Александр Овчаренко - Криминальный пасьянс
— Это закрытая информация. Банк очень дорожит своей репутацией, и поэтому…
— Сколько? — вновь нетерпеливо переспросил Харьковский.
— По непроверенным данным, в пересчёте на твёрдую валюту, примерно полтора миллиарда. По нашим предположениям, вклад был сделан золотыми монетами царской чеканки.
— Знаете, Павел Станиславович, после того, как цена за баррель перевалила за сотню долларов, полтора миллиарда меня не впечатляют, — усмехнулся Харьковский.
— Возможно, — глубоко вздохнул Ромодановский и неожиданно почувствовал себя гораздо уверенней.
«А чего это я перед ним пресмыкаюсь, словно набедокуривший школьник? — со злостью подумал директор. — Я ведь не прибавку к жалованью прошу, а пытаюсь вернуть казённые деньги на Родину, и он, как Президент, в первую очередь сам должен быть в этом заинтересован! А он стал в позу, и отчитывает меня словно мальчика. Ишь ты: не впечатляют его полтора миллиарда! Банкиром он был, банкиром и остался!» — с трудом сдерживая обиду, подытожил директор.
— Возможно, — повторил Ромодановский голосом, в котором уже не было заискивающих ноток. — Однако я и не ставил себе задачу произвести на Вас, господин Президент, впечатление. Цель моего визита — довести до Вас, как до первого лица государства, что за границей находится полтора миллиарда долларов, которые по праву принадлежат России! А что касается барреля… то представьте себе, господин Президент, какой длины должен быть состав с нефтью, чтобы в закрома Родины поступили эти полтора миллиарда!
— Ну, раз Вы Павел Станиславович такой патриот, то почему до сих пор не перевели эти деньги, которые, как Вы сказали, по праву принадлежат России, на банковский счёт Минфина?
— Я как раз это и пытаюсь сделать господин Президент. Нам известен код хранилища в банке, но нет ключа, а без предъявления ключа руководство банка разговаривать не желает.
— Я так понимаю, что в настоящее время нашим западным партнёрам тоже не всё известно, раз золото до сих пор в банке?
— Вы правы, господин Президент, им тоже не всё известно: они знают о существовании царского вклада, знают, где он хранится и даже знают код хранилища, но у них, так же, как и у нас, нет ключа.
— А был ли мальчик? Я в том смысле, а существует ли он вообще, этот самый мифический ключ?
— По агентурным данным, искомый артефакт до вчерашнего вечера находился на территории России, у частного предпринимателя по фамилии Карась, который о его истинном предназначении и ценности не догадывался.
— А что же случилось вчерашним вечером? — с достаточной долей иронии, но без особой колкости спросил Президент.
— Вчера поздно вечером был угнан личный автомобиль гражданина Карася, где и хранился искомый ключ. Машину обнаружили в пяти километрах от посёлка. Она опрокинулась и сгорела. Ключа на месте происшествия не обнаружено.
— Вы хотите сказать, что ключ от хранилища безвозвратно утрачен?
— Нет, господин Президент. Я хочу сказать, что ключ от банковского хранилища профессионально похищен, и, возможно, уже находится не на территории Российской Федерации. В связи с чем я прошу подключить к проведению операции «Золотник» соответствующие службы.
— Почему «Золотник»? — машинально уточнил Харьковский.
— Потому что хоть и мал, но Родине-матери дорог.
— И много таких «Золотников» за границей разбросано? — полюбопытствовал гарант Конституции.
— Много господин Президент! Если все вместе собрать — годовой бюджет получится!
Харьковский помолчал, подумал, что-то прикинул в уме, шевеля губами, и после короткой паузы постановил:
— Значит, будем собирать!
В этот самый момент у министра иностранных дел, который находился в служебной командировке на Дальнем Востоке, по непонятным причинам вдруг началась сильная икота.
* * *Накануне визита на Сахалин Президента РФ, на остров прибыл предприниматель по фамилии Белевич. Господин Белевич ещё не успел покинуть уютное нутро частного самолёта и выйти на услужливо поданный трап, как всевидящее око самой большой в мире спецслужбы, слегка прищурившись, без особого труда разглядело под личиной коммерсанта Лазаря Белевича сутулую фигуру Бориса Исааковича Березуцкого.
