомецъ и ваши три фокусника окажутся принадлежащими къ одной и той же шайкѣ.
— Какъ это вы узнали, сэръ, о фокусникахъ? спросилъ я, предлагая ему одинъ вопросъ за другимъ, что, сознаюсь, обличало во мнѣ весьма дурной тонъ; но развѣ вы ждали чего-нибудь лучшаго отъ жалкой человѣческой природы, читатель? Такъ будьте же ко мнѣ снисходительнѣе.
— Я сейчасъ видѣлъ Пенелопу, отвѣчалъ мистеръ Франклинъ, — она-то и разказала мнѣ о фокусникахъ. Ваша дочь, Бетереджъ, всегда обѣщала быть хорошенькою и сдержала свое обѣщаніе. У нея маленькая ножка и маленькія уши. Неужели покойная мистрисъ Бетереджъ обладала этими драгоцѣнными прелестями?
— Покойная Бетереджъ имѣла много недостатковъ, сэръ, отвѣчалъ я. — Одинъ изъ нихъ (съ вашего позволенія) состоялъ въ томъ, что она никакимъ дѣломъ не могла заняться серіозно. Она была скорѣе похожа на муху чѣмъ на женщину и ни на чемъ не останавливалась.
