Грегори Киз - Империя Хаоса
– Вы должны преодолеть все преграды и прорваться к нашим в том случае, если с этим заданием не справится разведка.
Оглторп выбрал этих троих еще и потому, что знал: у них очень большие семьи, и, если они погибнут, о них некому будет позаботиться.
– Генерал, – обратился к нему Гендерсон, – я понимаю, вы таким образом пытаетесь дать нам возможность выжить…
– Нет, Гендерсон, я просто отдал приказ, который нужно выполнять.
– Вы можете назвать меня предателем, но моей семье будет больше пользы не от меня, а от моих побед здесь.
– И мы того же мнения придерживаемся, – поддакнул Каллахан.
Оглторп хотел подавить улыбку, но у него это не получилось.
– Хорошо, джентльмены, – сурово произнес он. – Если вы останетесь в живых, я, возможно, прикажу вас повесить за непослушание. А пока проверьте оружие.
Пока солдаты проверяли оружие, он вытащил из-за пояса пистолет Фаренгейта и обнажил шпагу. Рысью они выехали из леса.
Вначале их появление было встречено такой тишиной, что от нее сделалось жутко. Они успели преодолеть около сотни ярдов, прежде чем находившийся в отдалении противник выстроился в ряд, нацелив на них свои ружья.
Оглторп трижды взмахнул шпагой и закричал во все горло:
– Да хранит нас Бог! За Америку!
И бой начался.
– Ты можешь остановить ее! – спросила Креси, глядя на поднимавшуюся за ними машину тьмы.
Распространялся пугающе неестественный запах, и было так душно, что кружилась голова. Воздух вибрировал, как кожа на барабане.
Адриана наморщила лоб.
– Остановить? Нет, не могу. Но дай подумать. Кто ей приказывает гнаться за нами?
– Я тебя не понимаю.
– Это – malakus, с его помощью некто ориентируется в материальном мире. Каким-то образом malakus знает, что должен преследовать наши корабли, кто-то научил его распознавать их, отличать от других материальных объектов – деревьев, домов, всего того, что сделано из дерева.
– Теперь я уловила твою мысль.
– Но машина не отличается особой проницательностью. Что бы она делала, окажись здесь еще какие-нибудь корабли?
– Машина проницательная. Ведь она бросилась в погоню за нами, не за кораблем Меншикова.
– Действительно, – согласилась Адриана. – Она просто одному кораблю предпочла сразу несколько. – Она резко повернулась в сторону рулевой рубки. – Эркюль, прикажи остальным кораблям подойти к нам на максимально близкое расстояние. Я кое-что придумала.
– Я слышал, но не лучше ли нам в таком случае рассеяться?
– Нет. Она от этого слишком растеряется. Я хочу предложить ей простейший выбор и послать ее за Меншиковым, он направился в противоположную от нас сторону. Подтяни наши корабли как можно ближе друг к другу!
Эркюль рьяно взялся за дело, передавая приказ с помощью флага и эфирографа. Корабли начали сближаться, их уже отделяло друг от друга каких-нибудь тридцать ярдов.
– Еще ближе, – сказала Адриана, – чтобы корпуса соприкасались.
– Ветер сильный, это невозможно.
– Посмотри туда, Эркюль, – сказала Адриана, показывая в сторону keres.
Машина двигалась медленно, но двигаться быстрее ей не было нужды, корабли собрались в кучу, и достаточно было подойти к ним на опасно близкое расстояние. И в этот момент корабли должны были рассыпаться в стороны, если уцелеют в огненном дыхании машины тьмы.
– От нее спастись невозможно. Перед такой угрозой все остальное кажется возможным.
Все лицо Эркюля было в капельках пота, словно уже покрылось волдырями от ожога. Когда он вытер пот рукавом, лицо влажно заблестело.
– Как скажешь.
Он начал отдавать приказы.
Корабль сильно тряхнуло. Линней ни за что не держался, поэтому его откинуло к борту и он чуть не вывалился, его успели подхватить и удержать железные руки Креси. Не всем так повезло, как ему. Молодой матрос упал в узкую щель между корпусами двух кораблей, машина тьмы тут же поглотила его, растерев в порошок.
Их корабль снова содрогнулся, словно в него угодило пушечное ядро. Перекладины и канаты затрещали. Запахло горелым – начало тлеть днище корабля.
Адриана закрыла глаза и погрузилась в пространство эфира. Она начала творить иллюзию маскировала корабли, создавая шар, в котором смешивалась субстанция кораблей. Получилась перевернутая призма, спектрально разлагающая свет.
Это была всего лишь иллюзия, корабли не потеряли своей материальной формы, они изменили свои очертания только в эфирном пространстве. Адриана удерживала иллюзию в то время, как вокруг нее люди вопили от ужаса, а где-то внизу уже занимался пожар. Всю свою работу Адриана совершала в голове, словно плела кружево, пока не слилась, не растворилась в ином мире, недоумевая, зачем ей вообще нужна земная плоть.
