Николас Мейер - Учитель для канарейки
Николас Мейер - Учитель для канарейки краткое содержание
Николас Мейер
Учитель для канарейки
Предисловие издателя
Библиотека Байнеке
Отдел Особых коллекций
Йельский университет
Нью Хейвен, Коннектикут
11 декабря 1992 года
Дорогой мистер Мейер,
Я — помощник куратора отдела Особых коллекций в Байнеке, пишу вам в надежде на ваш совет и помощь.
Как вы, вероятно, знаете, жертвователи со всего мира присылают в Байнеке бесчисленное множество ценных бумаг и рукописей.
Недавно ради облегчения поиска мы перевели весь наш каталог в цифровой формат, на это потребовалось несколько месяцев (и два миллиона долларов). По ходу дела, мы обнаружили некоторые документы, которые не были должным образом идентифицированы или изучены в момент приобретения.
Среди бумаг, находящихся в хранилище библиотеки, оказалось несколько документов, принадлежавших Марте Хадсон, чей зять, Джералд Форрестер, был выдающимся студентом Йеля. Бумаги находились в собственности Университета свыше 50 лет.
Со стыдом признаю, что имя Марты Хадсон ничего не сказало моему предшественнику, и бумаги не были изучены с тщательностью, которой они, безусловно, заслуживают. Только в процессе оцифровки каталога мы осознали, что эта самая Марта Хадсон в течение тридцати лет являлась экономкой Шерлока Холмса.
Большинство бумаг миссис Хадсон не представляют особого интереса. По большей части это бумаги, связанные с ведением хозяйства, которые разве что могут создать представление о ценах и обустройстве холостяцкого жилища в поздневикторианскую/эдвардианскую эпоху, и способны вызвать интерес историков-социологов, специализирующихся на данном периоде.
Вам же я пишу потому, что среди бумаг миссис Хадсон была обнаружена рукопись, якобы написанная биографом Холмса Джоном Х. Уотсоном. Нам неизвестно, как она оказалась среди бумаг миссис Хадсон по ведению хозяйства. Вероятно, произошла какая-то путаница с авторством, по той причине, что большая часть материала является переложением рассказа самого Холмса, то есть ее нанимателя. Почему это привело к тому, что рукопись попала в ее руки, мы объяснить не можем. (Сам мистер Форрестер скончался в 1953 году и не оставил наследников, которые могли бы прояснить этот вопрос).
Зная о ваших исследованиях в данной области, библиотека спрашивает, не заинтересованы ли вы в прочтении, редактировании и аннотировании рукописи для публикации?
Я уезжаю в отпуск, но после Нового года вернусь, и тогда со мной можно будет связаться по указанному выше адресу, телефону или факсу. Если нам не удастся переговорить до тех пор — Счастливого Рождества!
Искренне ваш
Фред Малколм, ассистент-куратор, Особые коллекции
В этом письме ясно показано, как всплыла нижеследующая рукопись — я сам не объяснил бы лучше. Не хочу показаться излишне придирчивым, но меня неприятно поразила беспечность библиотечных исследователей, учитывая, что находка такой большой потенциальной значимости могла пылиться на полке одного из главнейших в стране университетов в течение полувека. Стоит ли иметь горы документов в хранилище, если никто их даже не читает? А сваливать все на позицию администраций Рейгана и Буша по отношению к образованию и науке и сетовать, что у нас слишком мало ученых — не выход из положения. Бессмысленно винить во всем недавние события, когда проблемы накапливались десятилетиями.
И в результате целые куски «Гекльберри Финна», «По ком звонит колокол» и кто знает, каких еще произведений так и лежат неопубликованными. Причем, не на чьем-то пыльном чердаке — это я как раз понял бы — а в хранилищах тех самых учреждений, которые обязаны сберегать их для всех нас.
Но — довольно об этом.
Скажу лучше несколько слов о самой рукописи.
После обнаружения так называемого Суинглайн-Добсоновского текста в 1970 году, в сфере шерлокианских исследований образовалась целая отдельная ветвь, посвященная «новооткрытым» рукописям Уотсона. Некоторые из них действительно могут быть аутентичны, другие — явные подделки. Мошенники в этой области уступают своим творческим потенциалом только фальсификаторам, пишущим автобиографии Говарда Хьюза или выдержки из дневников Гитлера.
Основная проблема с любым уотсоновским текстом — это, разумеется, вопрос о его подлинности. В случае же с настоящей рукописью, известной как «Учитель для канарейки», вопрос происхождения текста усложняют некоторые дополнительные факторы.
Во-первых, бумага и чернила соответствуют времени и месту, и текст, бесспорно, написан рукой Уотсона[1] (на довольно неровной поверхности), но в данном случае Уотсон не является очевидцем или же участником событий. Представляется возможным, что весь текст или часть его была продиктована Уотсону самим Холмсом, что значительного усложняет определение авторского стиля — один из основных методов, по которым шерлокианские исследователи стараются установить подлинность текста. Стиль Холмса достаточно отличается от стиля Уотсона, хотя это не единственный случай, когда ход расследования излагал сам Холмс (в качестве другого примера на память сразу же приходит «Львиная грива»), что может только сбить с толку специалистов, желающих определить аутентичность произведения.
Не менее трудно полностью вычленить часть повествования, идущую от Уотсона. Как я уже заметил, текст написан его рукой, а значит, мы не можем знать, в какой мере Уотсон изменил, сократил или как-то еще воздействовал на рассказ Холмса. Почему текст не был набран на пишущей машинке (что неизбежно привело бы к новым исправлениям и изменениям со стороны Уотсона) я не могу сказать. Возможно, Холмс уехал и взялся за новое дело прежде, чем Уотсон (по-видимому, задававший вопросы) успел довести до логического заключения все сомнительные моменты. Рукопись обрывается на внезапном прибытии Герберта Аскита, и возможно, Уотсон лениво отложил ее, рассчитывая завершить попозже — вот только это «позже» так и не наступило.
(Если на то пошло, невозможно сказать, в какой мере Холмс обычно осуществлял редактуру текстов Уотсона. С одной стороны, Уотсон постоянно жалуется, что Холмс критикует его рассказы, высмеивая излишнее внимание к эмоциям и недостаток чистой логики — «добиваясь примерно тех же результатов, как если бы вы переработали историю любви или тайного бегства в пятую теорему Эвклида». Но, с другой стороны, не приходится сомневаться, что эти самые рассказы опубликованы с его согласия. Видимо Холмс, как и многие знаменитости, потворствовал искусственному созданию в глазах публики собственного образа).
