Дмитрий Леонтьев - Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада
— Человек на пленке лица своего, разумеется, не показывает? — спешно перевел я разговор в сторону.
— Правильно понимаешь. — Григорьев собрался наконец с духом, открыл до конца консервную банку, плеснул на дно стакана водки и, зажмурившись, выпил.
Меня передернуло так, что даже зубы клацнули. С счастью, Григорьев этого не заметил — клацанье его зубов заглушило издаваемые мною звуки.
— Мерзость какая! — сиплым голосом пожаловался он, отодвигая стакан. — Нет, все же ты счастливый человек, Денис. Не стоит оно того... О чем я? Ах, да... Лица его не видно, но слышен голос. Видны кисти рук, одежда. Салон машины. Если моя догадка верна и задержанный причастен к убийствам — доказать это будет не так уж и сложно. Тем паче что подобные преступления совершают люди с ненормальной психикой, а значит... Что-то я несколько запутался. Одним словом, василеостровцы поднимают серию «глухарей», а мы должны успеть получить информацию о том, где копировались и куда сбывались эти кассеты.
— Копировались? — коротко уточнил я. Сегодня моим девизом было: «Краткость — сестра похмелья».
— Да. Оперативники по горячим следам провели обыск на квартире и в гараже этого упыря. Найдены еще три такие же кассеты.
— Одиночка?
— В каком смысле?
— Холост?
— А-а... Нет. Жена и малолетняя дочь. Девять лет. В голове не укладывается... Жена его тоже не верит. Кричит, что все подстроено и ее муж по определению не мог заниматься ничем подобным. Мол, любящий семьянин, отличный муж и заботливый отец. Психушка по нему плачет. А машина в гараже имеется. И, как сообщил мне Алексеев, на первый взгляд салон точь-вточь как на кассете. Проведут экспертизу, то да се... Докажут. Странно только, что ни фотографий, ни описаний погибших девочек в базе данных нет. Не могли же не заметить их исчезновения? Впрочем, это могли быть бездомные или дети алкоголиков, а те сами нередко детей продают... С этим уже не нам разбираться. Наше дело уточнить — был ли факт тиражирования и продажи. Если — да, то когда, кому и все такое...
— Может, он для себя снимал? — предположил я. — Некоторые психи хранят у себя дома разные «сувениры» с мест преступлений. Уши там или...
— Замолчи ты, ради бога! — взмолился Григорьев, спешно наливая себе еще грамм пятьдесят. — Не видишь, что ли, в каком я состоянии? То Алексеев, то теперь ты... Садисты. Вам хорошо, он на дежурстве, ты непьющий, можете порассуждать о всяком... Да, не исключен и этот вариант. Но зачем ему несколько копий?
— Кто знает, что у него в башке? — пожал я плечами. — Он же псих.
— Вот ты и разберись, — подтолкнул ко мне кассету Григорьев. — Опера дадут тебе шанс с ним пообщаться. Алексеев не уходит с дежурства, ждет, так что поторопись. Кассета — копия, так что можешь над ней не трястись. Но учти: если все же имеет место быть налаженное производство по изготовлению и продаже этой мерзости — надо поторапливаться. Насиловал и убивал он явно один, иначе съемки бы вел другой человек, но тиражирование и продажа... тут возможны варианты. И если это так, то в эту самую минуту его подельник срочно уничтожает улики.
— Не думаю, — вздохнул я. — Такими вещами занимаются психи-одиночки. Сами они на порнодельцов не выходят — боятся огласки, а порнодельцам не выйти на них... Скорее всего, парень напился до невменяемости и попытался толкнуть одну из кассет...
— Денис, кто сегодня с похмелья — я или ты? Ты обратил внимание на запрашиваемую им цену? Вполне рыночная. Не сто рублей, не три тысячи. Пятьсот баксов. К тому же Алексеев сказал, что домашняя обстановка у этого хмыря более чем скромная. Даже видика нет.
— Тем более, — не сдавался я. — Имей место налаженное производство, этот тип купался бы в шампанском, а не продавал свой товар первому встречному.
— Вот и разберись, — потерял терпение Григорьев. — А я... Я тут подожду... Если вдруг помощь какая нужна будет.
— Ага, спасибо, — насупился я. — Справлюсь сам... Машины, разумеется, нет?
— Я даже свою в гараже оставил. Куда мне в таком состоянии за руль? Возьми частника, потом из оперативных расходов...
— Дождешься от вас, — махнул я рукой и, не прощаясь, вышел.
Постоял немного на свежем воздухе, приходя в себя после душного помещения, и направился ловить машину.
Остановившийся частник был точной копией подвозившего меня к отделу водителя: такой же сутулый, мозолистый, ворчливо-заботливый. Разве что машина была еще старее и потрепанней.