С этого момента с Борисом Исааковичем могло случиться всё, что угодно, за исключением одного: он даже при очень большом желании не мог пропасть или потеряться среди жителей острова. Стандартная фраза «Ушёл из дома и не вернулся», ни при каких обстоятельствах не могла стать рядом с его звучной фамилией. Сотрудники ФСБ круглосуточно и негласно наблюдали, как Борис Исаакович спал, ел, принимал посетителей и ходил на деловые встречи. Любой его звонок по телефону тщательно отслеживался и старательно записывался, а распечатка телефонных разговоров ежедневно ложилась на стол высокопоставленного руководителя ФСБ, на которого были возложены все заботы, связанные с негласным посещением господином Березуцким своей неласковой Родины, где каждый школьник знал, что Борис Исаакович объявлен в международный розыск.
Обо всём этом знал и сам Борис Исаакович, который сознательно пошёл на риск. Однако считать Березуцкого романтическим героем, презирающим опасность и гордо стоящем на бруствере окопа под градом пуль неприятеля, было бы ошибкой. Ещё задолго до начала визита Борис Исаакович старательно просчитал каждый свой ход и предположительно ответные действия спецслужб. В результате выходило, что до определённого момента ФСБ будет делать вид, что верит в то, что Березуцкий не Березуцкий, а частный предприниматель по фамилии Белевич, и будет это продолжаться до тех пор, пока «федералы» доподлинно не выяснят конечную цель его визита и не решат, выгодно ли это государству, которое так бездумно отвергло его сыновью любовь, или нет. Поэтому, как только Березуцкий ступил на островную политую слезами и кровью каторжан землю, каждая из сторон старательно придерживалась правил негласной договорённости: «Вы нас не видите, мы Вас не знаем»!
Борис Исаакович особо не скрывался, и цель своего краткого визита на остров озвучил с первых минут пребывания: подготовить условия для избрания господина Перепёлкина Александра Владимировича новым губернатором острова. Ныне действующий губернатор и до визита Березуцкого практически отошёл от дел, так как руководство островом негласно сосредоточили в своих руках лидеры новообразованной политической партии «Сахалин-территория, свободная от криминала». Какое-то время губернатор старался сохранить хорошую мину при плохой игре, делая вид, что ничего не произошло, но после встречи с господином Белевичем, который в приватной беседе посулил старику хорошие отступные, если последний не будет мешать предвыборной компании Перепёлкина, и вовсе потерял интерес к политической жизни на вверенной ему территории. Оставив за собой представительские функции, губернатор сосредоточил своё внимание исключительно на экологии и решении застарелых коммунальных проблемах городов и посёлков Сахалина.
В один из дней коммерсант Белевич лично посетил только что прибывшего на остров кандидата в губернаторы господина Перепёлкина и имел с ним долгую приватную беседу. Если раньше Борис Исаакович вёл себя по отношению к опекавшим его сотрудникам ФСБ миролюбиво, выставляя свою личную жизнь напоказ, то при встрече с Перепёлкиным повёл себя как-то странно.
Только «федералы» приготовились писать на магнитную ленту приватную беседу двух предпринимателей, как неожиданно помощник господина Белевича достал из английского старомодного саквояжа металлический, размером с китайский термос, цилиндр с электрическим проводом и включил его в розетку.
Радиус работы «глушилки» был 500 метров, и на этот «пятачок» гарантированной секретности не мог пробиться даже телефонный звонок. Окна комнаты, где проходила встреча, помощник занавесил металлическими шторами, поэтому микрофоны направленного действия тоже оказались бессильны и «федералам» пришлось довольствоваться созерцанием скромного гостевого домика, великодушно предоставленного действующим губернатором господину Перепёлкину для проживания на время проведения предвыборной компании.
В самом домике господин Белевич, скинув узкие лаковые туфли и оставшись в чёрных тонких носках, с удовольствием бродил по небольшому уютному залу с бокалом бренди в руке. Ноги опального олигарха по самую щиколотку утопали в пёстром ковре ручной работы, и создавалось впечатление, что Борис Исаакович бродит по лесной поляне, щедро присыпанной осенними багрово-жёлтыми листьями. Перепёлкин, вытянув ноги, сидел в глубоком кресле и насторожённо наблюдал как за перемещением самого олигарха, так и за его словесной эквилибристикой.
— Понимаете, Александр, — задушевно продолжал начатый разговор Березуцкий, — то, что мы с Вами замыслили, по большому счету исторических аналогов не имеет. Отторжение территории от государства происходило, как правило, в результате военных действий или после того, как государство, как де-юре, так и де-факто, переставало существовать. Вспомните раздел Чехословакии в 1939 году.
