Лучший исторический детектив (СИ) - Цветкова Ирина
— Моя супруга уже, наверное, ищет меня. Если она войдёт сюда и увидит… узнает… Давайте договоримся, как цивилизованные люди… Что вам с того, что вы ославите меня на весь город?
Генерал ошибался. Его жена вовсе не думала его искать. Она в компании кумушек живо обсуждала последние новости: кто с кем, где, когда, зачем. А Лиля понимала, что ситуация достигла апогея, когда несчастная жертва готова на всё. Если чуть-чуть передержать, ситуация может выйти из-под контроля. Её контроля.
Вроде как подумав, Лиля согласилась.
— И правда, мне-то какой толк от вашего позора? Ещё и репутация племянницы пострадает из-за вас. Ладно, чёрт с вами, пишите расписку. Включите здесь свет.
— Да-да, — растерянно соглашался генерал, ещё не веря, что он легко отделается и скандала не будет.
Лиля продиктовала ему текст. Головко покорно писал о том, что он — мерзкий негодяй, совершающий поступки, недостойные своих погон: соблазняет юных девиц. Во искупление своей вины и во избежание огласки и громкого скандала он становится должником Королевич Лилии Владимировны и обязуется беспрекословно выполнять её волю, если таковая появится. Не дав ему опомниться, она выхватила у него из-под рук расписку и, отвернувшись, засунула туда, куда обычно женщины прячут самое ценное.
— А, собственно, о чём это я написал? — переспросил Головко. — О какой такой вашей воле шла речь?
— Да это так, — махнула рукой Лиля, — ни о чём таком конкретном. Мало ли что потом мне понадобится. Пока живите спокойно.
И они, оставив Головко, двинулись в зал. Наташа по пути гневно прошептала:
— Где вы были так долго? Могло случиться непоправимое.
— Да что ж вы так спрятались? — тоже шепотом ответила Лиля. — Всё здание обыскали, еле вас нашли.
Уже дома Лиля, разглаживая рукой полученную расписку, сказала дворецкому:
— Всё идёт по плану. Я наберу много таких расписок от военачальников. Они никуда от меня не денутся, они будут вынуждены подчиняться моим приказам. У меня будет своя армия! Мы пойдём на Петербург, и я отвоюю царскую корону!
Она закрыла этот важный документ в сейф и, показав дворецкому ключ от него, торжественно объявила:
— Сезон охоты начался!
Лиля не знала, да и не могла знать, что именно в это самое время в Херсоне были произнесены эти же самые слова, как минимум, дважды.
…В подвальной комнате одного из неприметных херсонских домов собрались люди. Законопослушные граждане назвали бы это воровской малиной. Сами они это называли сходняком. Здесь присутствовали воры города и губернии, специализировавшиеся в самых разных направлениях. Они обсуждали свои насущные проблемы и делились намерениями.
— Она всегда в дорогих украшениях, — докладывал вор Шнырь, — возит с собой большие суммы денег для пожертвований. С ней один мужик только, да и то не всегда. Пользуется обычными городскими извозчиками. Можно взять её прямо на улице, даже если она будет со своим сопровождающим, а нас будет несколько человек, достойного сопровождения они не смогут оказать.
— Не гони! — вмешался другой вор по кличке Насос. — Что мы с неё снимем? Лишь малую часть. Надо к ней домой наведаться, там должно быть много украшений, драгоценностей и денег. Дома у неё мы гораздо больше возьмём. Прижмём её — она нам сама и сейфы и тайники все откроет.
— А может, у неё всё в банке лежит? — бросил кто-то из присутствующих.
Все смотрели на главного вора Финта, ожидая его решения. Но он молчал. Перед ним лежали газеты, где в подробностях описывались балы в Дворянском собрании и особое внимание уделялось Лилии Королевич и её благотворительной деятельности.
— Ну так что, будем её брать? — кто-то наконец нарушил тишину.
— Не-е-ет… Нет… Эта дамочка не так проста, как кажется на первый взгляд, — задумчиво ответил главарь. — Что-то тут кроется за всем этим. Пока не могу понять. Но сдаётся мне, что она не та, за кого себя выдаёт. Непростая особа. И если мы раскроем её, то возьмём с неё гораздо больше. Наша задача — узнать о ней всё. Всё!
— Так чего теперь, брать её не будем? — разочарованно спросил Шнырь.
