Рекс Стаут - Угроза для бизнеса
Комнату мисс Пилт отделяли от кабинета мистера Тингли целых две перегородки, поэтому она многое пропустила.
К примеру, она не расслышала ни слова из сказанного во время совещания с мисс Йейтс и менеджером по сбыту продукции Солом Фраем, которое босс созвал в половине третьего.
Ускользнула от ее внимания и странная вылазка, которую он предпринял ровно в четыре часа. Вылазка была краткой и, судя по всему, для всех осталась тайной. Владелец фабрики выскользнул из двери, через которую мисс Йейтс утром провела Текумсе Фокса, сделал пятнадцать шагов по образованному перегородками коридору, остановился у открытого дверного проема, огляделся и быстро шмыгнул туда.
Он очутился в длинном узком помещении. По обеим стенам здесь была развешана женская одежда, посередине находилась перегородка, на которой висели пальто. Направившись прямиком к поношенному пальто с ондатровым воротником, он снова осторожно огляделся, запустил руку в карман пальто и вытащил оттуда маленькую стеклянную баночку с крышкой, затем вышел в коридор и вернулся к себе в кабинет.
В этот самый момент в другую дверь постучала Бердина Пилт, принесшая на подпись бумаги. Он сунул баночку в ящик стола и быстро задвинул его.
Правда, Бердина знала о разговоре босса с Филом Тингли, который состоялся после прихода хозяйского сына, в пять часов. Ей было велено передать в приемную, что молодого человека ждут в кабинете. Но поскольку в это время она, как и все прочие служащие, кроме мисс Йейтс, как правило остававшейся на фабрике до шести, уходила домой, ознакомиться с содержанием этой беседы ей помешали не только две перегородки.
Она наблюдала появление Фила сразу после того, как пробило пять, но его уход сорока минутами позднее уже не застала. Целых восемь миль подземки отделяли ее от самого сенсационного события дня – телефонного разговора, произошедшего без четверти шесть, через пять минут после отбытия Фила.
Угрюмо разглядывая ящики письменного стола, Артур Тингли назвал номер: «Бьюкенен-четыре-три… э… один-один. Ты, Эми? Это дядя Артур. Я хотел бы… э… Есть одна проблема… Мне нужна твоя помощь. Не могла бы ты подъехать на фабрику к шести… Нет, погоди-ка, это не подойдет… Не могла бы ты подъехать к семи?.. Нет-нет, не из-за этого. Это не телефонный разговор… Нет, не могу… Ладно, черт возьми, я тебя прошу. Да, прошу об услуге… Как члена семьи. Ведь твоя мать приходилась мне сестрой, верно? Можем это обсудить, когда приедешь…»
В гостиной квартирки на Гроув-стрит Эми Дункан повесила трубку на рычаг и села на диван. На ее лице ясно обозначились удивление и недовольство. «Вот так номер, – вслух проговорила она. – И я обещала прийти! Кто меня за язык тянул? Надо было отослать его вместе с дурацкими проблемами к мисс Боннер. Кто у нас детектив, в конце концов?»
Она еще некоторое время сидела на диване, потом сходила в ванную и приняла таблетку аспирина.
День сложился крайне неудачно. Проснулась Эми поздно, делать ей было нечего. Теперь у нее имелась уйма времени для того, чтобы перешить воротничок и подрубить зеленое платье в преддверии встречи, но встреча отменилась.
В какой-то момент она все-таки вытащила платье из шкафа и взялась за иголку, но так и не закончила работу. За весь день не случилось ничего, буквально ничего, за одним-единственным исключением: в четыре часа позвонил Текумсе Фокс и сказал, что через день-два сможет ей кое-что сообщить.
Подруга, с которой они вдвоем снимали квартиру, появилась после пяти, в мгновение ока переоделась и тут же снова упорхнула.
Приняв аспирин, Эми переместилась в спальню, взглянула на себя в зеркало и, не увидев в нем ничего утешительного, легла на кровать и закрыла глаза. Она пролежала так больше часа. Выйдя наконец из оцепенения, девушка встрепенулась, бросила взгляд на часы и тут же вскочила на ноги.
– Глупая курица! – сердито воскликнула она. – Если ты думаешь, что не знаешь, о чем не хочешь думать, не думай. – И тут же рассмеялась. – Вот завернула! Ну и ну…
Она торопливо начала приводить себя в порядок и одеваться, выбрав в стенном шкафу старое голубое платье, которое ей никогда не нравилось. На то, чтобы поесть, времени уже не осталось, но это можно было сделать и позже, тем более что голода она не ощущала.
За окном уже сгущались ранние ноябрьские сумерки и, кажется, моросило, однако на улице Эми очутилась под холодным проливным дождем. Она решила ехать на такси, которое, к счастью, тут же поймала, не успев дойти до угла.
Перед зданием фабрики Тингли на Двадцать шестой улице она расплатилась, нырнула в густую пелену дождя, добежала до входа и проскользнула внутрь, но за порогом сразу остановилась, не притворив за собой дверь.
Ее окружал кромешный мрак. Ветхая лестница уходила в темноту. Эми вспомнила про один из недостатков старинного здания: в нем не было настенных выключателей. Она осторожно двинулась через вестибюль, подняв руки над головой и шаря ими в воздухе, пока не нащупала цепочку. Потянув за нее, девушка включила свет, закрыла входную дверь и стала подниматься по лестнице.
Звук ее шагов на стертых временем ступенях эхом отдавался в звенящей тишине. Наверху она снова пошарила руками в воздухе, потянула за другую цепочку, затем пересекла площадку и отворила дверь в приемную. Здесь тоже не было света.
Она на секунду застыла, по спине у нее пробежала нервная дрожь. Дрожь была рефлекторной, вызванной приступом паники, для которой у Эми не было ни малейшего повода.
Да, вокруг царила мертвая, всепоглощающая тишина, но ведь дядя Артур не всегда топал ногами и орал. Оснований же полагать, что в здании находится кто-то еще, у нее не было.
Что до отсутствия света, то и в этом не было ничего пугающего. Работая здесь, Эми как-то заметила, что все служащие, уходившие с фабрики после наступления темноты, напоминали жертв вооруженного налета: им приходилось идти с поднятыми руками. У Тингли было принято экономить электричество.
И все же Эми не смогла подавить дрожь. На миг она ощутила непреодолимое желание громко позвать дядю, но сумела справиться с собой. Оставив дверь приемной открытой, она двинулась дальше, через лабиринт перегородок, время от времени останавливаясь и дергая за цепочки, чтобы включить свет, пока не добралась до двери, на которой было написано: «Томас Тингли».
Здесь кто-то уже успел дернуть за цепочку. Дверь была распахнута, в кабинете горел свет. Войдя, Эми сразу увидела, что Тингли за столом нет. Она остановилась, снова шагнула вперед… И тут, если согласиться с теми, кто утверждает, что сознание – неотъемлемое свойство любого одушевленного существа, Эми Дункан перестала существовать.
