Оливер Пёцш - Крепость королей. Расплата
Карл поднялся со скамейки и направился к роскошному шатру, раскинутому среди пиний недалеко от берега. У входа его уже ждал Меркурино ди Гаттинара, одетый во все черное.
— Вы довольны, ваше величество? — спросил верховный советник и низко поклонился.
Карл пожал плечами.
— Он гордый человек, этот Франциск. Остается только надеяться, что он сдержит обязательства, которые мы ему навязали.
— Не забывайте, что у нас в заложниках двое его сыновей.
— Предлагаете подвергнуть их пыткам и повесить, если отец нарушит обещания? — Кайзер покачал головой. — Европейские правители никогда нам этого не простят, и Франциск это понимает. Так что будем молиться, чтобы он поскорее женился на Элеоноре и занял наконец место, уготованное ему историей. Вечно на вторых ролях.
Он откинул тяжелый полог и вошел в шатер. Внутри стояла пылающая жаровня и сколоченный наскоро стол, заваленный бумагами. Карл славился тем, что работал даже во время поездок. Он склонился над картой Европы с обозначениями военных кампаний. Ломбардия, Венгрия, пираты в Средиземном море… Крестьянские восстания на юге Германии на карте не значились — для этого они были слишком незначительны. После некоторых затруднений вначале армия под командованием Трухзеса Георга фон Вальдбург-Цайля быстро расправилась с этими необразованными крестьянами. Их предводителей подвергли пыткам и казнили как можно более устрашающим образом. Одним из последних оказался некий Флориан Гейер, бывший рыцарь, убитый двумя наемниками на пути в родной замок. Теперь Карл мог вернуться к действительно важным делам.
За спиной прокашлялся ди Гаттинара.
— Что-то еще? — спросил кайзер.
— Эта афера с Гогенштауфенами… — начал канцлер. — Вы заговаривали об этом с Франциском?
Карл рассеянно кивнул.
— Заговаривал. Он держался скрытно. Честно говоря, я не думаю, что французы действительно разыскали эту девицу.
— Не следует ли возобновить ее поиски? Я мог бы отправить нового…
— Забудьте об этом, — резко перебил его Карл. — Это всего лишь легенда. Зря только провозились.
— А как же святое копье? — не унимался Гаттинара. — Если верить старым документам, настоящее копье выкрала Констанция из рода Гогенштауфенов. Быть может, ее наследница знает…
— Я сказал, довольно! Эта история и так вызвала жуткий переполох. Сожгите причастные документы, чтобы впредь таких неприятностей не повторялось, — Карл сердито встряхнул головой. — Осквернить гробницу немецких императоров! Да еще могилу моего почтенного предка Рудольфа! О чем только думал этот Таннинген? Будь он еще жив, я бы его на костер отправил и собственными руками поджег! И вас, Гаттинара, вместе с ним! Как вы могли втянуть меня в такую передрягу? — Он нетерпеливо махнул рукой. — А теперь оставьте меня наконец в покое. У меня много работы.
— Как пожелаете, ваше величество.
Поклонившись на прощание, канцлер вышел и оставил кайзера наедине с бумагами. До самого полудня Карл сидел над многочисленными картами, исчерченными стрелками, линиями и кругами. Он подсчитывал военные силы и число мортир, фальконетов и аркебуз. Прикидывал примерную ценность груза, который чуть ли не каждую неделю доставляли корабли из Нового Света. Изучал записи своего брата Фердинанда о распространении лютеранской ереси.
Только раз взгляд его величества упал на карту Пфальца и небольшой участок леса севернее Вогез, где когда-то находился центр Священной Римской империи. Крошечная точка обозначала ту самую крепость, о которой так часто говорил еще дед Карла, Максимилиан и название которой так трудно было произнести молодому кайзеру.
— Трифельс, — пробормотал он и усмехнулся необычному звучанию старинного слова.
И занялся делами грядущего.
Эпилог
Деревня где-то в верховьях Рейна, май 1526 года от Рождества Христова
Вечернее солнце, золотое, как рожь, светило над новыми крышами небольшого селения, и на полях наливался ячмень. Агнес сидела на маленькой скамейке перед кузней и вслушивалась в размеренный стук молота по наковальне. Шум этот, хоть и громкий, успокаивал. Было в нем что-то монотонное, убаюкивающее, отчего под теплыми лучами слипались глаза.
«Мир, — подумала Агнес. — Этот шум означает мир».
