Роберт ван Гулик - Пейзаж с ивами
– Ведите меня на галерею! – велел он привратнику.
Следуя за юношей по выщербленным полам бесчисленных покоев и длинных безлюдных коридоров, судья ощущал, как с каждым шагом его подавляет все более нестерпимая тяжесть, словно он волок на себе чудовищный груз здешних покрытых вековой копотью и сажей потолочных балок. Встреча с достойной сострадания больной телом и духом старой знатной особой, ведущей мрачное существование среди реликвий иллюзорного прошлого, потрясла Ди до глубины души. Однако еще более его удручала жутковатая, полная непонятной угрозы атмосфера этого старинного, покинутого людьми дворца. На долю секунды судья представил себя призрачным гостем вполне реального мира, существовавшего сто лет назад, зловещего века грубого насилия и отвратительной кровожадности. Может быть, здесь прошлое и впрямь обрело власть над настоящим? Или мертвецы минувших времен встают, дабы присоединиться к неуспокоенным душам жертв чумы, и эта бесплотная орда мало-помалу захватывает вымершую столицу! Не в этом ли причина непонятных страхов и дурных предчувствий, охвативших судью раньше, когда он со своего высокого балкона смотрел на пустынный город?
Ди не без труда взял себя в руки, отер со лба холодный пот и по пятам за юношей вскарабкался по узкой лестнице. Распахнув двустворчатую дверь, привратник отступил, пропуская судью в плохо освещенную галерею.
– Вы можете вернуться в покои госпожи И, – разрешил судья.
От двери он увидел мужчину в зеленом домашнем халате, откинувшегося на спинку кресла у стола, поставленного посреди галереи. Свет оплывающей на столе свечи бросал жутковатые отблески на страшно изувеченное лицо. Ди остановился и, прислонясь спиной к двери, стал оглядывать необычную картину. Вымощенная красными плитами галерея представляла собой длинный и узкий прямоугольник длиной примерно в шесть чжанов. Внешнюю стену, лицом к которой стоял судья, через равные промежутки прорезали вертикальные щели вроде тех, какими пользуются лучники, отбивая нападения врагов на крепость. Вдоль стены шел ряд покрытых красным лаком колонн. В середине прямоугольника, позади стола, за которым сидел мертвый хозяин дома, четыре выступа образовывали нечто вроде павильона. Высокие окна наглухо закрывали занавеси из полосок бамбука. Ближайшую к судье стену украшали панели из темного дерева. Напротив стола располагалось довольно странное возвышение (поверхность его отделяло от пола расстояние примерно в один чи. Судья прикинул, что на нем мог бы устроиться небольшой оркестр, хотя в галерее лучников это было совершенно неуместно. За возвышением виднелась низкая, покрытая толстой циновкой постель – скорее для сидения, нежели для сна. Если не считать полудюжины стульев, расставленных между колоннами, больше никакой мебели в галерее не было. Судья подумал, что в старину эта галерея являла собой важную стратегическую точку, ибо отсюда было очень удобно следить за движением по каналу и мосту. Выступы и павильон, очевидно, пристроили позже для уюта, чтобы превратить караульный пост в покой.
Судья Ди медленно подошел к столу и, внимательно осмотрев тело, против воли поморщился. Он видел смерть в самых разных обличьях, но от такого кого угодно могло стошнить. Часть черепа вдавилась под сильным ударом, один глаз выскочил из орбиты и болтался на нескольких красных нитях, а в другом застыло выражение неизбывного ужаса. Раскрытый в безмолвном крике рот словно бы продолжал взывать о помощи. Вся левая сторона халата задубела от запекшейся крови. Мертвую тишину нарушало лишь надоедливое жужжание мух.
Руки покойного безжизненно свисали, ноги были расставлены. Должно быть, И стоял у стола, когда сильный удар по голове опрокинул его в широкое кресло черного дерева. Судья ощупал руки и ноги усопшего. Тело еще не окоченело. Подняв длинные рукава, Ди убедился, что на теле нет ни ушибов, ни других следов насилия. Он выпрямился и отошел. Остальное – дело судебного лекаря.
На полу, около свалившейся с головы убитого черной шапочки, лежал кнут с короткой толстой рукоятью и длинными, тонкими плетьми. В последних заплуталось несколько увядших цветов и черепки разбитой фарфоровой вазы с голубым рисунком. На столе помимо свечи стояли большой светло-коричневый глиняный кувшин и блюдо с рыжеватыми леденцами, над которыми роилась туча прожорливых черных мух. Рядом с нетронутой корзиной еды судья углядел две фарфоровые чашки. В одной донышко покрывали остатки чая, другая осталась совершенно чистой. К противоположной стороне стола было пододвинуто второе кресло, но им, очевидно, никто не воспользовался.