Ее работа, как и материальный мир, меркла у нее за спиной, и она, подобно мотыльку, порхала во тьме, в бескрайней ночи. Ни звезд, ни фонарей, ни луны – ничего, что могло бы указать ей путь. Вместо света только темно-серые полоски на фоне кромешного мрака, к ним она и направлялась.
Мрак немного рассеялся, показались две дыры, похожие на глаза, затем прочертилась линия – нос, должно быть. Она смотрела, как появляется портрет, будто кто рисовал его на черной от копоти задвижке фонаря. Она узнала лицо.
– Николас? – услышала она чей-то голос, но тут же догадалась, что это ее собственный.
Ей ответил ее же голос, но он исходил не от нее.
– Нико-лэс. Что это за имя? Я его слышал когда-то, давным-давно.
– Николас? Сын мой, это ты?
Показалось, будто в черных провалах глаз вспыхнули искорки.
– Кто называет меня сыном? Я знаю голос своей матери. Ты – не моя мать. Ты… – пауза, – мой старый сон. Наверное, мне это снилось когда-то.
– Николас! – Адриану будто толкнул кто-то, сердце сжалось до боли. – Это твое имя. Я – твоя мать. Я пришла за тобой.
Лицо нахмурилось, из глаз посыпались искры:
– Меня предупреждали о твоем приходе. Меня предупреждали, что ты принесешь ложь. Я удаляюсь.
Лицо начало меркнуть, и Адриану охватила паника. Она каким-то невероятным образом наткнулась на него в эфирном пространстве, она не может вот так его потерять.
– Подожди, не уходи! – взмолилась она. – Я обозналась. Я приняла тебя за другого. Но я хотела бы… я хотела бы поговорить с тобой.
Голос зазвучал нерешительно:
– Поговорить? О чем?
– О тебе. О твоих желаниях. Скажи, как мне тебя называть?
– Ты не можешь называть меня тем именем, которое произнесла ранее.
– Хорошо, я не буду. Я обозналась.
– Ты можешь называть меня… Дитя Солнца.
Вдруг Адриана отчетливо увидела себя… в Версале, в гроте, застывшей перед статуей Фетиды, возлюбленной Аполлона, но у богини почему-то было ее лицо. В этом же гроте стояла и статуя Аполлона с лицом Людовика XIV, который отнял у нее невинность, но не с помощью грубой силы, а властью короля, отказать которому не могла ни одна женщина. Людовик XIV, "король-солнце".
Людовик – отец ее сына.
– Можно я буду называть тебя… Аполлоном? – спросила Адриана.
– Что означает это имя?
– Солнце.
– Хорошо, называй. Расскажи мне подробнее об этом имени.
– Так звали бога солнца в Древней Греции. Он управлял небесной колесницей.
– И у меня есть такая колесница. – Голос, сказавший это, немного потеплел. – Когда я в ней еду, я вижу много удивительного, и это доставляет мне радость. Земля, по которой я сейчас путешествую, очень нравится мне, поэтому я испытываю радость, очищая ее от скверны.
– Что это значит?
Возникла пауза.
– Вернулась моя няня, – сказал мальчик. – Я должен рассказать ей о тебе.
– У тебя был когда-нибудь тайный друг, Аполлон?
– Нет… может быть, совсем недолго. Моим тайным другом была моя мама, но теперь она не таится от меня.
– Почему бы нам с тобой не стать тайными друзьями?
– Зачем?
– Ради забавы.
Лицо сделалось задумчивым.
– Это было бы интересно, – сказал мальчик. – А сейчас я должен уйти. Я позову тебя потом, если ты позволишь, – с легкой застенчивостью сказал он.
– Хорошо, я буду ждать, – ответила Адриана.
Изображение завернулось спиралью и исчезло в темноте. Она услышала звук, похожий на шум прибоя, тело обожгло жаром. Она вспомнила, что она делала, и ее охватил ужас: наверное, у нее ничего не получилось.
Красные Мокасины вспомнил.
В тот день, когда он отправил к чокто своего гонца, он нашел след монголов. Они не особенно скрывались. Они были хищниками, не жертвами, по крайней мере, таковыми они себя считали. Пантера не прячет своих следов.
Но они больше не были пантерами, потому что он выследил их и убил. Ему это было несложно сделать: он вызвал молнию и воспламенил их оружие, их доспехи, их кровь. Он не всегда обладал такой магической силой, но сейчас тень великого змея пульсировала в его сердце и животе, и ничего невозможного для него не существовало.
После этого они с Горе продолжили идти по следу Кричащего Камня, Тага и царя. Иногда след терялся, но его запах вел их через леса, которым еще расти и расти до настоящего леса, через редко встречающиеся крошечные луга.
