Йен Пирс - Перст указующий
Такую вот простенькую ошибку я допустил – меня словно молотом ударило. Ведя свои упорные розыски, я ни разу даже не подумал о хаосе, который сопровождал последние дни Республики, об ожесточенной борьбе за свое положение и предательствах между прежними соратниками, когда они старались спасти себя и свою растленную систему от гибели. Кромвель умер, к власти пришел его сын, был низвергнут, у власти одни парламентские фанатики сменяли других. И в этой круговерти Турлоу на время утратил свою хватку. Я знал про это обстоятельство, но не счел его важным, не сверил факты и даты. И с самого начала моей речи Турлоу спокойно ждал, пока мое красноречие не иссякнет, зная, что ему стоит подуть, и от моего обвинения против него не останется ничего.
– Вы говорите, что Морленд погубил моего отца в одиночку?
– Вполне возможное истолкование, – невозмутимо сказал Турлоу. – И наиболее очевидное, если исходить из собранных вами фактов.
– Так что же мне делать?
– Я думал, вы пришли убить меня, а не просить моего совета.
Он знал, что спасся. Ведь он только-только не сказал мне прямо, что дважды, когда я говорил с Мордаунтом, а позднее с Морлендом, я стоял лицом к лицу с виновниками. От одного я ушел, рассыпаясь в благодарностях и наилучших пожеланиях. Другого счел всего лишь орудием, алчным подлецом, пожалуй, но, по сути, только источником сведений и ничем более. Теперь я чувствовал себя дураком и изнывал от стыда, что этот человек увидел всю меру моей глупости и указал мне на нее с таким хладнокровием.
– Пора покончить с этим, – сказал Турлоу. – Считаете вы меня виновным или нет? Я ведь сказал: решать вам, а я приму ваш вердикт.
Я покачал головой, а в глазах у меня стояли слезы разочарования и стыда.
– Этого мало, сударь, вы должны огласить вердикт, – потребовал он.
– Не виновен, – буркнул я.
– Прошу прощения? Боюсь, я не расслышал.
– Не виновен! – заорал я на него. – Не виновен, не виновен, не виновен! Теперь расслышали?
– Вполне, благодарю вас. Ну а теперь, когда вы доказали, как сильно прилежите справедливости, а я понимаю, чего вам это стоило, и я докажу то же. Если вам нужен мой совет, я его дам. Расскажите мне обо всем, что вы сделали, прочли, сказали, подумали и видели. Тогда мне станет ясно, могу ли я чем-нибудь помочь вам.
Он снова хлопнул в ладоши, снова появился слуга и на этот раз получил приказание принести еды и подложить дров в огонь. А потом я начал рассказывать и объяснять, начав с самого начала и умолчав только о помощи и содействии, оказанных мне лордом Бристолем. Я ведь обещал ничего об этом не говорить и не хотел разгневать будущего покровителя, нарушив слово. Я даже поведал ему о чарах, которые наложила на меня Сара Бланди, и о моей решимости раз и навсегда положить конец нашей борьбе. Но и только. К нему это отношения не имело, а по его лицу было видно, что ни во что подобное он не верит.
– В вашем распоряжении есть немалая ценность: обвинение против Мордаунта. Его недолюбливают очень многие, и он тесно связан с лордом Кларендоном. Предложите свой товар нужным покупателям, и вы получите высокую цену.
– А кому?
– Сэр Уильям Комптон, полагаю, по понятным причинам хочет поквитаться с вами за ваше нападение. Но он ненавидит лорда Кларендона и, вероятно, сочтет полезным взять назад свою жалобу, если вы внесете свою лепту в падение его злейшего врага. Ведь если Мордаунт, друг Кларендона, окажется под угрозой, то под еще большей угрозой окажется сам Кларендон. А за это вас, помимо сэра Уильяма Комптона, щедро отблагодарят и другие люди. Вам следует обратиться к ним и посмотреть, что они могут предложить взамен.
– Все это очень хорошо, – сказал я, не решаясь надеяться после стольких разочарований. – Но я же беглец. Если я отправлюсь в Лондон или даже в Оксфорд, то буду арестован. Так как же я могу к кому-либо обратиться?
От величия королевского правосудия он, однако, отмахнулся. Я начал понимать, что люди вроде Турлоу не придают большого значения закону. Если враги решат его уничтожить, чистота перед законом его не спасет, а если он достаточно силен, то может ничего не опасаться, как бы велики ни были его преступления. Закон – орудие власти, и не более. Он предложил мне опасную сделку, страшный выбор. Я искал правосудия, но Турлоу показал мне, что правосудия не существует и все сводится к борьбе за власть. Если я хочу вернуть свое законное положение, то должен уничтожить чужих врагов точно так же, как уничтожили моего отца. Я могу достичь своей цели, но только через отречение от того, что стоит за ней.
