Дэвид Маркум - Новые записки Шерлока Холмса (сборник)
– Далеко еще?
– Уже не очень, – отозвался Вилли.
– Тогда, наверное, стоит поведать вам обоим, зачем мы туда едем, – решил мой друг. – Вспомним прошлое. Надеюсь, вы не возражаете, Вилли.
– Вовсе нет, мистер Холмс, – ответил Вилли. – Это честь для меня, сэр.
– Ну, не знаю, – усомнился сыщик. – Так или иначе… Как я уже упоминал вчера, мой брат Майкрофт несколько лет назад просил меня заехать сюда. В девяносто третьем году я проехал от Нового Орлеана до Нью-Йорка и могу заверить вас, что до того момента никогда ничего не слышал о колонии Регби.
Майкрофт отправил для меня в Новый Орлеан пакет – его доставили на пароходе британского флота. Внутри были указания по заданиям, которые мне предстояло выполнить. К этому рассказу они не имеют совершенно никакого отношения. Однако среди указаний содержалась личная просьба Майкрофта заехать в Регби: брат хотел, чтобы я доставил кое-какое сообщение.
Послание было адресовано графом Нэшским и его старшим сыном Вильямом Секстоном сыну первого и младшему брату последнего Томасу Секстону. Они молили его вернуться домой в Англию. Томас как раз был одним из тех, кто отправился в Регби строить идеальное общество. В дополнение к этому сообщению Майкрофт также направил описание истории всей этой несчастной семьи, с которой я ознакомился перед своим прибытием.
Далее знаменитый детектив вкратце пересказал нам злоключения Секстонов. У них, по всей видимости, имелись поместья в Сомерсете, близ Фрома. В середине века состояние семьи значительно уменьшилось – оставались лишь титул да плохонький домишко. Однако лорд Джозеф, отец Вильяма и Томаса, заработал неплохие деньги на производстве текстильных изделий, благодаря чему вернул семейные поместья в исходное состояние. К восьмидесятым годам девятнадцатого века вся семья проживала именно там, а сам граф регулярно ездил в Лондон и другие города с тем, чтобы следить за делами.
Итак, семью Секстонов составляли граф Джозеф Секстон, его жена и два сына, старший Вильям и младший Томас. Больше детей у них не было. Дети были почти погодками и раньше постоянно проводили все время вместе, хоть и отличались друг от друга по характеру: Вильям всегда был прилежным учеником, а Томас предпочитал больше времени проводить на улице. Когда они стали старше, Томас все время поддразнивал старшего брата и насмехался над ним. Впрочем, Вильям воспринимал эти выходки добродушно.
К середине восьмидесятых обоим было немногим больше двадцати. Отец готовил Вильяма к тому, что тот рано или поздно примет на себя дела и станет графом. Майкрофт упомянул, будто бы Томас всегда знал, что и для него найдется место на мануфактуре. Однако он ощущал некоторую обделенность – младший в семье не мог унаследовать ни титул, ни недвижимость.
Время шло, и гнев Томаса по отношению к кроткому и терпеливому старшему брату все нарастал. Не раз Томас искал повод для ссоры с ним, порой на пустом месте. Как-то раз он даже так разбушевался, что схватил ножницы и воткнул их Вильяму в руку. Все семейство было потрясено, но Вильям настаивал, что это несчастный случай. На том и порешили.
Все это время Вильям готовился принять бразды правления, обучаясь новым навыкам как в сфере предпринимательства, так и в отношении обязанностей графа. К концу восьмидесятых он обручился с дочерью скромного дворянина из Суррея.
Случилось так, что именно этой девушкой уже некоторое время был увлечен Томас. Никто не знал об этом, даже молодая леди, тем более что им не приходилось общаться. Как бы то ни было, но сообщение о помолвке только подстегнуло ревность Томаса. Порой он исчезал на несколько дней, а вернувшись, источал запах алкоголя. Родители не знали, что и делать. Они безумно любили младшего сына, но не могли понять причины его гнева. Однако Томасу казалось, что это событие выходит за всякие мыслимые пределы. А по мере роста силы его ярости все больше страданий испытывала его мать.
Так продолжалось в течение нескольких лет, покуда однажды ночью, спустя долгое время после объявления помолвки, Вильям не заболел, причем сильно. Родители серьезно опасались за его жизнь, но он выздоровел. А пока он соблюдал постельный режим, в беседе с графом и его женой доктор предположил, что Вильяма могли отравить. Позднее аптекарь, нанятый в частном порядке, подтвердил это опасение. Доктор, конечно, не знал, какие обстоятельства могли привести к отравлению, но понимал, что сделали это умышленно, поскольку был использован мышьяк. Впрочем, он согласился не обращаться в полицию и позволил графу самостоятельно во всем разобраться.
Размышления дались графу нелегко. Несколько дней он наблюдал за поведением Томаса. Вскоре он понял, что юноше что-то известно об отравлении. В конце концов лорд Джозеф больше не смог сдерживаться и задал сыну прямой вопрос. К его удивлению, Томас тут же подтвердил, что отравил брата, однако уточнил, что убивать его не собирался. Мол, это была шутка и он хотел лишь напугать Вильяма. Вот только чем больше он говорил, тем сильнее распалялся, и граф пришел к убеждению, что отравление представляло собой попытку убийства.
Когда Вильяму стало легче, граф собрал жену и сыновей и рассказал, что довольно долго размышлял о случившемся и намерен отослать Томаса, хоть это решение и далось ему с трудом. Он вовсе не хотел, чтобы его сына арестовали и судили, но он также не мог позволить ему убить брата.
Вся семья пребывала в смятении, особенно мать Томаса. Ее буквально душила горечь рыданий. Вильям настаивал на том, чтобы Томас остался. Ошеломленный Томас не мог держаться на ногах. Он считал, что его предали, хотя это он пытался убить собственного брата. А когда отец объявил, что Томас переезжает в Америку, в новое поселение Регби, тот просто встал, отвесил поклон и вышел из комнаты. Тем же вечером он собрал свои вещи и покинул дом.
До отъезда Томаса в Америку оставалось несколько дней. Казалось, его все совершенно устраивает. Отец и Вильям даже несколько раз навестили его. Встречи проходили вполне мирно, хоть и натянуто. Вечером накануне отъезда Томас явился домой на семейный ужин. Все вели себя вежливо, хотя были немного опечалены и подавлены. Томас попрощался с отцом и плачущей матерью, неохотно пожал руку брату.
На следующее утро в дом невесты Вильяма заявились проститутки. Они принялись доказывать, будто их с Вильямом связывают давние отношения, что, конечно же, представляло собой гнусную ложь. Одна из них заявила, что в прошлом году в Пензансе вышла за Вильяма замуж, а другая утверждала, что родила Вильяму ребенка и тому есть доказательства. Женщины потребовали тысячу фунтов; в противном случае они грозились обратиться в прессу.
