Эндрю Олвик - Следы апостолов
— Запросто.
— В два ноль-ноль там и встретимся. Времени у меня будет в обрез, но занести в подземелье взрывчатку помогу. Что-нибудь еще?
— Будильник понадобится, — сообщил Адам.
— Будильник? — переспросил Генрих, на секунду задумавшись, — ах да, конечно. Я все привезу. — Ладно, до встречи.
Адам нехотя оторвал зад от полена и прошел проводить благодетеля.
Через минуту после ухода Генриха на двери вздрогнул колокольчик и на пороге появился Штольберг. Лицо Эриха озаряла ехидная улыбка, будто он подловил Язэпа, его внучку и не успевшего спрятаться на заднем дворе Адама на чем-то непристойном, либо уличил их в какой-то невероятной лжи.
— День добрый, господа. По совету вашего друга, господина Штраубе, я тоже решил заказать себе пару высоких ботинок на шнуровке, — сообщил Штольберг, — не могу сказать, что я поизносился, но лишняя пара добротной обуви никогда не помешает. Мои любимые сапоги утонули вместе с одеждой во время взрыва моста. Как вы думаете, — обратился Эрих к Язэпу, — кто мог устроить этот подрыв? У вас нет соображений?
— Партизаны, кто же еще, — буркнул в ответ дед.
— Это и дураку понятно, — ответил комендант, — но меня интересует более конкретный ответ. Не так ли, фру — Эрих подошел к Стефании и двумя пальцами слегка приподнял ей подбородок. — Я очень надеюсь, что ради своей внучки вы не откажете мне в любезности с этой минуты сообщать все важное, касательное партизан. То, что вам удастся разузнать. Ведь мы же все не хотим, чтобы она опять оказалась в подвале у Гетлинга?
— Я не связан с партизанами, — пожал плечами Язэп, — и не имею ни малейшего представления об их планах.
— А вы свяжитесь, — настаивал Штольберг. — А вы кто будете… товарищ? — с издевкой обратился к Адаму комендант. — Хотелось бы знать, почему такой молодой и крепкий мужчина не воюет, или не служит великой Германии?
— Это мой брат, он… — начала было отвечать Стефания, но была прервана Адамом, который вынул из кармана белый платок и, приложив его ко рту, зашелся в долгом надрывном кашле.
— Прабачце, — виновато произнес Адам, и как бы невзначай продемонстрировал Штольбергу окровавленный платок. Комендант брезгливо поморщился и отстранился. Личность Адама больше не представляла для него интереса.
«И все-таки я выведу их на чистую воду, — размышлял Эрих, — что-то в этой компании мне не нравится. Адам, опять-таки… Весьма распространенное в этих краях имя…».
— У меня сорок второй размер, — сообщил Язэпу Штольберг у двери, — можете приступать. Завтра я обязательно навещу вас снова. И, надеюсь, больше не увижу здесь этого чахоточника.
— Ты, сынок, действительно болен? — после ухода коменданта поинтересовался у Адама Язэп, загораживая собой Стефанию.
— Не баись, дзядку, я здоров как бык, — улыбнувшись, ответил Адам, — просто «случайно» прокусил щеку, когда кашлял.
* * *— У меня такое чувство, что мы больше никогда не увидимся, — прижимая к себе Стефанию, сказал Адам. До встречи с Генрихом в парке у колодца оставалось совсем мало времени. — Не знаю, как дальше сложится твоя жизнь, но я хочу отдать тебе вот это, — Адам снял с себя ладанку и повесил ее на шею Стефании. — Хоть она и передается в нашем роду из поколения в поколение, но мне ее больше доверить некому.
— Не говори ерунды, любимый, — ответила Стефания, — и надень свою ладанку обратно. Это же твой оберег, он тебя хранить должен, а не меня.
Девушка глубоко вздохнула, чтобы набраться смелости и сообщить Адаму о своей беременности. В последний момент она передумала, решив сообщить ему важную новость, когда тот вернется с задания.
— Меня и так Боженька бережет, — ответил Адам, прикрыв ладонью руку Стефании с зажатой в нее ладанкой, — а вот тебе лишняя защита сейчас просто необходима. Все, до встречи, моя кохана. Мне пора, — Адам поцеловал Стефанию, надел на спину рюкзак с необходимым для путешествия скарбом и, не оборачиваясь, покинул дом.
* * *Генрих с Адамом спустились в колодец. Предварительно они опустили вниз упакованную в четыре вещмешка взрывчатку, раздобытую у местного птицелова канарейку и кислородные подушки на тот случай, если птица прикажет долго жить.
В свете фонарей на дне колодца мелькнул амулет доктора. Генрих выкопал ногой в груде перемешанной с камнями земли небольшую ямку, вдавил туда вагнеровское сокровище и присыпал сверху грунтом. «Пусть хоть так, как Кощея Бессмертного, я лишу этого злодея толики его магической силы», — подумал он. Адам, наблюдавший эту картину, ничего не сказал. Он лишь взвалил себе на плечи вещмешки, включил фонарь, и, держа в руке клетку, двинулся вперед по подземному ходу в направлении лаборатории.