Потребовалось много дней размышлений и молитв, прежде чем я принял это условие. Когда же я его принял, Турлоу отправился в Оксфорд, где обсудил это дело с доктором Уоллисом после их встречи в театре.
Меня мучили опасения, но он объяснил мне, что Уоллису куда проще обратиться к тем людям в правительстве, которые могут оказать необходимое содействие. Как ни грубо я обошелся с ним в тюрьме, Турлоу с самого начала, казалось, полагал, что заручиться помощью Уоллиса будет достаточно легко, хотя он не потрудился объяснить мне, почему именно.
– Ну? – спросил я настойчиво, когда Турлоу по возвращении наконец-то позвал меня к себе. – Уоллис согласился помочь?
Турлоу улыбнулся.
– Пожалуй. Если получит кое-какие сведения. Вы упомянули итальянского джентльмена, с которым познакомились у сэра Уильяма Комптона.
– Да, Кола. Для иностранца весьма учтивый человек.
– Совершенно верно, Кола. Доктора Уоллиса чрезвычайно интересует ваше мнение о нем.
– Я знаю. Он меня уже спрашивал, хотя я понятия не имею, зачем ему оно требуется.
– Ну, это вас ничуть не должно занимать. Сообщите ли вы под присягой все, что вам известно про этого человека? И ответите ли на любые другие вопросы доктора Уоллиса добровольно и откровенно?
– Если он мне подсобит, так само собой. Да и ничего такого мне не известно. А что я получу взамен?
– Доктор Уоллис, насколько я понял, может снабдить вас важнейшими сведениями о пакете, который ваш отец намеревался отослать вашей матери. Пакет этот содержал все, что он знал о Мордаунте и его делах. С кем он виделся, что говорил, а также все, чем это завершалось. Располагая всем этим, вы легко добьетесь своего.
– И он все время знал про этот пакет? И ничего мне не сказал?
– Пакет не у него, а он человек, который таит от других любые свои мысли, а не только тайны. И никогда ничего даром не отдает и не делает. К счастью, теперь у вас есть, что ему предложить. А он укажет вам, к кому вы должны обратиться, чтобы получить этот пакет. Ну так вы согласны на такую сделку?
– Да! – сказал я с восторгом. – Ну конечно. От всего сердца, если в отплату ему требуются только сведения. А за подобную находку я бы отдал ему даже жизнь, причем с превеликой охотой.
– Вот и хорошо, – сказал Турлоу, довольно улыбнувшись – Значит, с этим все улажено. Теперь надобно устранить угрозу со стороны закона и вернуть вам свободу ездить и ходить, куда вам будет угодно. Я упомянул про ваши подозрения, касающиеся этой Сары Бланди, и о кольце, снятом с трупа доктора Грова, которое находится у вас, и ее уже арестовали за убийство.
– Рад услышать это, – сказал я, а сердце мое еще пуще преисполнилось восторга – Я ведь объяснил вам, как мне стало известно, что убила она.
– Вы дадите показания против нее, ваше уважение к правосудию будет оценено, и с вас снимут все обвинения. Вы даете слово, что эта девушка, вне всяких сомнений, убила доктора Грова?
– Даю.
Знаю, это была ложь, и, еще не договорив, я был охвачен горьким негодованием на то, что меня к ней принудили.
– В таком случае все будет хорошо. Но только, повторяю, если вы ответите на вопросы, которые задаст доктор Уоллис.
Мое сердце было готово вот-вот разорваться от восторга, пока я предвкушал свое торжество во всем, к чему стремился. Поистине, думал я, на мне почиет благословение, если за столь краткий срок мне ниспослано так много. Несколько мгновений я пребывал на эмпиреях, но затем пал духом.
– Это ловушка, – сказал я. – Приманка, чтобы я возвратился в Оксфорд. Меня опять бросят в темницу и повесят.
– Такая опасность существует, однако, мнится мне, Уоллис охотится на более крупную дичь, чем вы.
Я негодующе фыркнул. Очень легко, подумал я, сохранять невозмутимое спокойствие, рассуждая о том, как петля затянется на чужой шее. Посмотрел бы я, как философски отнесся бы он к тому, что вздернули бы его.
Следующий ход был сделан несколько дней спустя. Я неохотно смирился с мыслью, что, невзирая на опасность, мне придется отдать себя в руки Уоллиса, однако мужество мне изменило, и я все еще колебался, когда неслышными шагами в комнату, где я проводил все свое время, вошел Турлоу и объявил, что меня ожидает посетитель.
– Некий синьор Марко да Кола, – пояснил он с легкой улыбкой. – Странно, как этот человек появляется в самых неожиданных местах.
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)