— Тяжело? — косясь на меня, поинтересовался он. — О-о, то-то! Во всем надо меру знать. Попробуй принять таблетку но-шпы, таблетку анальгина и две таблетки активированного угля. Надежное средство.
— А мне советовали стопку водки.
— Ерунда, — покровительственно заявил он. — Только усугубишь. Послушай опытного человека. Я раньше, бывало, ух как Новый год отмечал... Чего только наутро не перепробуешь... Да-а, нынче не так. Нынче Новый год и справлять-то неинтересно. Я только пару часиков за столом посидел — и на улицу, халтурить. Дома жена все равно бы все настроение испоганила. Вечно ей денег мало, стол бедный, у соседей все не так... Тьфу!
— У вас брата нет? — не удержался я.
— Есть, — удивился мужик. — Только он нездешний. На Валдае живет... А что?
— Да так... Просто спросил... Для поддержания разговора.
Остаток пути я слушал его воспоминания о том, как «было раньше», и как «стало сейчас». Кажется, хоть этот остался доволен своим попутчиком.
Сумрачного Алексеева я нашел в дежурной части. Он стоял неподалеку от камеры с задержанными и нервно курил сигарету за сигаретой.
— Где тебя черти носят, — набросился он на меня. — Три часа назад Григорьеву всю информацию отдал.
— Приехал, как только позвонили, — пожал я плечами. — А ты что, все это время меня здесь ждешь?
— Делать мне больше нечего, — огрызнулся он и, понизив голос, сообщил: — Гниду эту стерегу. Послал Дед Мороз подарочек на Новый год! Не углядишь: то ли сам умудрится повеситься, то ли его наши ребята... по «несчастному случаю» оформят. Не нравятся что-то мне их морды хитрые да перешептывания по углам... Хотя понять можно — у многих дети малые, а такое даже припомнить не могу. Казалось бы, все видел... Ан нет, не все. Такого еще не наблюдал. Положа руку на сердце, будь моя воля... Ты кассету видел?
— Не успел еще.
— Тогда пока и не смотри, — прищурился он на меня. — В твоем состоянии это противопоказано. Что, «добрый» Григорьев прямо из-за стола выдернул?
— Нет... Почти.
— Странно. Я думал, ты непьющий. Впрочем, дело твое. Мне так и вовсе не удалось бокал с «бургундским» поднять. А еще говорят, что как Новый год встретишь, так его и... Представляю, что меня ждет в наступающем году, если такое начало положено... Слушай, тут такое дело... Скорее всего, зря мы тебя выдернули. Молчит этот урод. Я-то думал, что к твоему приезду расколем, но... Крепкий орешек попался. В его положении немудрено в молчанку играть. Тут уж ни «чистосердечное», ни «помощь следствию» роли не сыграют... Чую: еще не один денек повозиться придется.
— Ты вот что. Ты все же дай мне его... Ненадолго.
Алексеев с подозрением покосился на меня:
— Зачем?
— Как — зачем? — даже удивился я. — Поговорить.
— У тебя дети есть?
— Нет... Ах, вот ты что подумал. Нет-нет, у меня в этом отношении нервы крепкие. Ничего твоему душителю не сделаю. С ним и без меня в камере разберутся. Просто поговорить хочу.
— Не станет он говорить. Но если есть желание, то... Не зря же ты сюда через весь город тащился.
Алексеев выделил мне кабинет и лично привел подозреваемого. Ничего особого в этом человеке не было. Мужчина как мужчина. Средних лет, среднего роста, коренастый, темноволосый. Разве что взгляд затравленный и какой-то болезненный. Но в его положении это неудивительно.
— Ну, вы тут общайтесь, а я в коридоре погуляю, — сказал Алексеев. — Позовешь, когда закончите.
— Спасибо, — поблагодарил я, и Алексеев вышел.
— Как вас зовут? — спросил я мужчину.
— У вас все записано, — хриплым голосом отозвался он. — А говорить я все равно ничего не стану. Хоть убейте.
— Не собираюсь я вас убивать, — ответил я. — И документов я не читал. Я из другого отдела, и вызвали меня по вопросу распространения порнографии.
Он аж вздрогнул, и я понял, что интуиция Григорьева на этот раз не подвела.
— Моя фамилия Строев, — представился я. — Денис Васильевич. Капитан третьего отдела. «Полиция нравов». Слышали о такой? Извините, что сразу не назвался... Честно говоря, состояние такое, что... постновогоднее.
— Заметно, — буркнул он.
— Да? Плохо. Это не очень красиво с моей стороны — допрашивать вас в таком виде. Но я полагал, что у меня будут нормальные выходные дни. Нас обычно в праздники не тревожат.
— Слышал я про эту игру. Добрый следователь и злой следователь, — кисло усмехнулся он. — Сначала отволтузили, теперь ангелочка похмельного прислали...
