Агата Кристи - Да здравствуют шесть пенсов!
Обзор книги Агата Кристи - Да здравствуют шесть пенсов!
Кристи Агата
Да здравствуют шесть пенсов!
Королевский адвокат[1] сэр Эдвард Пэллисер проживал в доме номер девять по улице Королевы Анны. Собственно говоря, это была не улица даже, а тупик, которому в самом сердце Вестминстера удавалось каким-то образом выглядеть тихим, старомодным и не имеющим никакого отношения к безумствам двадцатого века. Сэру Эдварду Пэллисеру он подходил идеально.
В свое время сэр Эдвард был одним из виднейших адвокатов в уголовном департаменте, и теперь, удалившись на покой, спасался от скуки тем, что собирал великолепную библиотеку по криминалистике, в которую, кстати, входил и его собственный труд «Воспоминания выдающихся преступников».
Этим вечером сэр Эдвард сидел в библиотечной комнате у камина, прихлебывал превосходный черный кофе и сокрушенно качал головой над книгой Ломброзо.[2] Такие великолепные теории — и так безнадежно устарели!
Дверь тихо отворилась, и вышколенный дворецкий, беззвучно приблизившись по толстому ковру, почтительным полушепотом сообщил:
— К вам юная леди, сэр.
— Юная леди?
Сэр Эдвард был удивлен. Происходящее совершенно не укладывалось в привычные рамки его существования.
Он подумал было, что это его племянница Этель, — но нет, тогда Армор так и сказал бы.
Сэр Эдвард осторожно поинтересовался:
— Леди не назвала своего имени?
— Нет, сэр, но она совершенно уверена, что вы захотите ее видеть.
— Впусти ее, — решил сэр Эдвард, приятно заинтригованный.
Вскоре на пороге библиотеки появилась высокая черноволосая девушка лет двадцати восьми, в черной юбке, черном жакете и черной же маленькой шляпке. Увидев сэра Эдварда, она вся засияла и, протягивая руку, двинулась ему навстречу. Армор, бесшумно прикрыв дверь, удалился.
— Сэр Эдвард, вы ведь узнаете меня, правда? Я — Магдален Воэн.
— Ну, разумеется.
Он сердечно пожал ей руку.
Теперь он отчетливо ее вспомнил. Он тогда возвращался из Америки на «Силурике». Очаровательное дитя — ибо тогда она была совсем еще ребенком. Он, помнится, ухаживал за ней: в такой светской и вполне соответствующей его солидному возрасту манере. Она была так восхитительно юна! Вся нетерпение, вся — восторг и ожидание героя. В общем, словно создана, чтобы пленить сердце мужчины под шестьдесят. Воспоминания сделали его пожатие еще более горячим.
— Как мило, что вы решились навестить меня. Садитесь же, прошу вас.
Сэр Эдвард пододвинул ей кресло, рассыпаясь в комплиментах и галантных шутках, что нисколько не мешало ему обдумывать, чем же он обязан такому визиту. Когда наконец поток его приветственных излияний утих, повисла пауза.
Гостья нервно сжала ручку кресла, выпустила ее, облизнула губы и неожиданно выпалила:
— Сэр Эдвард, помогите мне!
От удивления он даже крякнул и вежливо пробормотал:
— Да-да…
Голос девушки стал более уверенным:
— Вы говорили, если когда-нибудь мне потребуется помощь, вы сделаете для меня все, что в ваших силах.
Ну да. Говорил. Надо же было сказать что-нибудь эдакое перед прощанием. Все говорят… Сэр Эдвард припомнил даже, как сорвался тогда его голос, как нежно поднес он к своим губам ее руку… «Если когда-нибудь вам потребуется помощь, просто вспомните обо мне…»
Ну да, все так говорят. Но очень, очень мало кому приходится потом что-то делать! И уж тем более спустя — сколько же? — девять, а то и все десять лет.
Сэр Эдвард бросил на гостью быстрый оценивающий взгляд. Очень, конечно, милая девушка, но совершенно утратила то, что было для него главным ее достоинством: очарование свежей и непорочной юности. Возможно, она стала даже интереснее — мужчина помоложе отметил бы именно это, — но сэр Эдвард совершенно не ощущал того прилива нежности и тепла, которые согрели его сердце при том прощании по окончании атлантического вояжа.
Его лицо сделалось официальным и напряженным.
Однако ответил он довольно бодро:
— Ну, разумеется, милая моя барышня, я буду счастлив сделать все, что в моих силах — хотя, боюсь, теперь от меня толку не так уж много.
Если сэр Эдвард думал, что весьма ловко подготовил путь к отступлению, он ошибался. Его гостья была из тех людей, которые совершенно неспособны думать о чем-либо еще, когда их одолевают какие-то проблемы, а, поскольку в настоящий момент ее явно занимали определенные проблемы, готовность сэра Эдварда помочь показалась ей совершенно искренней.
— Мы в страшной беде, сэр Эдвард!
— Мы? Вы что же, замужем?
— Нет, я имела в виду нас с братом. Ох! Да, впрочем, и Вильям с Эмили тоже. Но я должна объяснить вам.
У меня есть — была — тетя, мисс Крэбтри. Вы, может, читали об этом в газетах? Такой кошмар… Она погибла…
Убита!
Лицо сэра Эдварда слегка оживилось.
— А! Примерно месяц назад, верно?
Девушка кивнула.
— Даже меньше: и трех недель не прошло.
— Да-да, припоминаю. Скончалась от удара по голове в собственном доме. Преступника так и не нашли.
Магдален Воэн снова кивнула.
— Да, не нашли — и вряд ли когда-нибудь найдут.
Понимаете, не исключено, что… некого и искать.
— Это почему же?
— Да-да, в этом-то и весь ужас. Журналисты, слава Богу, ничего не пронюхали, но полиция думает именно так. Им известно, что той ночью в доме не было посторонних.
— То есть…
— То есть это один из нас четверых. По идее, именно так. Но кто именно — полиция не знает. Мы — тоже.
Мы не знаем! И теперь постоянно следим друг за другом и все пытаемся вычислить… О, если бы вдруг выяснилось, что это кто-то посторонний! Но я не представляю как…
Сэр Эдвард рассматривал девушку со все возрастающим интересом.
— Вы хотите сказать, что члены вашей семьи находятся под подозрением?
— Да, именно так. Полиция, разумеется, прямо этого не говорит. Нет, они все очень милы и предупредительны, но тщательно обыскали весь дом, каждого допросили, а Марту так до сих пор не оставляют в покое. И, поскольку никак не могут выяснить кто, не дают никому из нас и шагу ступить. Я так напугана, так напугана…
— Ну полно, дитя мое, полно. Вы наверняка чересчур сгущаете краски.
— Нет. Это один из нас четверых. Никаких сомнений.
— И кто же эти четверо, о которых вы все время говорите?
Магдален выпрямилась в кресле и заговорила уже более спокойно:
— Ну, во-первых, я с Мэтью. Тетя Лилли приходилась нам двоюродной бабушкой — была сестрой моей бабки. Мы живем у нее с четырнадцати лет (мы же близнецы с братом, вы знаете). Потом еще Вильям Крэбтри, ее племянник. Ну, сын ее брата. Он тоже живет с нами: он и его жена Эмили.
