Агата Кристи - Почему же не Эванс?
— Что это за Б. М. Ж.? — перебила его Франки.
— Британский медицинский журнал.
— Чудненько. Валяй дальше, Бобби, выкладывай, в какие еще журналы они о тебе напишут, смотри какой-нибудь не пропусти.
— А известно ли тебе, моя милая, что полграна — смертельная доза? Я должен был бы быть в шестнадцать раз мертвее мертвого. Правда, был еще один — оклемался после шестнадцати гран, но восемь тоже неплохо, согласна? Я у них герой. Такого случая в их лечебнице еще не было.
— Им крупно повезло.
— А то нет. Теперь есть о чем говорить с остальными пациентами.
Снова появилась сестра, держа в руках две вазочки с лилиями.
— Ведь правда у вас никогда не было такого случая, как мой? — тут же спросил ее Бобби.
— Да уж, мистер Джоунз, вы бы не здесь должны были быть, а на кладбище, — сказала сестра. — Но, говорят, молодыми умирают только праведники. — Довольная собственным остроумием, она хихикнула и вышла из комнаты.
— Ага, что я тебе говорил! — воскликнул Бобби. — Вот увидишь, я еще прославлюсь на всю Англию.
Он все не мог успокоиться. От комплекса неполноценности, который так явственно проявился при его последней встрече с Франки, не осталось и следа. Он с удовольствием смаковал каждую подробность происшедшего и все, что с ним затем проделывали.
— Хватит, — попыталась унять его Франки. — Очень мне интересно знать про всякие там желудочные зонды. Можно подумать, до тебя никто никогда не травился.
— Да, но принять восемь гран морфия и остаться живым — на такое способны только избранные, — заметил Бобби. — Черт подери, я смотрю, на тебя это не произвело никакого впечатления.
— Твоим отравителям сейчас довольно тошно, — сказала Франки.
— Надо думать. Столько морфия зря пропало.
— Он был в пиве, да?
— Ну да. Понимаешь, кто-то наткнулся на меня, когда я спал мертвецким сном, попытались меня разбудить, и ни в какую. Естественно, всполошились, потащили в дом какого-то фермера, послали за доктором…
— Все, что было потом, я уже знаю, — поспешно вставила Франки.
— Поначалу решили, что я сам надумал отравиться. Но когда я рассказал, как было дело, они пошли искать пивную бутылку и, представь, нашли ее там, куда я ее закинул. Ну а после отдали ее на экспертизу — там на донышке были остатки.
— А как морфий попал в бутылку? Что-нибудь прояснилось?
— Ничего. Опрашивали посетителей пивной, в которой я купил бутылку, проверили на анализ другие бутылки — в них ничего.
— Может, кто-то подсыпал, пока ты спал?
— Возможно. Бумажная полоска на пробке была наклеена не очень крепко.
Франки задумчиво кивнула.
— Выходит, что тогда в поезде я была права.
— В чем права?
— Что того человека… Причарда.., столкнули с утеса.
— Ты это сказала не в поезде. А на вокзале, — вяло возразил Бобби.
— Какая разница.
— Но с чего ты взяла…
— Дорогой мой.., это совершенно очевидно. Иначе зачем кому-то понадобилось убирать тебя с дороги? Ты ведь не богатый наследник или какой-нибудь денежный мешок…
— Не скажи, а вдруг какая-нибудь двоюродная бабушка, о которой я слыхом не слыхивал, в Новой Зеландии или еще где оставила мне все свои деньги?
— Глупости. Могла бы оставить, если б знала тебя лично. А если не знала, с какой стати ей оставлять деньги четвертому сыну, а не старшему? Да в нынешнее трудное время даже у священника четвертого сына могло просто и не быть. Нет, это все чепуха. Твоя смерть никому не сулит никакой выгоды, так что это исключается. Тогда остается месть. Ты, случаем, не соблазнил дочь аптекаря?
— Насколько я помню, нет, — с достоинством ответил Бобби.
— Понятно. Ты только и делаешь, что соблазняешь девиц, так что потерял счет. Нет, по-моему ты вообще никого никогда не соблазнял. Уж извини за прямоту.
— Ты вгоняешь меня в краску. Франки. И вообще, почему непременно дочь аптекаря?
— Свободный доступ к морфию. Заполучить морфий не так-то просто.
— Так вот, не соблазнял я дочь аптекаря.
— И врагов, о которых бы ты знал, у тебя нет?
Бобби покачал головой.
— Вот видишь, — торжествующе произнесла Франки. — Значит, все упирается в того несчастного, которого столкнули со скалы. А что про морфий думает полиция?
— Они думают, это проделки какого-то сумасшедшего.
— Глупости. Сумасшедшие не разгуливают с невероятным количеством морфия в поисках бутылок пива, в которые можно было бы его всыпать. Нет, Причарда столкнули намеренно. А через пару минут там появился ты, и преступник решил, что ты все видел, вот и решил на всякий случай избавиться от тебя.
— Звучит не слишком убедительно, Франки.
— Почему?
— Ну, во-первых, я ничего не видел.
— Хорошо, но он-то откуда мог это знать.
— Но если бы я и впрямь его видел, я сказал бы об этом во время следствия.
— Да, верно, — неохотно согласилась Франки. Она немного подумала и продолжила:
— Возможно, он решил, что ты видел что-то важное, чему просто не придал значения. Звучит диковато, но ты понял, о чем я?
Бобби кивнул.
— Да, понял, но мне почему-то кажется, что дело не в этом.
— Во всяком случае, твое отравление наверняка связано с падением со скалы. Ты очевидец.., ты первый, кто его обнаружил…
— Томас тоже там был, — напомнил ей Бобби. — И однако, его никто не попытался отравить.
— Погоди, еще попытаются, — весело сказала Франки. — А возможно, уже пытались, да не вышло.
— Мне кажется, все это притянуто за уши.
— А по-моему, тут есть своя логика. Если в таком стоячем болоте, как Марчболт, случаются сразу два престранных события.., погоди-ка.., было же и третье.
— Это какое же?
— Работа, которую тебе предложили. Событие, разумеется, менее значительное, чем первые два, но, согласись, все это странновато. В жизни не слышала, чтобы какая-нибудь иностранная фирма специально подыскивала ничем не отличившихся бывших морских офицеров.
— Ты, кажется, сказала, ничем не отличившихся?
— Тогда ведь ты еще не успел попасть в Британский медицинский журнал. Хватит об этом. Ты лучше слушай меня дальше. Ты видел что-то, что не предназначалось для твоих глаз, или, по крайней мере, так думают они (кто бы они ни были). Итак. Сперва они пытаются тебя сплавить и предлагают работу за границей. Но — сорвалось, и они делают попытку окончательно с тобой разделаться.
— Не слишком ли круто, а? И потом, ведь они рисковали?
— Безусловно, рисковали, но убийцы всегда отчаянно безрассудны. Чем больше они убивают, тем больше им хочется убивать.
— Как в «Третьем пятне крови», — подхватил Бобби, вспомнив одну из своих любимых книжек.
— Да, и как в жизни тоже… Возьми хоть Смита[15] и его жен, или Армстронга[16], да мало ли еще кого.