— Брать не будем, — сказал Финт. — Но будем за ней следить. Отныне она станет нашей целью, нашей дичью. Сезон охоты начался!
… В дешёвом питейном заведении на окраине Херсона двое молодых мужчин с бокалами в руках склонились над газетой.
— Манкая женщина… Она будет моей, — тыча пальцем в газету, говорил один из них плохо поворачивающимся языком.
— Успокойся, Петька, — уговаривал его второй, — для этого тебе, как минимум, надо вернуть своё проигранное поместье. Ты теперь кто? Никто. Голь перекатная. Не ровня ей.
— Она будет моей, — упрямо повторил Пётр Казачонок. Впервые он увидел Лилию Королевич на балу в Дворянском собрании, когда она была представлена херсонцам. Он был потрясён её красотой и обаянием, влюбился в неё с первого взгляда, но подойти не смел — она танцевала с самим губернатором Оболенским — и мог только издали наблюдать за ней восхищёнными глазами. Тогда Пётр ещё имел право посещать Дворянское собрание, хотя уже на тот момент всё денежное состояние, доставшееся ему от родителей, было утрачено им в игорном доме. Оставалось только поместье. Но и оно ушло на зелёное сукно. Теперь не осталось ничего. Кто он сейчас и имеет ли право на ТАКУЮ женщину?…
— Я добьюсь её, — бормотал он, — во что бы то ни стало. Запомни, Григорий, — обратился он к собеседнику, — я добьюсь её. Любой ценой! Вот с этой самой минуты я начинаю делать всё, чтобы заполучить эту женщину. Она будет моей! Сезон охоты начался!
Иногда просыпаясь ночью или в зимних предутренних сумерках, Лиля вдруг ощущала невыразимую тревогу, страх, ужас перед будущим. Она задумывалась над тем, какую дорогу выбрала и понимала, как всё шатко, зыбко и неопределённо в её судьбе. А может, ну его, это всё, и зажить простой повседневной жизнью херсонской обывательницы, ездить на балы и приёмы, блистать своими роскошными украшениями, так счастливо состариться и беззаботно дожить свою жизнь… Но как только первые лучи солнца проникали в её окна, от ночных страхов и сомнений не оставалось и следа. Лиля была вновь уверена в себе и неустрашима. До следующего ночного пробуждения.
Вот и сегодня она проснулась, когда за окном стало едва сереть. Невозможно было понять: это ещё ночь или уже утро? Не хотелось выползать из-под тёплого одеяла. Лиля лежала в постели, понимая, что уже не уснёт, и перебирала в уме свои далеко идущие планы. И снова на неё накатила волна испепеляющего душу ужаса от неизбежности чего-то страшного, что её ждёт. Она не могла объяснить, откуда у неё этот необъяснимый страх. Чтобы избавиться от него, она наскоро оделась и пошла на кухню будить Матрёну, чтоб та ставила самовар. Придя на кухню, она не спешила будить её, хотелось ещё продлить эту предутреннюю тишину, когда весь дом спит. Лиля осторожно открыла заслонку в печи. Там переливались внутренним светом остатки догорающих с вечера угольев. Блики от них отразились на стене. Лиля опустилась на корточки, ей нравилось смотреть на догорающий огонь. Она разворошила кочергой костёр, чтобы продлить жизнь огню. И вновь какая-то тревога закралась в её мозг, тело, душу. Что дальше? Что её ждёт? Каков конец будет её авантюре? И нужно ли ей это всё?…
— Матрёна, вставай, ставь самовар, — сказала Лиля.
Позёвывая, та встала в ночной рубашке, накинула на плечи тёплый платок и стала готовить утренний завтрак.
Утро полностью вступило в свои права. В комнатах стало светло. Принесли свежую почту. Лиля пила чай с булочками с корицей и просматривала газету «Юг». Прочитав разделы «Дневные телеграммы», «Вечерние телеграммы», «Ночные телеграммы», где сообщалось о событиях во всех уголках Российской империи и в мире, она перешла к частным объявлениям.
«Ищу место русской бонны и экономки, имею рекомендацию. Адрес в конторе газеты «Юг».
«А ведь я взяла Наташу без рекомендации, — подумалось ей. И тут же она возразила себе: — Да откуда же у неё рекомендации, она нигде до меня не служила».
