Кен Фоллетт - Опасное наследство
– Мы попытаемся связаться с ним, – сказала ее Мэйзи.
– Я думаю, он разлюбил меня.
– Посмотрим.
Как ни странно, в таких случаях часто выяснялось, что мужчина все-таки не против женитьбы, даже если сначала он сбегал из страха перед беременностью подружки. Шансы у Роуз были высоки. Ее молодой человек уехал в поисках работы, а не потому что разлюбил Роуз; он даже не знал, что будет отцом. Мэйзи всегда старалась найти их и привезти в больницу, чтобы они своими глазами увидели своего ребенка. При виде беспомощного младенца, плода их любви, у многих наворачивались слезы на глаза, и они горячо извинялись перед своими подругами.
Роуз поморщилась.
– В чем дело? – спросила Мэйзи.
– Спина болит. Наверное, из-за ходьбы.
Мэйзи улыбнулась.
– Это не спина. Это твой малыш просится наружу. Пойдем, я уложу тебя в кровать.
Она провела Роуз наверх и передала ее сестре.
– Все будет хорошо, у тебя родится замечательный малыш, – успокоила ее Мэйзи.
Потом Мэйзи прошла в другую палату и остановилась у кровати женщины, которую называли «мисс Никто», потому что она напрочь отказывалась сообщать о себе какие-либо сведения. Это была темноволосая девушка лет семнадцати, в богатом нижнем белье, говорившая с акцентом высшего среднего класса. Мэйзи подозревала, что она еврейка.
– Как чувствуете себя, дорогая?
– Превосходно. Я так благодарна вам, миссис Гринборн!
Эта девушка была полной противоположностью Роуз – могло даже показаться, что они родом из разных уголков земли, – но они оказались в одном и том же затруднительном положении и, если бы не больница, обеим предстояло бы рожать в самых неподходящих условиях.
Вернувшись в кабинет, Мэйзи продолжила писать письмо редактору «Таймс».
Женская больница
Бридж-стрит
Саутуарк
Лондон, Юго-Запад
10 сентября 1890 года
Редактору газеты «Таймс»
Уважаемый редактор!
Я с большим интересом прочитала письмо доктора Чарльза Уикхема, в котором он доказывает неполноценность женского организма по сравнению с мужским.
Утром она не знала, как продолжить это письмо, но встреча с Роуз Портер придала ей вдохновение.
К нам в больницу только что поступила молодая женщина в известном положении, проделавшая пешком весь путь от Бата до Лондона.
Редактор скорее всего удалит выражение «в известном положении» как вульгарное, но Мэйзи не собиралась исполнять для него обязанности цензора.
Я отметила, что доктор Уикхем отослал свое письмо из клуба «Коуз», и задалась вопросом: сколько членов клуба смогли бы повторить такую пешую прогулку?
Конечно же, мне, как женщине, никогда не выпадала честь посетить клуб и посмотреть, как он устроен изнутри, но я часто вижу, как у его входной двери джентльмены подзывают кеб, чтобы преодолеть расстояние длиной не более мили, и смею утверждать, что, на мой взгляд, большинство из них находятся далеко не в той форме, чтобы без одышки пройти от Пиккадилли до Парламентской площади.
И уж определенно они не могли бы вытерпеть двенадцатичасовую смену на фабриках Ист-Энда, как это делают тысячи английских женщин ежедневно…
Ее прервал стук в дверь.
– Входите, – сказала Мэйзи.
В кабинет вошла женщина в богатом платье и с большими голубыми глазами, не выглядевшая ни больной, ни беременной. Это была Эмили, супруга Эдварда Пиластера.
Мэйзи встала и обменялась с ней поцелуями. Эмили Пиластер числилась среди прочих покровительниц больницы – кружка женщин различного происхождения, негласной руководительницей которых считалась Эйприл Тилсли, ныне владелица трех лондонских борделей. Они передавали больнице поношенную одежду, старую мебель, остатки трапез со своих кухонь и различные принадлежности вроде бумаги и чернил. Иногда они находили работу для молодых матерей. Но главнее всего было то, что они давали Мэйзи и Рейчел моральную поддержку без всяких обязательных молитв, лицемерных проповедей и гневных обличений незамужних распутниц.
Мэйзи чувствовала отчасти и свою вину за тот злополучный визит Эмили в бордель Эйприл во время маскарадной ночи, когда бедняжке не удалось соблазнить собственного мужа. С тех пор Эмили и Эдвард жили отдельно, ненавидя друг друга, как это бывает во многих богатых семьях.
