Ноэль Рандон - Черная пелерина
— О чем? — нервно спросила мадам Вуазен.
— Как? Вы и в самом деле не знаете? Ужасный случай! — И мадам Сильвия наклонилась к уху мадам Вуазен, шепотом передавая ей какую-то информацию.
Мадам Вуазен согнулась под тяжестью этой информации и воскликнув: «Не может быть!» — в свою очередь что-то сообщила шепотом сестре комиссара. Мадам Сильвия, подавшись вперед, застыла на мгновенье в этой позе. Наконец она привычным жестом положила руку на лоб.
— Боже, моя мигрень! Мне надо немножко отдохнуть, — мадам Лепер смежила веки и почти на ощупь продвигалась в сторону столика, за которым сидели Торнтон и девушки.
— Прошу, тебя, садись, — сухо сказала Селестина. — Мистер Маккинсли угощает трубочками с кремом.
— Ах, Селестина, и ты здесь! Луиза! Что за неожиданность, в самом деле, — она глубоко вздохнула. — Приветствую вас, мсье Маккинсли. Наш город счастлив видеть вас в гостях. Представьте себе: Селестина совершенно не в состоянии была описать вас! Забавно. Молодое поколение совершенно ненаблюдательно. Но ради Бога, вы представляете собой решительно англосаксонский тип! Светлые выразительные глаза, хорошо развитая челюсть, высокий лоб, короткая прическа. Ах, как я люблю кино, мсье Маккинсли!
— Я иду домой, — сообщила вставая Селестина. — Благодарю за пирожные и оранжад. Простите, если съела слишком много. Тетя, ты можешь опереться на мое плечо.
Мадам Сильвия поспешно сказала:
— Я и мой брат будем в восторге, если вы захотите однажды прийти к нам на чашку чая.
— Сердечно вам благодарен, мадам Лепер. С удовольствием приду.
Селестина отворила дверь, и мадам Сильвия, пошатываясь, покинула кафе «Абрикос». Вслед за Леперами пошел к выходу старичок Эскалье, ведомый под руку высоким, представительным мужчиной.
— Вот тот второй господин — не мсье Пуассиньяк? — спросил Торнтон.
— О, нет, — ответила Луиза. — Это — Котар, владелец магазина колониальных товаров. Один Котар на винограднике, второй занимается торговлей. Мсье Вильгельм Пуассиньяк бывает здесь в другое время. Он не сел бы за стол вместе с мсье Дюверне!
Комиссар Лепер соединился с полицейским участком в Тулоне и попросил к телефону инспектора Рандо.
— Это Лепер. У меня для вас сюрприз. Вчера у писателя Дюмолена украли ценную брошь с бриллиантами. В доме Дюмоленов видели Жакоба Калле, сына кухарки. Жакоб, скорее всего, не подозревает, что его заметили. Есть предположение, что он вчера вечером возвратился в Тулон. Обыщите притоны и поговорите с ювелирами. В окрестностях города тоже желательно. Платиновая брошь в форме булавки, длина четыре сантиметра, утыкана бриллиантами, шесть штук, по два карата. Любой ценой задержите Жакоба. Что? Не понимаю!
Инспектор Рандо повторил, и Лепер воскликнул:
— Вы исключаете возможность пребывания Жакоба до сих пор в От-Мюрей? У него там прочные связи.
— Ну да. Я и это принимаю во внимание. Я отдал распоряжение. Но мне кажется, что Жакоб, украв брошь, постарался от нее избавиться как можно быстрей.
— Хорошо, я буду ждать известий от вас. В свою очередь, я не разделяю ваших предположений относительно Жакоба. Что из того, что он три дня назад вышел из заключения?
— Я знаю Жакоба лучше, чем вы! — крикнул в трубку комиссар Лепер. — Это его как раз и заставляет подозревать еще больше. Жакоб не любит тратить время понапрасну. Итак, я жду вашего звонка, — закончил беседу комиссар. — Всего хорошего.
Комиссар сделал распоряжения сержанту Панье и покинул учреждение.
Возвратившись из города, Маккинсли расстался с Луизой в холле. Анни сообщила Торнтону, что мсье Дюмолен спрашивал о нем.
— Но сейчас мсье Дюмолен вышел, — прибавила она.
— И когда вернется?
— Очень скоро. Он должен был что-то решить с Котаром. У нас кончается вино, а к мсье Котару, который является нашим поставщиком, пришел очередной транспорт, — сообщила она.
Поэтому Торнтон вышел из дома и стал прогуливаться. Недалеко от того места, где он поставил вчера автомобиль, садовник Мейер, хлопотал у аккуратного штабеля кирпичей. Мейер приподнял кепку, режиссер остановился. Он вынул сигарету, угостил садовника, закурил сам.
— Стройка?
— Ну да. Я вожу кирпич, со следующей недели начинаем строить гараж. Порядочный будет, на два бокса. Теперешний деревянный пойдет под садовые инструменты. Там сейчас еле помещается один автомобиль. Прямо стыдно. Если кто-нибудь приезжает на автомобиле, то вынужден его держать под открытым небом. А вы свой куда дели?
— Одолжил мсье Фруассару. Он поехал в Ниццу.
— Ага. Это тот гость, что вчера пришел без вещей и остался?
— Он как раз и должен привезти чемодан.
— Хм, чемодан. Как он выкрутился… — Мейер показал на следы шин. — Просто удивительно, что он не врезался в кирпичи.
— А может, и врезался, — Торнтон с тревогой осматривал участок у штабеля. — По правде говоря, я никогда его не видел за рулем.
— Хе-хе. Может, с ним и случилось что, но не здесь, слава Богу, не здесь. Если кто веточку обломит, я сразу замечаю. Такой уж я специалист, и такой у меня глаз. Но если бы он врезался в кирпичи! Я сам их складывал, все как под линеечку, а халтурной работы, ух… не переношу. У меня страсть к порядку, совсем как у мсье Пуассиньяка. Вы розы видели?
— Какие розы?
— Всякие. Нет сорта, какого бы он не выращивал. У меня на участке тоже есть экземпляры, на которые приятно взглянуть. Ведь я, мсье, садовод-любитель, занимаюсь этим у себя дома, а сюда прихожу на пару часов, делаю то и это, но делаю тоже артистически. А уж какой я быстрый — вы и не поверите. У меня в руках все горит. Вчера у Дюмоленов расцвела черная роза.
— Черная роза?
— Ну да.
— Никогда не видел черных роз.
— Да они вообще-то не черные. Но трудно их выращивать! Интересно, удается ли это кому-нибудь еще? Сомневаюсь. Три года уже выращиваю их, и вот только одна наконец расцвела. Мадемуазель Луиза заладила одно: «Хочу черную розу, хочу черную розу». Мсье Мейер, говорит она, черная роза принесет мне счастье. Хе-хе. Мадемуазель Луиза просто не может без меня. Так пойдем?
— С удовольствием, — ответил Маккинсли.
Старик Мейер провел его к густо заросшей виноградом беседке. Перед беседкой была плантация роз.
В семье Дюмоленов летом основательно обедали после пяти вечера. В этот понедельник обедали вчетвером: мадам и мсье Дюмолен, Луиза и Маккинсли. Фруассар еще не вернулся.
Мадам Гортензия в белом свободном платье исполняла домашний ритуал с видом светской дамы. Луиза вышла к столу в брюках.
— Тебе не жарко, Луиза? — пошутила Гортензия.