Канарейка не подавала каких-либо признаков паники. Ярким желтым пятном она красиво контрастировала с окружающей темнотой, и несколько раз даже попыталась пропеть несколько тактов, что было весьма некстати. Быть услышанными никак не входило в планы Генриха и Адама, хотя они вполне допускали, что после отравления сотрудники лаборатории тоже обзавелись поющими пернатыми газоанализаторами.
— Кажется все в норме, — произнес Генрих, останавливаясь и сгружая мешки на землю, — дальше давай сам. Мне необходимо вернуться, замести следы нашего здесь пребывания, немного поспать, чтобы завтра к утру спуститься сюда с доктором. Надеюсь, у нас все получится, и мы одним выстрелом убьем двух зайцев. Взорвем лабораторию и найдем статуи Апостолов. А лучше всего трех зайцев — я имею в виду Вагнера. Удачи, подрывник, — Генрих протянул Адаму руку.
Адам хлопнул по руке и приложил два пальца к кепке, имитируя польское армейское приветствие.
— Дурак ты, брат, — ответил Генрих и стал пробираться к выходу.
* * *— Странно, — произнес Вагнер, спустившись с Генрихом в колодец, — я надеялся, что обнаружу здесь свой амулет. Доктор внимательно осмотрел дно колодца и, весело размахивая клеткой с двумя канарейками, которых купил накануне Генрих, устремился по туннелю, ведущему в сторону замка. «Амулет пропал, это плохо, — размышлял доктор, — хорошо хоть камень со мной». Он сунул руку в карман и пальцем погладил его гладкую поверхность. — Пойдем в направлении ловушки, в которую я вчера чуть не угодил. Мне кажется, именно тот разлом и спровоцировал выброс метана. Не унеси мы тогда ноги, вполне вероятно, что тоже бы лежали закрытые белыми тряпками во дворе замка. Эй, орлы, — Вагнер потряс клетку, обращаясь к птичкам, — вы еще не подохли? Смотрите у меня… Вы как там, сзади? Справляетесь?
— Стараюсь, — ответил навьюченный поклажей Генрих. Обливаясь потом, он тащил за плечами килограммов пятьдесят альпинистского снаряжения, держал в руках кувалду и небольшой лом. — Доктор, скажите честно, вы взяли меня с собой в это путешествие в качестве вьючного животного?
— Ошибаетесь, мой друг, — не обращая внимания на страдания попутчика, ответил доктор, — скорее в качестве талисмана. От вас, в отличие от рассмотренных в Берлине кандидатур, не веяло несчастьем и тихим горем. Скорей наоборот. Удача так и прописана у вас на лбу. Посмотрите, — доктор указал на решетку в полу, — точно такая, как и в помещении лаборатории. Открою вам один секрет, в этом подземелье два уровня, и нам необходимо попасть на нижний. Чутье мне подсказывает, что в него должны вести ступеньки в одном из ближайших ответвлений туннеля.
— А если чутье вас обманет? — поинтересовался Генрих, — хоть я и не могу назвать себя слабаком, но я и не Геракл, чтобы попусту таскать на себе такие тяжести.
— Какие проблемы, вернемся к решетке, выломаем ее и спустимся на нижний уровень, — ответил доктор, оставив без внимания вторую часть предложения Генриха.
Как и предсказывал доктор, через несколько десятков метров в одном из ответвлений основного ствола подземелья обнаружились ведущие вниз ступени. Вагнер спустился вниз, поставил на пол клетку с канарейками и быстро вернулся:
— Подождем минут двадцать, — прокомментировал свои действия доктор, — если птички останутся живы, значит можно спускаться. Генрих посмотрел на часы, до встречи с Адамом, назначенной у входа в подземелье, оставалось несколько минут. По договоренности, тот должен был ожидать Генриха с десяти утра до неопределенного времени. По истечении отведенных двадцати минут, убедившись, что канарейки живы, доктор и Генрих последовали дальше, но через несколько десятков метров пути Вагнеру неожиданно стало плохо. Доктор оперся о кирпичную стену, медленно опустился на землю и, облокотившись о стену спиной, лихорадочно задрожал.
— Метан? — настороженно поинтересовался Генрих, — вы задыхаетесь?
— Нет, старые тропические раны, — тряся подбородком и заикаясь, произнес Вагнер, — потрудитесь вернуться, съездить в город и раздобыть молока. Вот ключ от моего номера, на тумбочке возле кровати также найдете пузырек с лекарством — принесите его сюда. Не будет там, найдете его где-нибудь в другом месте. И побыстрей! Я очень на вас надеюсь. Генрих опустил рядом с шефом рюкзак, кинул рядом кувалду с ломом и, прихватив с собой фонарик, неторопливо пошел к выходу.
