Жорж Сименон - Мегрэ путешествует
Это напомнило Мегрэ ту коробку, в которую, когда он был ребенком, складывала пуговицы его мать и в которой рылись, когда оказывалось, что на какой-нибудь одежде не хватает одной из пуговиц. Та коробка была из-под чая, разрисованная китайскими иероглифами, — вещь, которую человек никак не ожидает увидеть в доме, хозяин которого, управляющий замком, никогда не пьет чай.
В стенном шкафу номера 332 комиссар увидел чемоданы, изготовленные в знаменитой сундучной мастерской на проспекте Марсо. Все обиходные вещи графини, даже мелочи, например рожок для обуви или пресс-папье, были с эмблемами самых прославленных домов. Но свои фотографии и фотографии своих друзей графиня хранила в простой коробке из-под печенья. Они лежали там вперемешку, как попало — моментальные снимки, зафиксировавшие отдельные, случайные секунды ее движения по миру. На них графиня была то в купальнике на борту яхты, видимо в Средиземном море, то на водных лыжах, то высоко в горах среди снега. На некоторых из этих фотографий она была вместе с полковником, иногда только с ним, но чаще еще и с другими людьми, которых комиссару иногда удавалось узнать, потому что это были актеры, писатели или люди, чьи портреты часто мелькают в газетах.
— Вы берете коробку с собой, шеф?
Ноги словно не хотели уносить Мегрэ с этого этажа, хотя комиссару казалось, что здесь больше ничего нельзя узнать.
— Позови медсестру. Но сначала убедись, что это та, которая дежурила прошлой ночью.
Медсестра была та же — по той простой причине, что к отелю была прикреплена только одна медсестра. Как Мегрэ узнал позже, ее работа заключалась в том, чтобы лечить похмелье и делать уколы: несколько последних лет каждый третий постоялец отеля по предписанию своего врача принимал то или иное лекарство в виде уколов.
— Скажите мне, мадемуазель…
— Мадемуазель Женеврие.
Это была достойная грустная женщина неопределенного возраста, с тусклыми глазами человека, который слишком мало спит.
— Когда графиню Пальмиери увезли из отеля в машине «Скорой помощи», она была одета по-ночному, верно?
— Да. Ее завернули в одеяло. Я не хотела терять время на то, чтобы одевать ее. Я положила ей в чемодан кое-что из белья и одежды.
— Платье?
— Синий костюм — первое, что попалось мне под руку. Разумеется, туфли и чулки тоже.
— Больше ничего?
— Еще дамскую сумочку, которая была в спальне.
Я проверила: в ней лежало все, что нужно женщине, — расческа, пудреница, помада.
— Вы не знаете, были в этой сумочке деньги?
— Я видела в ней бумажник, чековую книжку и паспорт.
— Паспорт французский?
— Итальянский.
— Графиня по происхождению итальянка?
— Француженка. Итальянской гражданкой стала, когда вышла замуж за графа Пальмиери; я думаю, она сохранила это гражданство при разводе, но точно не знаю: такими вещами я не интересуюсь.
В лифте вместе с ними ехал какой-то мужчина. Лапуэнт просто ел его глазами, и в конце концов Мегрэ узнал в этом человеке самого великого комика американского кино.
Комиссару это тоже показалось забавным — столько раз видел человека на экране, и вдруг встречаешь его в кабине лифта, одетого как все люди, и у него мешки под глазами да еще похоронный вид, который бывает у тех, кто накануне выпил лишнего.
Перед тем как направиться к вестибюлю, комиссар зашел в бар, где Джон Т. Арнольд сидел, опершись локтем о стойку, перед своей порцией виски.
— Перейдите на минуту вон в тот угол…
В баре пока было мало народа. Лица большинства клиентов являли то же кислое выражение, что и у американского актера. Исключение составляли только два человека, которые разложили на столике деловые бумаги и что-то серьезно обсуждали.
Мегрэ стал показывать своему собеседнику фотографии из коробки, каждый раз по одной.
— Полагаю, вы знакомы с этими людьми: я вас увидел на нескольких моментальных снимках.
Арнольд действительно знал их всех, и Мегрэ тоже знал многих, но только по именам. Два бывших короля, которые когда-то правили своими странами, а теперь жили на Лазурном берегу; бывшая королева, обосновавшаяся в Лозанне; несколько принцев, английский режиссер, владелец знаменитого сорта виски, балерина, чемпион по теннису…
Арнольд немного раздражал комиссара тем, как говорил о них:
— Не узнаете его? Это Поль.
— Поль, а как фамилия?
— Павел Югославский. А это Ненетта.
Уменьшительное имя «Ненетта» принадлежало не актрисе и не даме полусвета, а даме из Сен-Жерменского предместья, которая принимала у себя за столом министров и послов.
— А кто этот мужчина рядом с графиней?
— Жеф.
— Какой Жеф?
— Ван Мелен, химическая продукция.
Еще одно имя, которое Мегрэ, разумеется, знал: его можно было прочесть на коробках с краской и на множестве других изделий. Ван Мелен был в шортах и в огромной соломенной шляпе южноамериканского плантатора. Он играл в шары на площади в Сен-Тропе.
— Он второй муж графини.
— Еще один вопрос, месье Арнольд. Вы не знаете, кто сейчас живет в Монте-Карло, в отеле «Париж», такой, что графине пришло бы на ум позвонить ему, если бы она попала в трудное положение?
— Она звонила в Монте-Карло?
— Я задал вам вопрос.
— Конечно, Жеф.
— Вы хотите сказать: ее второй муж?
— Он живет на побережье немалую часть года. Владеет виллой в Мужене возле Канн, но чаще всего останавливается в отеле «Париж».
— Отношения между ним и графиней остались хорошими?
— Прекрасными. Она и теперь называет его «папа».
Комик-американец, побродив по вестибюлю, теперь вошел в бар и оперся локтем о стойку. Даже не спрашивая, чего он желает, бармен стал готовить большой стакан джина с томатным соком.
— Ван Мелен и полковник были в хороших отношениях?
— Они были друзьями с незапамятных времен.
— А граф Пальмиери?
— Он есть на одном из тех фото, которые вы мне только что показали.
Арнольд нашел этот снимок: высокий молодой человек с пышными черными волосами, в плавках на носу яхты.
— Тоже друг?
— А почему бы и нет?
— Благодарю вас.
Мегрэ начал подниматься на ноги, но вдруг передумал вставать и спросил:
— Вы знаете, кто нотариус полковника?
Джон Т. Арнольд снова ответил с оттенком нетерпения — так, словно собеседник был уж слишком невежественным:
— У полковника много юристов. И это не обязательно нотариусы во французском смысле слова. В Лондоне у него солиситоры — господа Филпс, Филпс и Хэдли.
В Нью-Йорке его интересы представляет фирма «Харрисон и Шоу». В Лозанне…
— Как вы считаете, к кому из этих господ полковник отдал на хранение свое завещание?
— Он держал по завещанию почти во всех этих местах. Нечасто менял завещания.
