Джулио Леони - Закон тени
Он сделал над собой усилие и начал разгребать обломки, высвобождая жерло камина с барельефом и выстраивая из кирпичей аккуратный барьер.
Франческо Колонна изумленно следил за его движениями, но потом, поняв, что Пико хочет сделать, тоже принялся за работу. Когда пространство внутри камина очистилось, они, не сказав друг другу ни слова, склонились над телом женщины, осторожно перенесли его в нишу и принялись закладывать камнями. Завернутая в плащ Пико, она постепенно исчезла под слоем обломков, бережно положенных один на другой, словно малейшее резкое движение могло причинить ей боль.
В последний миг Пико заметил нежный овал лица, выглянувший из-под складки плаща. Чистая линия подбородка, лебединая шея, которую нашейник железного доспеха обнимал, как драгоценная диадема. Смерть не исказила несравненную красоту ее лица, и оно осталось так же прекрасно, как и лицо первой Симонетты.
Почему судьба дважды подарила человеческому существу такую прекрасную форму и оборвала его жизнь в момент триумфа? Может, эта форма несла в себе послание, которое люди оба раза не смогли распознать?
В жизни и смерти, наверное, заключен скрытый смысл, и он идет дальше тех бесконечно малых частичек слепой материи, в которые Пико всегда верил. Может, все-таки существует некая организующая сила, некий Голос? Высший Разум, говоривший с первыми людьми? Можно ли его найти и услышать снова? В этот Высший Разум верил Леон Баттиста Альберти, ему хотел он возвести храм. И далекий отзвук его голоса звучал в мечтах Менахема, Помпония и Манетто… По если он существует, может быть, стоит посвятить всю жизнь его поискам? И тоже услышать этот Голос, такой мощный, что способен пленить величайших гениев мира. И прочесть все книги… И обсудить их со всеми мудрецами всех краев под куполом, которым Альберти задумал укрыть конечность человеческого бытия. И он сделает это!
Рядом с ним беззвучно рыдал Франческо Колонна. Пико сжал ему плечо. Он больше не испытывал к нему никакой ненависти, словно смерть женщины заполнила собой враждебную пустоту между ними.
— Как ее звали?
Франческо поглядел на него пустыми глазами. Казалось, он не понял, о чем его спрашивают.
— Ее имя. Я так его и не узнал, — повторил юноша.
Франческо повернулся к импровизированной могиле.
— Какое это имеет значение? Мы не можем даже нацарапать его на одном из этих камней.
В его голосе послышался вызов. Но Пико понял: Колонна наивно пытался сохранить только для себя все то, что говорило о ней.
— Может, вы и правы. Что думаете теперь делать, Франческо?
Тот вытер глаза и нервозным движением вздернул голову.
— Мы просчитались. Люди, которых я собрал, уедут подальше от Рима. Египетский вождь тоже покинет лагерь вместе со своим народом и направится на юг. Я вернусь в Палестрину. Если мне суждено угодить в руки Борджа, то пусть это случится на земле моих предков.
— А почему бы вам не поискать спасения на севере? — подсказал Пико. — Поезжайте в Венецию, свободная республика даст вам убежище. Послужите ей своим мечом. Стычка с Папой — только начало!
— Я не рожден для битвы, — грустно покачал головой Франческо. — Только эта женщина придавала мне силы. Теперь я пропал.
— Нет! Вы не должны сдаваться. Есть же другие пути, другие способы борьбы. Не обязательно бряцать железом, оружием может стать и мысль. Мы можем сделать еще кое-что! — крикнул Пико, встряхнув его.
— Что?
— «Сон Полифила». Надо, чтобы о нем узнали! Труд Альберти должен выжить в ожидании тех времен, когда снова примет реальный вид. Я перепишу его в форме видения, спрятав от глаз чужаков, но так, чтобы посвященные смогли понять и запомнить.
— А вы сами? Куда вы теперь?
— Постараюсь добраться до побережья и отплыть во Францию. Принц Карл вскоре займет там трон, и я попрошу у него покоя и одиночества для этой работы.