На этот раз Эмили казалась необычно взволнованной, глаза у нее горели. Она села в кресло, потом снова встала, проверила, плотно ли закрыта дверь, и восторженно сказала:
– Я влюбилась.
Мэйзи не была уверенна, что это такая уж отличная новость, но тем не менее решила поддержать подругу.
– Замечательно! И кто же этот счастливец?
– Роберт Чарльзуорт. Он поэт и пишет статьи об итальянском искусстве. Живет он в основном во Флоренции, но снимает коттедж в нашей деревне. Ему нравится английский сентябрь.
У Мэйзи сложилось впечатление, что Роберт Чарльзуорт имеет достаточно денег, чтобы хорошо жить, не работая по-настоящему.
– Звучит, как будто он неискоренимый романтик.
– Ах да, он такой сентиментальный! Он бы тебе понравился.
– Разумеется! – отозвалась Мэйзи, хотя на самом деле терпеть не могла состоятельных сентиментальных поэтов.
Впрочем, если Эмили счастлива с ним, то почему бы и нет? Она этого заслуживает.
– Так вы что, уже стали любовниками?
Эмили покраснела.
– Ах, Мэйзи, ты всегда задаешь такие неудобные вопросы! Конечно, нет!
После той маскарадной ночи было удивительно, что Эмили вообще что-то смущает. Тем не менее Мэйзи привыкла, что остальные считают ее самой опытной и раскрепощенной – в основном за то, что она предпочитает говорить начистоту. Многие женщины готовы пойти на что угодно, если им это нравится, лишь бы об этом не говорили вслух. Но у Мэйзи не хватало терпения придумывать вежливые и тактичные фразы. Если она что-то хотела узнать, то так и спрашивала напрямую.
– Но ты же не можешь стать его женой, ведь так?
Ответ Эмили ее удивил.
– Поэтому я и пришла к тебе. Ты знаешь о том, как аннулируют брак?
– Боже милосердный! – воскликнула Мэйзи и немного по-думала. – Ты хочешь получить развод на том основании, что брак не был консумирован, то есть осуществлен практически?
– Да.
Мэйзи кивнула.
– Да, мне известно об этом.
Не удивительно, что Мэйзи обратилась за юридической помощью к ней. Женщин-юристов не существовало, а юрист-мужчина немедленно доложил бы обо всем Эдварду. Мэйзи же защищала права женщин и изучила брачное законодательство.
– Тебе нужно обратиться в отделение Высокого суда по делам о наследствах, разводах и по морским делам. И нужно доказать, что Эдвард – импотент при любых обстоятельствах и не по твоей вине.
Лицо у Эмили вытянулось.
– Ах, вот как. Но мы ведь знаем, что это не так.
– К тому же тот факт, что ты не девственница, тоже может послужить препятствием.
– Значит, надежды нет, – грустно произнесла Эмили.
– Единственный способ – это заставить Эдварда сотрудничать. Как ты считаешь, с ним можно договориться?
Эмили просветлела.
– Да, можно.
– Если он подпишет показание под присягой о том, что является импотентом, и согласится не оспаривать аннулирование брака, то никто не будет настаивать на проверке.
– Ну, тогда я придумаю, как заставить его подписать эту бумагу. – На лице Эмили отразилось упрямое выражение, и Мэйзи вспомнила, насколько неожиданно упорной бывает эта женщина.
– Только будь осторожна. Сговор между мужем и женой в таких вопросах считается незаконным. Этими делами заведует отдельный чиновник Высокого суда.
– А потом я смогу выйти замуж за Роберта?
– Да. Отсутствие консумации – повод для полного развода по церковному праву. До слушания дела пройдет около года, и потом еще будет период ожидания около полугода, прежде чем развод признают окончательно, но в итоге тебе позволят выйти замуж вторично.
– Ох, лишь бы Эдвард согласился.
– Как он к тебе относится?
– Он меня ненавидит.
– Ты думаешь, он захочет избавиться от тебя?
– Я думаю, ему все равно, пока я ему не докучаю.
– А если ты ему будешь докучать?
– То есть если я специально стану ему мешать?
– Это я и хотела сказать.
– Наверное, можно попробовать.
Мэйзи была уверена, что Эмили сумеет надоесть любому, если как следует постарается.
– Чтобы составить документ для подписи, нужен юрист, – сказала Эмили.
– Я попрошу отца Рейчел, он адвокат.
– Правда попросишь?
– Конечно.
Мэйзи посмотрела на часы.
– Сегодня я с ним уже не встречусь, потому что нужно отвезти Берти в Уиндфилд перед началом учебного года. Но завтра могу встретиться.
Эмили встала с кресла.
– Мэйзи, ты самая лучшая подруга для любой женщины.
