Кен Фоллетт - Опасное наследство
Другие гости удивились, увидев за столом Нору, но ничего не сказали, предположив, что Мэйзи знает, что делает. Мэйзи понимала ход мыслей принца и была уверена, что сможет предсказать его реакцию; но он временами набрасывался даже на самых лучших своих друзей, если подозревал, что его используют. Если у него возникнут подозрения в адрес Мэйзи, то она закончит, как Нора: от нее отвернутся все представители высшего лондонского общества. Подумав об этом, она в очередной раз поразилась своей решимости. Но ведь она рискует не ради самой Норы, а ради Хью.
Хью между тем заканчивал приводить в порядок свои дела в Банке Пиластеров. Солли с трудом дожидался, когда его друг приступит к работе в Банке Гринборнов, но партнеры Пиластеров настояли на том, чтобы тот отработал полных три месяца после подачи прошения об отставке. И это было неудивительно – им хотелось как можно дольше оттянуть тот момент, когда такой ценный сотрудник, как Хью, перейдет к их конкурентам.
После обеда, пока остальные дамы отошли воспользоваться уборной, Мэйзи перекинулась парой слов с Норой:
– Держись как можно ближе ко мне. Если выпадет удобный случай представить тебя принцу, я не стану искать тебя по всему дому. Ты должна быть наготове всегда.
– Буду цепляться за тебя, как шотландец за пятифунтовую банкноту, – сказала Нора с просторечным произношением кокни, а потом сменила его на пренебрежительный акцент высшего класса: – Не волнуйтесь, мадам! Я не посмею отходить от вас.
Гости начали прибывать в десять тридцать вечера. Обычно Мэйзи не приглашала Августу Пиластер, но в этом году сделала исключение, чтобы та стала свидетельницей триумфа Норы – если, конечно, это будет триумф. Она почти ожидала, что Августа откажется от посещения, но та прибыла одной из первых. Мэйзи также пригласила нью-йоркского наставника Хью, Сидни Мадлера – очаровательного мужчину лет шестидесяти с седой бородой. Он прибыл в вечернем костюме американского покроя с коротким пиджаком и черным галстуком-бабочкой.
Мэйзи с Солли встречали гостей около часа, после чего прибыл принц, которого они проводили в бальный зал и представили отцу Солли. Бен Гринборн чопорно поклонился, не сгибая спину, словно прусский гвардеец. Затем принц пригласил Мэйзи на танец.
– У меня для вас великолепные слухи, сэр, – обратилась она к нему во время вальса. – Надеюсь, вы отнесетесь к этому с благосклонностью.
Он прижал ее ближе к себе и сказал на ухо:
– Как интригующе, миссис Гринборн! Прошу вас, продолжайте.
– Это по поводу инцидента, который произошел на балу у герцогини Тенби.
Принц заметно напрягся.
– Ах да. Немного обескураживающий, надо признаться. Когда та девушка назвала де Токоли старым грязным мерзавцем, я на мгновение подумал, что речь идет обо мне!
Мэйзи весело засмеялась, как бы признавая всю абсурдность такого предположения, хотя прекрасно знала, что к такой мысли пришли бы многие.
– Но продолжайте, – сказал принц. – Что же еще мне следует знать о том случае? Вероятно, нечто укрывшееся от моего внимания?
– Да, так и есть. Выяснилось, что де Токоли заранее дали понять – без всяких на то оснований, – что эта молодая женщина, как бы выразиться, вполне доступна для предложений определенного рода.
– Доступна для предложений! – усмехнулся принц. – Нужно запомнить это выражение.
– А она, в свою очередь, выслушала рекомендации дать ему самый жесткий отпор, если он вздумает позволять себе вольности.
– Значит, кто-то заранее решил устроить сцену. Хитро. И кто же именно?
Мэйзи немного помедлила. До этого она никогда еще не пользовалась знакомством с принцем, чтобы кого-то очернить. Но Августа этого заслуживала.
– Вам знакома некая Августа Пиластер?
– Да, разумеется. Матрона, если можно так выразиться, другого семейства банкиров.
– Верно. Та девушка, Нора, вышла замуж за племянника Августы Хью. Августа его ненавидит и устроила все это назло ему.
– Вот змея! Но ей не следовало устраивать такие сцены в моем присутствии. Теперь мне даже захотелось как-то наказать ее.
Этого Мэйзи и дожидалась. Переведя дыхание, она набралась решимости и сказала:
– Я думаю, с вашей стороны было бы достаточно просто обратить внимание на Нору и показать, что вы ее прощаете.
– И не обращать внимания на Августу. Да, мне кажется, этого было бы достаточно.
Танец закончился.
– Представить вам Нору? Сегодня она здесь.
Принц пристально посмотрел на нее.
