Филлис Джеймс - Комната убийств
Обзор книги Филлис Джеймс - Комната убийств
Опытный следователь Адам Дэлглиш не сомневается в этом ни на минуту — ведь от жертвы желали избавиться едва ли не все родственники и сотрудники музея.
Казалось бы, отыскать преступника — не так уж сложно…
Однако подозреваемые гибнут один за другим — и теперь уже мотивы убийцы понять практически невозможно…
Филлис Дороти Джеймс
«Комната убийств»
Двум моим зятьям, Лину Флуку и Питеру Дункану Маклеоду
Настоящее, как и прошлое,
Возможно, сходятся в будущем.
А будущее помещается в прошлом.[1]
Т. ЭлиотПредисловие автора
Хочу повиниться перед лондонскими властями и перед всеми, кто любит Хэмпстед.[2] В этой дивной, заслуживающей всяческого почитания местности я нахально разместила несуществующий музей Дюпейна. Другие упоминающиеся в романе места реальны. Знаменитые убийства, представленные в Комнате убийств в качестве экспонатов, — реальные преступления. Считаю важным еще раз подчеркнуть: музей Дюпейна, его владельцы, персонал, добровольные работники и посетители — выдуманы. То же касается колледжа Суотлинг и вообще всех героев этой книги. Заодно следует извиниться за искажения в описании работы лондонской подземки и железнодорожной ветки, соединяющей Кембридж и Лондон. Впрочем, пассажиры общественного транспорта могут счесть эту уловку не слишком и значительной.
Как всегда, я выражаю благодарность доктору Энн Пристон из службы судебной экспертизы и моей секретарше, миссис Джойс Маклинен. И особенно я обязана мистеру Эндрю Дугласу, офицеру той же службы, который просветил меня в вопросах, касающихся подозрительных пожаров и их расследования. Он оказал мне неоценимую помощь.
Ф.Д. ДжеймсКнига первая
Кто и где
Пятница, 25 октября — пятница, 1 ноября
1
Адам Дэлглиш впервые посетил музей Дюпейна двадцать пятого октября, в пятницу, ровно за неделю до обнаружения там первого тела. Визит был случайным, решение — спонтанным. В событиях этого дня он видел одно из причудливых совпадений, которые нас всегда удивляют, хотя и случаются не так редко, как того требует здравый смысл.
Дэлглиш вышел из здания Министерства внутренних дел на Куин-Эннз-гейт в половине третьего, после долгого утреннего совещания, в котором был один-единственный коротенький перерыв (неважный кофе и бутерброды, как обычно), и теперь направлялся к располагавшемуся неподалеку Нью-Скотленд-Ярду, своему месту работы. Волей того же случая Дэлглиш шел один. Полицейских на совещании собралось много, и он наверняка шагал бы сейчас в компании коллеги, если бы один из министерских чиновников не попросил его зайти пораньше. Требовалось обсудить один вопрос, никак не связанный с утренними делами. Совещание, как и ожидалось, вызвало кучу дополнительной бумажной работы. Срезая путь к Бродвею через переход на станции «Сент-Джеймс-парк», Дэлглиш прикидывал, вернуться ли в офис, где, не исключено, его весь день будут дергать, или взять бумаги домой, в квартиру на набережной Темзы, чтобы спокойно поработать.
На совещании не разрешалось курить, но в комнате и без того надышали, и теперь он наслаждался свежим воздухом, пользуясь недолгой прогулкой. День был ветреный и не по сезону ясный. В прозрачном голубом небе метались сбившиеся в кучу облака, и Дэлглиш мог бы вообразить этот день весенним, да только от реки остро пахло морем — конечно же, не без участия его воображения — и дул пронизывающий ветер. Стоило полицейскому выйти из подземки, ветерок сразу на него набросился.
Несколькими секундами позже Дэлглиш увидел Конрада Акройда. Он стоял на углу Дейкер-стрит, придвинувшись к самому краю тротуара, и смотрел то в одну, то в другую сторону. Такая смесь тревоги и надежды присуща всем, кто пытается поймать такси. Акройд почти сразу заметил Дэлглиша и пошел навстречу, протянув обе руки, радостно улыбаясь из-под широкополой шляпы. Теперь невозможно было избежать встречи — да и не нужно. Мало кто не обрадовался бы, встретив Конрада Акройда. Хорошее настроение, не покидающее его круглый год, интерес к мелочам, любовь к сплетням и, главное, бьющая в глаза независимость от прожитых лет — все это вселяло в людей надежду. Он выглядел так же, как и в их первую встречу, состоявшуюся не одно десятилетие назад. Представить Акройда тяжело заболевшим или переживающим личную трагедию было трудно, а уж известие о его смерти друзья и вовсе сочли бы нарушением естественного порядка вещей. Дэлглиш предполагал, что в этом и заключался секрет популярности Акройда: глядя на него, окружающие могли тешить себя иллюзиями и не ждать от судьбы подвоха. В его одежде, как и всегда, наблюдалось подкупающее своеобразие: мягкая фетровая шляпа лихо заломлена, крепенькая фигурка скрыта плащом из пурпурно-зеленой шотландской ткани. И только Акройд, единственный среди знакомых Дэлглиша, носил гетры.
— Адам! Потрясающая встреча! Я гадал, на месте ли ты, мой дорогой, но заходить не стал. Испугался. Вряд ли бы меня пустили, а все же, проберись я туда, вряд ли дали бы уйти. Мы тут с братом пообедали. В одной гостинице — здесь, неподалеку. Он раз в год приезжает в Лондон и всегда в ней останавливается. Брат — набожный католик, а от гостиницы рукой подать до Вестминстерского собора. Там его знают и относятся с пониманием.
Относятся с пониманием к чему? И к чему относилось это замечание — к гостинице, собору или и тому, и другому вместе?
— Не знал, что у тебя есть брат, Конрад, — сказал Дэлглиш.
— Едва ли я сам об этом толком знаю. Мы так редко видимся. Брат, так сказать, затворник… Он живет в Киддерминстере, — добавил Акройд, будто это все объясняло.
Дэлглиш уже собрался пробормотать, что ему «очень жаль… ничего не поделаешь… пора…», как его спутник заметил:
— Старина! Полагаю, заставить тебя не в моих силах, но я хочу на пару часов зайти в музей Дюпейна в Хэмпстеде. Почему бы тебе не присоединиться? Ты, конечно, знаешь об этом музее?
— Да, однако не был там ни разу.
— Это ты зря, зря. Место очаровательное! Музей посвящен периоду между двумя мировыми войнами — 1919–1938 годам. Он невелик, но представляет все, что имеет отношение к той эпохе. У них есть хорошие картины: Нэш, Уиндем Льюис, Айвон Хитченс, Бен Николсон. Особенно тебя заинтересует библиотека. Первые издания, несколько рукописей и, само собой, поэты тех лет. Поехали!
— Может, в другой раз?
— Да не будет у тебя другого раза! А сейчас ты попался. Это судьба. Уверен: твой «ягуар» нежится где-нибудь здесь, в подземном гараже столичной полиции. Мы можем поехать на машине.
— Ты хочешь сказать, я могу тебя отвезти.
— А потом отправимся в Суис-коттедж попить чаю. Если ты откажешься, Нелли мне этого никогда не простит.
— Как поживает Нелли?
— Все также мила, спасибо. В прошлом месяце наш врач ушел на покой. Мы общались с ним двадцать лет — расставание было печальным. Хотя и его преемник вроде понимает, что к чему в наших организмах. Впрочем, вообще неплохо иметь дело с человеком помоложе.