Пико стиснул руку Франческо и отпустил его. Потом вытащил из-за пазухи запачканный кровью портрет, в последний раз на него взглянул и порвал на мелкие кусочки, осыпав ими могилу, как лепестками надгробных цветов. И только тогда вынул из кармана сверток со шрифтом и протянул его Франческо:
— Возьмите с собой и употребите во благо. Это священный шрифт Леона Баттисты. На севере теперь много печатных мастерских с немецкими станками. Когда придете в себя, решите, к кому обратиться. Содержите буковки в порядке. Они должны быть готовы к работе, когда я принесу вам рукопись. Так мы с вами воздадим должное Леону Баттисте… и ей.
— Отец рассказывал мне об одном человеке… — прошептал Франческо. — О печатнике, который начал издавать тексты, содержащие древнюю мудрость. Его зовут Мануцио. — Он посмотрел Пико в глаза. — Увидим ли мы его когда-нибудь? Проект Леона Баттисты? Осуществится ли он?
— Я думаю, да, — отозвался Пико, глядя на могилу.
Как знать, может, когда-нибудь кости незнакомки упокоятся под высоким сводом, в обители Красоты, возле надписи «Тиферет»?
— Архитекторы Витрувианской академии доверяют Донато Браманте. Если фортуна будет на его стороне, то однажды мы увидим, как на Ватиканских холмах поднимутся огромные пилястры и купол, какого доселе никто не видел. Я верю, что его мечта воплотится в камне.
Франческо проследил за его взглядом и спросил:
— А вы? Увидим ли мы с вами такую красоту?
Пико пожал плечами.
— По дороге остановитесь во Флоренции и попросите аудиенции у Лоренцо Великолепного.
— И что ему сказать?
— Передайте ему от Джованни Пико: «Никто не возвращается».
— «Никто не возвращается»? И все?
— И все. Он поймет.
Примечание автора
«Hypnerotomachia Poliphili» («Сон Полифила») — одна из самых необычных и загадочных книг. В течение многих веков она приписывалась разным авторам. В их число, по разным и часто убедительным причинам, попали и те, кто появляется на страницах этого романа. И утверждение, что тексту книги суждено быть начертанным под сводами величайшего из храмов христианства, есть плод вполне обдуманных предположений.
Как и во всяком фантастическом произведении, гипотезы, выдвинутые в «Законе тени», рождаются от комбинаций вымысла и реальности, которые перемешаны столь хитроумно, что, надеюсь, различить их невозможно. Я убежден, что конец любого повествования должен таить в себе и прояснение, и затемнение поднятых вопросов. В этом и заключается удовольствие рассказчика.
Примечания
1
Кассой в печатном деле именовались ящички со свинцовыми литерами. (Здесь и далее прим. перев.)
2
Труд наборщика был кропотлив, от него требовалось необыкновенное внимание и сосредоточенность: литеры следовало набирать в зеркальном отражении, чтобы отпечатанная страница получилась в прямом.
3
Талер — движущаяся площадка печатного станка.
4
Трамонтана — холодный ветер с гор, задувающий в Италии зимой.
5
Здесь автор обращается к флорентийскому диалекту: сер (ser), сокращенное messer — синьор.
6
«Столь уважаемые мною египетские обряды взывают к имени богини Изиды…» (лат.)
7
Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494) — итальянский мыслитель эпохи Возрождения, представитель раннего гуманизма.
8
Здесь: средневековый свободный город.
9
Накатчик — в печатном деле рабочий, накатывающий валиком краску на печатную форму.
10
Пуансоны — стальные клише для отливки свинцового типографского шрифта.
11
Речь идет о заговоре Пацци, флорентийского семейства, враждебного Медичи. Заговорщики напали на братьев Медичи в храме, во время мессы. Джулиано был убит, Лоренцо ранен.
12
Алессандро ди Мариано ди Ванни Филипепи (1445–1510) по прозвищу Боттичелли (Бочонок) — итальянский живописец тосканской школы, ученик Филиппо Липпи.
13
Флоренция, как и любой город в древности, была обнесена прочными стенами. В них имелись ворота и сторожевые башни с охраной и таможенным постом. Одни из флорентийских ворот носили название аль Прато (al Prato), то есть Луговые.
14
С. на 29-м году жизни (лат.).
15
Госпиталем Невинных младенцев во Флоренции назывался воспитательный дом.
16
Несравненная (фр.).
17
