Жорж Сименон - Мой друг Мегрэ
— Когда представляется случай.
— А он часто представляется?
— Скорее редко. На прошлой неделе продал одну картину миссис Уилкокс.
— Вы ее хорошо знаете?
— Я познакомился с ней здесь.
Леша что-то тихо сказал Мегрэ. Он хотел узнать, можно ли ему пойти за г-ном Эмилем, и комиссар утвердительно кивнул головой.
— Что это за дама?
— Миссис Уилкокс? Она очень забавная.
— Что это значит?
— Ничего. Я мог бы встретить ее на бульваре Монпарнас, потому что она каждую зиму бывает в Париже. У нас с ней оказались общие знакомые.
— Вы бывали на бульваре Монпарнас?
— Я целый год жил в Париже.
— На своей лодке?
— Мы были пришвартованы у моста Мари.
— Вы богаты?
— У меня нет ни гроша.
— Скажите, сколько лет вашей подруге?
— Восемнадцать с половиной.
Формы ее тела обрисовывались под парео, волосы падали ей на глаза; она была похожа на юную дикарку и сердито смотрела на Мегрэ и м-ра Пайка.
— Вы состоите в браке?
— Нет.
— Ее родители против?
— Они знают, что она живет со мной.
— С каких пор?
— Уже два с половиной года.
— Другими словами, с шестнадцати лет. Ее родители не пытались забрать ее от вас?
— Несколько раз пробовали. Она всякий раз возвращалась ко мне.
— Словом, они отчаялись?
— Они предпочитают больше об этом не думать.
— На какие средства вы жили в Париже?
— Время от времени продавали картины. У меня были друзья.
— Которые одалживали вам деньги?
— Случалось. Иногда я грузил овощи на Центральном рынке. Иногда раздавал рекламные проспекты.
— Вам уже тогда хотелось поехать на Поркероль?
— Я еще не знал о существовании этого острова.
— Куда же вы хотели поехать?
— Куда угодно, лишь бы там было солнце.
— Куда вы все-таки рассчитывали поехать?
— Подальше.
— В Италию?
— Или еще куда-нибудь.
— Вы знали Марселена?
— Он помогал мне конопатить лодку: она протекала.
— Вы были в «Ноевом ковчеге» в ту ночь, когда его убили?
— Мы бывали там почти каждый вечер.
— Что вы там делали?
— Мы с Анной играли в шахматы.
— Могу я узнать профессию вашего отца, господин Де Греф?
— Он судья в Гронингене.
— Вы не знаете, почему был убит Марселен?
— Я не любопытен.
— Он говорил с вами обо мне?
— Если и говорил, то я его не слушал.
— У вас есть револьвер?
— Зачем он мне?
— Вам нечего больше сказать?
— Нечего.
— А вам, мадемуазель?
— Тоже нечего.
В тот момент, когда они уходили, Мегрэ окликнул их:
— Еще один вопрос. Сейчас у вас есть деньги?
— Я же сказал, что продал картину миссис Уилкокс.
— Вы бывали у нее на яхте?
— Несколько раз.
— Что вы там делали?
— А что делают на яхтах?
— Не знаю.
Тут Греф уронил с оттенком презрения:
— Там пьют. Мы пили. Все?
По-видимому, Леша не пришлось далеко искать г-на Эмиля: они уже стояли в тени, в нескольких шагах от мэрии. Г-н Эмиль казался старше своих шестидесяти пяти и производил впечатление крайне хрупкого человека; он двигался осторожно, словно боясь сломаться.
Говорил тихо, экономя даже крохи энергии.
— Входите, господин Эмиль. Мы уже знакомы, не правда ли?
Сын Жюстины поглядывал на стул, и Мегрэ предложил:
— Можете сесть. Вы знали Марселена?
— Очень хорошо.
— С каких пор?
— Сколько лет — точно сказать не могу. Моя мать должна это помнить лучше. С тех пор как Жинетта работает у нас.
Все замолчали. Странно! Мегрэ и м-р Пайк посмотрели друг на друга. Что сказал м-р Пайк, уезжая из Парижа? Он говорил о Жинетте. Он удивился — с обычной своей скромностью, — почему комиссар не осведомился о том, где она теперь.
Оказывается, не было никакой надобности ни в розысках, ни в хитростях. Очень просто, с первых же слов г-н Эмиль заговорил о той, которую Мегрэ когда-то отправил в санаторий.
— Вы сказали, что она работает у вас? Я полагаю, это значит, в одном из ваших заведений?
— В Ницце.
— Минутку, господин Эмиль. Лет пятнадцать назад я встретил ее в пивной на площади Терн, и она уже тогда была не девчонкой. Если я не ошибаюсь, ей было далеко за тридцать, да и чахотка ее не молодила. Значит, теперь ей должно быть…
— Между сорока и сорока пятью. — И г-н Эмиль добавил совершенно естественным тоном: — Она заведует «Сиренами» в Ницце.
Лучше было не смотреть на м-ра Пайка, физиономия которого выражала столько иронии, сколько позволяло ему воспитание. Не покраснел ли Мегрэ? Во всяком случае, он сознавал, что был в тот момент в высшей степени смешон.
В конце концов, тогда он поступил как Дон-Кихот.
Засадив Марселена в тюрьму, стал заботиться о Жинетте и, совсем как в популярных романах, «подобрал ее с панели», чтобы поместить в санаторий.
Он прекрасно представлял ее себе: худая до того, что просто не верилось, как мужчины могли соблазниться ею; лихорадочные глаза, усталый рот… Он говорил ей: «Надо лечиться, детка». И она послушно отвечала: «Я бы с радостью, господин комиссар. Вы думаете, для меня это удовольствие?»
С чуть заметным нетерпением Мегрэ снова стал задавать вопросы, глядя на г-на Эмиля:
— Вы уверены, что речь идет о той же самой женщине? В то время она была иссушена чахоткой.
— Она несколько лет лечилась.
— Она по-прежнему жила с Марселеном?
— Что вы, она с ним совсем не виделась. Она очень занята. Только время от времени посылала ему деньги. Небольшие суммы. Ему много и не нужно было.
Г-н Эмиль вынул из коробочки эвкалиптовую лепешку и с серьезным видом принялся сосать ее.
— Он ездил к ней в Ниццу?
— Не думаю. Там ведь шикарный дом. Вы, наверное, знаете.
— Это из-за нее Марселен приехал на Юг?
— Не знаю. Он был странный малый.
— Жинетта сейчас в Ницце?
— Сегодня утром она звонила нам из Йера. Она узнала о случившемся из газет. И поехала в Йер, чтобы заняться похоронами.
— Вы знаете, где она остановилась?
— В отеле «Пальмы».
— Вы были в «Ковчеге» в тот вечер, когда произошло убийство?
— Я заходил туда выпить чаю.
— Вы ушли раньше Марселена?
— Конечно. Я никогда не ложусь позже десяти.
— Вы не слышали, он говорил обо мне?
— Может быть. Не обратил внимания. Я туговат на ухо.
— В каких вы отношениях с Шарло?
— Знаю его, но не общаюсь с ним.
— Почему?
Г-н Эмиль, по-видимому, пытался объяснить нечто щекотливое.
— Он из другого круга, понимаете?
— Он никогда не работал с вашей матерью?
