Марджери Эллингем - Спрячь меня
Девушка в нерешительности остановилась и осмотрела практически всю комнату, кроме прохода, который имел форму петли. Музейные экспонаты действительно выглядели необычно. Их единственным общим знаменателем было жуткое человеческое безрассудство. Некоторые предметы находились под стеклянными куполами. Другие медленно портились на открытом воздухе.
Центр зала был отведен под главную экспозицию. На покрытом ковром помосте стояли два чудовищных кресла. Одно с ужасающим коварством было сконструировано в туше небольшого слона. Животное как бы опустилось на задние колени и приподняло хобот в торжественном салюте. Сиденье располагалось в животе, стенки которого были отделаны искусственной кожей. Для второго кресла, выполненного в той же необычной манере, использовали чучело жирафа, чья печальная голова мрачно возвышалась над мягким сиденьем. Рядом с ними располагался поеденный молью гризли, свирепый оскал которого нивелировался факелом, скопированным у статуи Свободы. Он торчал в одной из грозных лап и, судя по всему, был подключен к электричеству. Монументальную группу завершал полинявший страус, который держал в клюве масляную лампу с розовым шелковым абажуром. Все эти животные были истинными жертвами своих эпох — таких же варварских и нешуточных, как и любые другие этапы истории.
Пока Аннабел обходила помост, ей удалось уловить суть выставки. Здесь была собрана коллекция человека, который пристрастился к прославленной в веках студенческой игре — «Кто принесет домой самую мерзкую вещь». Однако в данном случае несдержанность юности дополнялась деньгами мужчины среднего возраста.
Она осмотрела ближнюю витрину и полюбовалась деревянными башмаками, на подошвах которых разноцветными шляпками гвоздей изображались молившиеся люди. Тут же демонстрировался жакет для французского пуделя в черных блестках и с мехом обезьяны. Рядом располагалась шестифутовая гипсовая копия свадебного торта королевской семьи девятнадцатого века. Чуть дальше виднелась коллекция кубков с нарисованными на них усами, коронами и флагами наций.
Аннабел подошла к торцевой стене зала, где у чуть приоткрытого окна находилась большая стеклянная витрина. Очевидно, хранившийся в ней экспонат был изъят. В семифутовом кубе осталась только черная ткань, на которой были изображены синее море, маяк и стая чаек. Спереди стояло небольшое двухместное сиденье с обзорной панорамой на нарисованный пирс. Несколько железных шестерен, закрепленных на боковых стенках витрины, предполагали, что здесь размещалась какая-то механическая модель. Аннабел, безумно любившая подобные вещи, зашла за стенд в надежде найти пусковой рычаг. Она действительно отыскала его и была готова запустить модель, как вдруг услышала приятный мужской голос, донесшийся к ней из окна над головой.
— Готово, Полли, — сказал он. — Все мило развешано на веревках. Но я не понимаю, почему вы должны стирать их сами.
— Потому что, мой мальчик, я хочу, чтобы мои одеяла были чистыми.
Второй голос тоже был приятным, но упрямым.
— Спасибо, дорогой. Мне нравятся мужчины, которые готовы помогать бедным женщинам со стиркой. Ты уверен, что тебе действительно нужно уезжать? Если никто не напросится ко мне на ланч, я буду настаивать, чтобы ты остался.
— Милая Полли! Я хотел бы остаться, но в час меня будут ждать на Лестницах, а к шести мне позарез нужно оказаться в Ридинге. Конечно, я мог бы просто позвонить. Но вы ведь знаете, что я не могу проехать через Лондон, не заглянув к вам на часок-другой.
Он немного помолчал и тихо спросил:
— Ведь все нормально, верно?
— Нормально?
Вероятно, его вопрос шокировал женщину.
— Конечно, нормально. А как еще может быть?
— Я не знаю.
У мужчины был приятный смех.
— Я просто хочу увериться, что вы рады меня видеть.
— Конечно, я рада.
Старческий голос звучал немного взволнованно.
— Ты хороший мальчик, Джерри.
— Что бы обо мне ни говорили?
— Перестань дразнить меня! Когда ты снова навестишь свою старую Полли? Ничего не буду обещать, но в следующий раз я, возможно, покажу тебе что-то очень интересное.
Аннабел не расслышала ответа мужчины, потому что ее эксперименты с пусковым рычагом привели к неожиданному результату. Старые шестеренки начали крутиться, черная ткань пришла в движение, и небольшая сирена, спрятанная наверху витрины, громко затрубила, имитируя гудок парохода.
Шум казался невероятным, и девушка не знала, как остановить его. Однако демонстрационное шоу, каким бы оно ни было, быстро закончилось. На черной материи, скользившей вдоль задней стенки, промелькнула нарисованная пристань, за ней пронесся по волнам дельфин, и все это время пыльный воздух зала сотрясали громкие гудки парохода.
Аннабел упорно сражалась с пусковым рычагом, когда боковая дверь, ведущая в сад, распахнулась и по проходу быстро прошел мужчина среднего возраста. Он засмеялся, увидев испуг на ее лице, затем ловко пригнулся и дернул рычаг, скрытый под нижней панелью витрины. Черная ткань вздрогнула и остановилась. Пароходные гудки прекратились.
— Так уже лучше, правда?
Аннабел узнала голос, который слышала из окна.
— Миссис Тэсси подумала, что это балуются дети. Они забираются в музей и валяют тут дурака.
Мужчина вытер руки пятнистым платком, который вытащил из кармана. Затем он передал его девушке.
— Вот, возьмите. Наверное, перепачкались? Этот хлам невозможно держать в чистоте.
Он вел себя так, как будто знал ее долгое время. Аннабел была восхищена таким новым для нее подходом. Она с интересом рассматривала незнакомца. Хотя мужчина, с ее точки зрения, выглядел немного староватым — пожалуй, тридцать, если не больше, — она нашла его довольно симпатичным. Его жесткие волосы были коротко пострижены. Рельефные черты лица и впалые щеки могли бы принадлежать актеру или художнику. К сожалению, все портили мощные мышцы шеи. Карие круглые глаза тревожили ее своей выразительностью. Светлая полушинель цвета хаки, плотно облегавшая его долговязую фигуру, была туго подвязана поясом.
Аннабел с улыбкой вернула платок.
— Огромное спасибо. Мне ужасно жаль, что я дотронулась до вашего механизма. Что это такое?
Мужчина промолчал, поэтому она смущенно добавила:
— Я хотела спросить о другом. Что находилось в этой витрине? Кто занимал это сиденье?
Он продолжал смотреть на нее. Ей показалось, что она чем-то обидела его, затронув неудачную тему. Его лицо ничуть не изменилось, но она почувствовала разрыв контакта — такой же ощутимый, как трещина на звуковой дорожке пластинки. Однако через миг он снова улыбался.