Судья со вздохом распрямил спину, медленно погладил бороду и еще раз взглянул на неподвижную фигуру. Он очень досадовал, что так и не познакомился с И. Ведь теперь, чтобы получить представление о личности покойного, придется использовать сведения, полученные из вторых рук. Но даже их будет раздобыть весьма затруднительно, поскольку И, в отличие от Мэя, всегда держался замкнуто, общаясь лишь с представителями «старого мира», и не дружил ни с кем, кроме Мэя и Ху. Но с последним судья тоже не был знаком. Он напряг память, пытаясь вспомнить, упоминал ли когда-нибудь Мэй о двух других.
– Жаль, что я даже не могу толком представить, как выглядел этот человек, – в отчаянии пробормотал он.
Теперь же, когда половина головы И просто исчезла, восстановить его облик очень нелегко. Продолговатое бледное лицо с тонкогубым ртом, седыми усами и жиденькой бородкой – вот и все! А тот факт, что убитый был чуть выше среднего роста и довольно худ, ровно ничего не меняет.
Судья тяжело вздохнул. Ладно, в конце концов, внешность – отнюдь не вопрос первостепенной важности, главное – характер покойного. Это всегда самая верная зацепка для раскрытия убийства. Еще раз посмотрев на изуродованное лицо, он лениво подумал, что, наверное, он, как и его жена, обитал по большей части в прошлом…
Глава 9
Появление Tao Ганя и прислужницы хозяйки дома отвлекло судью Ди от раздумий. Tao Гань, знаком приказав женщине подождать у двери, подошел к судье.
– Служанка ненавидела И, мой господин, – тихо проговорил он. – И может рассказать о нем очень интересную историю. – Покосившись на тело, он с нетерпением спросил: – У вас возникли какие-нибудь предположения, мой господин?
– Убийца мог быть либо близким другом, либо человеком самого низкого происхождения, – медленно произнес судья. – К такому выводу я пришел на основе того, что И, хоть и лично впустил убийцу в дом, не предложил ему сесть или выпить чаю. Приведя его сюда, сам И уселся в кресло, попил чаю и съел немного имбирных леденцов, если не сделал этого раньше, до прихода гостя. Потом возникла ссора, а то и рукопашная схватка: видите этот кнут на полу и разбитую вазу? И закричал, и убийца нанес ему удар каким-то тяжелым предметом. Судя по форме и характеру повреждений, я думаю, он орудовал толстой дубинкой с закругленным концом. Удар нанесли с недюжинной силой, Tao Гань. Убийца, по всей видимости, очень крепкий малый. Пока это все, что я могу сказать. А сейчас давай поищем улики.
Ди опустился на край скамьи и подозвал служанку. Та, даже не взглянув на мертвеца, подошла к судье и застыла, почтительно сложив руки. Ди, не обращая внимания на ее угрюмый вид, приветливо спросил:
– Как вас зовут?
– Кассия, мой господин, – коротко ответила женщина.
– Как долго вы здесь работаете, Кассия?
– Сколько себя помню. Я родилась и выросла в этом доме.
– Понятно. У вашей госпожи помутнение рассудка?
– Нет, мой господин. Она начинает путать прошлое и будущее, только если сильно расстраивается. – Служанка метнула полный ненависти взгляд на покойника и скрипучим голосом добавила: – Это все он виноват! Он был подлым, жестоким демоном и с лихвой заслужил такой отвратительный конец! Жаль только, что умер сразу. По справедливости ему бы следовало страдать, как он заставлял мучиться других, особенно свою бедную жену!
– Жена назвала его великим и прекрасным человеком, – холодно напомнил судья. – Именно благодаря любви к нему бедную женщину посетило короткое просветление, когда, опустившись передо мной на колени, она умоляла привлечь к суду убийцу ее мужа.
Кассия пожала широкими, костлявыми плечами:
– А я говорю вам: хозяин был развратником! Почти каждый день он принимал здесь самых распоследних потаскушек. И зачем? Чтобы глядеть на их грязные танцы – если всякие мерзкие ужимки можно так назвать! – вот на этом возвышении. – Заметив, что судья собирается дать ей гневную отповедь, служанка поспешила развить мысль: – Хозяин подхватил кучу гнусных болезней, и по заслугам! Но он передал их своей несчастной жене, совсем расстроив ее здоровье. Но господина И это ничуть не беспокоило. Вот так!
– Тело вашего хозяина еще не успело остыть, женщина! – взорвался негодованием судья Ди. – Вы понимаете, что его дух, быть может, еще здесь и слышит ваши ужасные слова?