Почти год прошел с тех пор, как они с Матисом навсегда оставили Трифельс. В деревне у Рейна они нашли наконец пристанище. Все было так, как говорил Матис: многие селения так опустели после войны, что выжившие были рады каждому новому поселенцу, который помогал в восстановлении. Красивое когда-то местечко в два десятка дворов со своей церковью и трактиром было почти полностью уничтожено войском Швабской лиги. Старый кузнец примкнул к крестьянской армии и не вернулся, так что Матис мог занять его место. Вместе с поселенцами они с Агнес свалили деревья в соседнем лесу, возвели дома красивее прежних, перекопали и засеяли сожженные, вытоптанные поля и собрали разбежавшуюся по лесам скотину. Весной первые коровы вновь отелились. Агнес грустно улыбнулась. Жизнь продолжалась, и ей не было дела до многочисленных покойников на ближайшем кладбище.
Прежний священник в прошлом году сбежал от крестьянских орд. Новым пастором стал молодой монах, сбежавший из монастыря и примкнувший к лютеранам. Он проповедовал искренне и живописно, и порой Агнес даже находила в нем что-то от покойного отца Тристана.
Молот замолчал, и вскоре в дверях кузни показался Матис. Он взял кружку воды, стоявшую на подоконнике, сделал большой глоток и сел на скамейку рядом с Агнес.
— Подковы готовы, — сказал кузнец и вытер пот со лба. — Можешь сказать старому Йохану, чтобы забирал. Только с бороной, наверно, придется еще повозиться, — он усмехнулся. — Но к следующей уборке озимых уж точно управлюсь.
Агнес рассмеялась.
— Не говори так, учитывая, сколько ты уже набрал заказов!
— Ты права. Мне страшно становится при мысли, сколько еще надо заготовить топоров, мотыг и подков…
Матис со стоном потянулся. С тех пор как люди начали заново отстраивать деревни, всюду требовались новые инструменты. Юный кузнец неплохо на этом зарабатывал. Он сдержал обещание и больше не изготавливал никакого оружия. Агнес своими умениями тоже вносила в копилку монетку-другую. Лечиться к ней приходили даже из соседних селений, и она заслужила репутацию умелой целительницы. И пусть они жили небогато, но каждый день на столе была горячая еда.
Усталая, но счастливая Агнес прижалась к Матису, которого любила с детских лет и с которым смогла наконец воссоединиться. За последний год он стал еще сильнее; лицо у него заросло рыжей бородой, которая прикрывала шрам, полученный при штурме Рамбурга. Иногда по ночам Агнес в шутку звала его своим Барбароссой. Потом они предавались любви, и мрачные мысли на какое-то время забывались. С каждым месяцем становилось лучше, но на все требовалось время. По лицу Агнес пролегла тень, и Матис взглянул на нее с беспокойством.
— Тебе опять что-то снилось прошлой ночью? — спросил он. — Я слышал, как ты кричала во сне.
Женщина покачала головой.
— Нет… ничего дурного. Всё как обычно. Мне еще снятся иногда покойники на полях сражений. Они тянут руки и молят меня, но я не могу помочь им… — Она вздохнула. — Теперь хоть Констанция оставила меня в покое. И Трифельс перестал взывать ко мне.
Матис улыбнулся.
— Наверное, смирился с тем, что ты уже не вернешься туда наследницей Гогенштауфенов.
— Похоже на то.
У Агнес вдруг стало тоскливо на душе. Крепость была ее домом — крепость и легенды, которые жили в ее стенах. Теперь эти истории остались в прошлом. Началась новая жизнь, но прошлая еще стучалась порой в двери.
— Как там наш маленький император? — спросил Матис, чтобы отвлечь ее.
Он погладил ее по животу, который за последние месяцы заметно округлился.
— А почему не императрица? — Агнес разогнала мрачные мысли и улыбнулась. — Кто вообще дал вам, мужчинам, право требовать отпрысков по мужской линии?
Матис подмигнул ей.
— Ну кому же тогда поднимать тяжелый молот, когда я состарюсь? Тем более я хочу еще много детей и не против нескольких дочек. — Он склонил голову набок. — Ну, может, одной…
Агнес рассмеялась и стукнула его в широкую грудь. Они поженились в начале весны, когда скрывать этот счастливый дар уже не было никакой возможности. К счастью, местный управляющий оказался добродушным стариком и сразу дал свое разрешение. За это Матис выковал для него несколько особенно хороших гвоздей и подков.
На свадьбу устроили шумные гуляния. При этом у них был всего лишь бочонок вина, несколько ковриг хлеба, круг сыра и подаренный наместником окорок. Но люди после пережитых ужасов и смертей были рады любому развлечению, и простой скрипки с тамбурином хватило, чтобы поплясать на столах в новом трактире.