– Так вы все устроили заранее, проказница?
Этого-то она и боялась. Принц был неглуп, и он догадался, что она тоже строит свои планы у него за спиной. Лучше всего было во всем честно признаться. Она опустила глаза и постаралась покраснеть.
– От вашего орлиного взора ничего не скрыть. Глупо было с моей стороны полагать, что вас можно обвести вокруг пальца.
Сменив выражение лица, она одарила его чистосердечной улыбкой с легким выражением раскаяния.
– Что мне сделать, чтобы заслужить ваше прощение?
– Не искушайте меня, – на мгновение в его глазах загорелся сладострастный огонек. – Ну ладно, я вас прощаю и так.
Мэйзи вздохнула с облегчением. Что ж, пронесло; теперь дело за Норой – она должна очаровать его.
– Так где же наша шалунья? – спросил принц.
Нора находилась недалеко, как ей и приказывали. Мэйзи перехватила ее взгляд, и та тут же подошла к ним.
– Ваше высочество, разрешите представить вам миссис Хью Пиластер.
Нора присела и захлопала ресницами.
Принц оценивающе посмотрел на ее открытые плечи и пухлую розовую грудь.
– Очаровательно. Вполне очаровательно, – сказал он не без восторга.
Хью с удовольствием смотрел за тем, как Нора беззаботно беседует с принцем Уэльским. Еще вчера она считалась изгоем, живым доказательством того, что не сделать кожи из рогожи. Из-за нее банк потерял крупный контракт, а карьера Хью пошла под откос. Теперь же ей завидовала каждая женщина в зале: идеальное платье, очаровательные манеры и внимание наследника трона. И все это благодаря Мэйзи.
Августа, как и ее муж Джозеф, стояла рядом с Хью и не сводила глаз с Норы и принца. Она постаралась придать своему лицу безразличное выражение, но Хью понимал, что сейчас внутри ее все клокочет и переворачивается. Должно быть, она места себе не находит оттого, что Мэйзи, девушка из рабочего класса, которую она шесть лет назад выгнала из дома, теперь обладает гораздо большим влиянием, чем она.
Словно специально выгадав подходящий момент, к Джозефу подошел Сидни Мадлер и недоверчиво спросил:
– Это и есть та женщина, которая, по вашим словам, не годится в супруги банкиру?
Пока Джозеф собирался ответить, вмешалась Августа:
– Да, это она стоила банку крупного контракта, – заметила она обманчиво мягким тоном.
– Сказать по правде, мы сейчас работаем над этим контрактом, так что еще ничего не потеряно, – счел нужным пояснить Хью.
Августа повернулась к Джозефу.
– Неужели граф де Токоли не вмешался?
– Похоже, он довольно быстро пришел в себя и не стал раздувать из мухи слона, – ответил Джозеф.
– Какое благоприятное стечение обстоятельств! – Августа сделала вид, что удовлетворена ответом, но ее неискренность была заметна всем.
– Финансовые соображения очень часто перевешивают социальные предубеждения, – сказал Мадлер.
– Действительно, – согласился Джозеф. – Мне кажется, мы поспешили, отказав Хью в партнерстве.
– Джозеф, что ты хочешь этим сказать? – спросила Августа самым сладким своим голоском.
– Это всего лишь коммерческие дела, моя дорогая. Мужской разговор, который тебе вряд ли интересен, – и с этими словами Джозеф повернулся к Хью: – Признаюсь, нам очень не хочется, чтобы ты работал у Гринборнов.
Хью не нашелся что сказать. Он знал, что Сидни Мадлер поднял шум и что на его стороне выступил дядя Сэмюэл, но чтобы свою ошибку признал дядя Джозеф – это было неслыханно. Но зачем в противном случае ему вообще затрагивать эту тему? В глубине души Хью зародилась надежда.
– Вы знаете, почему я предложил Гринборнам свои услуги, дядюшка, – сказал он.
– Но они никогда не сделают тебя партнером, и ты тоже прекрасно это знаешь, – сказал Джозеф. – Для этого нужно родиться евреем.
– Да, я знаю.
– И разве тебе не было бы приятнее работать на семью?
Надежда в душе Хью погасла. Значит, Джозеф по-прежнему хочет видеть его в роли служащего.
– Нет, я бы предпочел не работать на семью, – сказал Хью с легким негодованием.
Его решительный тон явно произвел впечатление на Джозефа, и Хью продолжил:
– Честно говоря, я хочу работать у Гринборнов, потому что там меня не будут задевать семейные интриги, – тут он бросил гневный взгляд на Августу. – И там, я надеюсь, обо мне будут судить исключительно на основании моих способностей.
– Значит, ты предпочитаешь евреев своим родным? – повысила голос Августа.
