Дэвид Осборн - Убийство на острове Марты
Я вылезла из кабины и последовала за Ротенбергом. На середине пути нам преградил дорогу не кто иной, как Отис Крэмм, собственной персоной. Засунув свой неизменный журнал в боковой карман, он тщился принять значительный вид, соответствующий важности момента, не подозревая, что эти потуги придают ему еще более неуверенный и простоватый вид, чем обычно.
Ротенберга он пропустил, а меня задержал. Но коль скоро я была уже там, ничто не могло помешать мне увидеть все остальное. Мой пол, возраст, общественное положение — все было пущено в ход. Я выпрямилась во весь рост и немедленно процедила:
— Знайте свое место, сержант, вы забываетесь!
Привыкший с детских лет воспринимать меня как некий авторитет, он побагровел и отступил в сторону, растерянно бормоча:
— Но миссис Барлоу!… Мне не велено пускать сюда никого…
После этого он все время ходил за мной по пятам с видом испуганного мальчишки. Мне сделалось даже жаль его в какой-то момент, но тут я вспомнила, сколько он причинил мне неприятностей на дорогах, и мстительно улыбнулась.
Водоем имел овальную форму и размерами не превышал среднюю гостиную. Глубина его была небольшой, вероятно, от четырех до пяти футов. Когда-то в нем плавали золотые рыбки, любезно подаренные матери Грейс неким важным китайским сановником. С годами их потомки частью вымерли, частью выродились, сделавшись из золотых серебряными и сохранив лишь слабый намек на первоначальную окраску. Соответственно изменился и внешний вид этого своеобразного открытого аквариума: когда-то вокруг него были посажены экзотические кустарники, в воде росли водяные лилии, редкие растения и цветы. Менее экзотичные, зато более агрессивные кустики черники, ирги канадской, азалии болотной, малоэстетичные пучки вереска теперь совершенно вытеснили экзотику, заморские растения уступили место мощным сорнякам. Вода раньше была светлая и прозрачная, дно — чистое, песчаное. Детишки, включая и моих малышей, пускали там свои кораблики и, усевшись на берегу, болтали ногами в воде. Теперь она была пугающе темной, а сверху — покрыта скользкой зеленой тиной.
Ко времени, о котором я веду рассказ, золотых рыбок уже не осталось и дети перестали приходить к водоему — только, не потому, что Грейс превратилась в отшельницу, которая в любую минуту могла появиться, подобно привидению, из темных глубин дома и, потрясая тростью, прогнать незваных пришельцев. Была и более важная причина для страха: пять-шесть лет тому назад кто-то, желая, видимо, подшутить над Грейс или позлить ее, привез с материка пару крупных каймановых черепах, обитающих в лугах Джерси. Их безобразные, как у попугаев, клювы в короткое время прикончили бедных рыбок, а после того как они поранили ногу какому-то малышу, их попытались отловить. Они, однако, каждый раз ухитрялись избежать сетей. В конце концов на них махнули рукой, а детям запретили подходить к водоему.
Именно из-за этих черепах теперешний инцидент оказался столь зловещим. Когда я пересекла лужайку, группа мужчин на берегу расступилась, и я увидела лежащее на траве тело седовласой женщины, одетой в цветастое платье, еще влажное на вид. Она была без сомнения мертва: ее голые руки и ноги имели страшный, иссиня-бледный цвет.
«Бедная Грейс! — подумала я. — Она, вероятно, поскользнулась и упала в воду».
Я старалась не думать о том, как она делала слабые попытки выбраться и только глубже погружалась — из-за того, что ее ноги увязали в иле, а может, будучи старой и немощной, она просто стояла по шею в холодной мутной воде и кричала, напрасно взывая о помощи, пока не испустила дух.
Кто-то что-то обмерял, кто-то фотографировал. Над телом склонился доктор Ротенберг. Я вытянула шею, но какое-то время не могла ничего увидеть.
— Пожалуй, следует задержать Артура… — это сказал Крэмм, стоявший позади меня.
Я слегка повернула к нему голову.
— А разве он здесь? — Обычно Артур Хестон не приезжал раньше июля.
— Уже два дня, как приехал. Остановился, как всегда, в «Шарлотте».
Предоставив Отису в полной мере насладиться сознанием своего превосходства над неосведомленными людьми, я подошла ближе. Никто не обратил на меня внимания. Когда один из полицейских и представитель похоронной фирмы, которым оказался на этот раз сам Лен Тернер, крупный, пышущий румянцем мужчина, похожий чем-то на продавца автомобилей, взяли труп за руки и за ноги, чтобы засунуть в мешок, я наконец увидела ее лицо.
Я готовилась увидеть смерть, но это было нечто большее. Мои внутренности перевернулись, что-то подкатило к горлу. В ушах звенело, глаза застилал серый туман.
Едва устояв на ногах, я медленно отвела глаза от обглоданного, безглазого, безъязыкого, безгубого лица, если это вообще можно было назвать лицом. Каймановые черепахи знали свое дело.
В эту минуту меня заметил Гленн Ротенберг. Наверное, в моем лице не было ни кровинки, потому что он торопливо подошел ко мне.
— Вам здесь не место, Маргарет! С вами все в порядке? — Он мягко взял меня за руку, чтобы не дать упасть в случае чего, потом отвел меня в сторону, под тень двух гигантских кленов, возвышающихся в центре лужайки.
— Это ужасно, Гленн! Как она попала сюда?
Глаза доктора потемнели.
— Вы имеете в виду водоем? Сначала ей сломали шейные позвонки и только потом столкнули в воду. Если не ошибаюсь, в тот момент она была еще жива, и ее держали под водой, пока она не захлебнулась.
Я лишилась дара речи. Можно было догадаться, что произошло нечто ужасное. Об этом с очевидностью говорило количество полицейских и слова Гленна о следственной экспертизе. Но одно дело подозрения — и совершенно другое зримый факт убийства. Я пыталась и не могла осмыслить это хорошо обдуманное преступление, это зверское убийство человека, которого я хорошо знала. Когда вы читаете о таких вещах, вам кажется, что с вами этого быть не может. Это случается всегда только с другими.
Когда я обрела наконец голос, он прозвучал будто чей-то чужой.
— Это — не Грейс Чедвик, — сказала я.
— Что?! — Ротенберг резко повернулся к человеку в штатском, который сразу направился к нам вместе с полицейским в форме. Этот последний был похож на лягушку и имел на редкость отталкивающую внешность.
— Лейтенант Фишер из уголовного отдела штатовской полиции в Нью-Бедфорде, — представил его Гленн. Не дав ему докончить, лейтенант выпустил в меня целую обойму вопросов:
— Не Чедвик? Тогда кто же? Вы знаете кто?!
Я это знала. Я видела массивный золотой браслет и кольца: одно обручальное, какие дарят невесте на помолвку, другое — венчальное. В первом был вставлен бриллиант в четыре карата, а по бокам — два больших рубина; второе— широкое, усыпанное бриллиантами. Я видела руки гораздо более молодые, чем руки Грейс Чедвик, видела полные пальцы с длинными ухоженными ногтями…
