Жорж Сименон - Мегрэ, Лоньон и гангстеры
— Входите, — сказал он с таким видом, словно ожидал визита комиссара.
На Поччо были старые, чересчур широкие штаны, бледно-голубая рубашка с засученными рукавами, а на ногах — красные шлепанцы. Как бы не обращая никакого внимания на приход Мегрэ, он направился в глубину ресторана, туда, где горела лампочка, и снова сел за столик, на котором стояли остатки обильного завтрака.
— Будьте как дома. Может быть, выпьете чашечку кофе?
— Нет.
— Рюмочку коньяку?
— Тоже нет.
Нисколько не удивляясь, Поччо покачал головой, словно хотел сказать:
«Отлично! Я и не думаю обижаться!»
Цвет лица у него был серый, под глазами — синие мешки. В сущности, он походил не на клоуна, а скорее на старого фарсового актера, у которого лицо от непрерывных гримас стало как бы каучуковым. У таких актеров, влачащих жалкую жизнь и всегда вынужденных приспосабливаться к обстоятельствам, обычно появляется это неопределенное выражение лица, говорящее о полнейшем равнодушии ко всему.
В углу, у самой стены, стояли несколько метелок и ведро. За окошечком была видна кухня, оттуда тянуло запахом бекона.
— Вы, кажется, сами мне сказали, что женаты и что у вас есть дети.
Поччо почесал затылок, поднялся и взял сигару из коробки, стоящей на этажерке, зажег ее и выпустил струю дыма чуть ли не в лицо Мегрэ. Все это он проделал нарочито медленно, как при замедленной съемке в кино.
— А что, ваша жена живет в префектуре на Набережной Орфевр? — спросил наконец Поччо.
— Значит, вы живете не здесь?
— Я мог бы сказать вам, что вас это не касается. Я мог бы даже указать вам на дверь, и вы не смогли бы на это пожаловаться. Вы понимаете меня?
Вчера вечером я вас встретил, как родного, и даже хотел угостить обедом. А я ведь не шибко люблю полицейских! Надеюсь, вы на меня за это не в обиде? Но вы в своем деле мастак, а я уважаю людей, которые могут чего-то добиться.
Ладно. Вчера вы отказались быть моим гостем, дело ваше. А сегодня вы с утра заявляетесь ко мне и спрашиваете о каких-то пустяках. Я не обязан вам отвечать.
— Вы предпочитаете, чтобы я вас вызвал для допроса в полицию?
— Это другое дело, но хотел бы я поглядеть, как бы у вас это получилось.
Вы, видно, забыли, что я американский подданный, и, пока не получу указаний от своего консула, я с места не сдвинусь.
Поччо снова сел перед пустой тарелкой, положил локоть на стол, развалился на стуле, всем своим видом показывая, что он у себя дома, и сквозь дым сигары наблюдал за Мегрэ.
— Видите ли, мосье Мегрэ, вас здесь избаловали. Вчера вечером, уже после вашего ухода, мне кто-то напомнил, что вы не так давно совершили путешествие по Америке. Трудно в это поверить! Что же там ваши коллеги умудрились вам показать? Неужели они вам не объяснили, что за океаном все происходит совсем не так, как у вас на родине! А кроме того, учтите, я у себя дома, и с этим вам придется считаться. Дома, понимаете? Представьте себе, что кто-то ворвется к вам в квартиру и начнет задавать вашей жене разнообразные вопросы… Ладно, успокойтесь, я все это говорю только для того, чтобы вы поняли, с кем имеете дело, и знали, что если я с вами разговариваю, то делаю это из любезности, а не по обязанности, только потому, что хочу это делать.
И не надо мне угрожать, как вы позволили себе вчера вечером, тем, что у меня отнимут лицензию на содержание ресторана… А теперь, возвращаясь к вашему вопросу, я могу вам ответить — поскольку у меня нет никаких причин скрывать это от вас, — что моя жена и мои дети живут в деревне, здесь им торчать не к чему. Могу сообщить также, что чаще всего я ночую в комнате, расположенной над рестораном, и что по утрам я сам делаю уборку.
— Каким образом вам удалось предупредить Чарли и Ларнера?
— Простите, я вас не понимаю.
— Вчера, после моего ухода, вы сообщили Чарли и его друзьям о моем посещении.
— В самом деле?
— Но вы не пользовались телефоном.
— Я полагаю, что мои разговоры по телефону подслушивали?
— Где Чарли?
Поччо вздохнул и бросил взгляд на фотографию Чинаглиа — боксера.
— Вчера, — продолжил Мегрэ, — я вас предупредил, что дело серьезное.
Сегодня оно стало еще серьезнее, потому что инспектор, который меня сопровождал, исчез.
— Этот весельчак?
— Выйдя от вас, я расстался с ним на углу улицы, где он должен был ждать, чтобы его сменили. Полчаса спустя его там не оказалось, и до сих пор неизвестно, где он. Вы понимаете, что это значит?
— А зачем мне это понимать? Мегрэ с трудом заставил себя сдержаться. Он не отрывал взгляда от лица Поччо.
— Я хочу знать, как вы их предупредили. Я хочу знать, где они скрываются.
Билл Ларнер больше не возвращался в гостиницу «Баграм». Двое других тоже где-то прячутся. Скорей всего, они в Париже и, видимо, недалеко отсюда, раз вам удалось через несколько минут сообщить им о моем появлении, не пользуясь телефоном. Садитесь-ка лучше за стол, Поччо. В котором часу приходит официант?
— В двенадцать.
— А повар?
— В три. Завтрак мы не готовим.
— Я допрошу их обоих.
— Это ваше дело.
— Где Чарли?
Поччо, который как будто что-то обдумывал, медленно поднялся и, вздохнув, словно нехотя, направился к фотографии боксера и стал ее внимательно разглядывать.
— Во время путешествия по Соединенным Штатам вы посетили Чикаго, Детройт, Сен-Луи, не правда ли?
— Я объездил весь Средний Запад.
— Вы, наверное, обратили внимание на то, что парни там не похожи на выпускников средних школ, готовящихся к конфирмации?
Мегрэ ждал, не понимая еще, к чему ведет Поччо.
— Пять лет кряду я работал метрдотелем в Чикаго, прежде чем смог завести собственное дело. Я открыл ресторанчик в Сен-Луи, очень похожий на этот, куда охотно ходили самые разные люди — политики, боксеры, гангстеры и артисты. Так вот, имейте в виду, мосье Мегрэ, я там никогда ни с кем не ссорился, даже с лейтенантом полиции, который время от времени заглядывал ко мне и выпивал у стойки двойное виски. И знаете почему?
Он готовил реплику на манер опытного комедианта.
— Потому что я никогда не занимался чужими делами. Почему же вы думаете, что, оказавшись в Париже, я изменю своим принципам? Разве спагетти, которые я вам подал, были невкусными? Вот об этом я готов с вами говорить до второго пришествия.
— Итак, вы отказываетесь мне сообщить, где находится Чарли?
— Послушайте, Мегрэ…
Казалось, вот-вот и он назовет его Жюлем. Поччо говорил с Мегрэ чуть ли не покровительственным тоном и мог, того и гляди, положить ему руку на плечо.
— В Париже вы слывете великим человеком, и люди уверяют, что вы почти всегда добиваетесь своего. Хотите, я вам скажу, почему вам это удается?
