Джанет Глисон - Гренадилловая шкатулка
Я задумался о странном приглашении Роберта Монтфорта, которое он сделал Элис. Еще у Брадфилдов я подумал, что он замыслил недоброе, теперь же я в том не сомневался. Зачем бы подлый убийца стал приглашать в свой особняк женщину, с которой едва знаком? Чтобы расправиться с ней. Но почему он выбрал Элис, а не меня? Вероятно, в беседе с ним она обмолвилась о чем-то таком, что его насторожило, и у него сложилось впечатление, будто она ближе к истине, чем я. Что она могла сказать? Ответ напрашивался сам собой. Элис ужасно беспечна, а наше расследование вызывало у нее живой интерес. Вне сомнения, разговаривая с Робертом, она выпытывала у него дополнительные сведения. Возможно, выясняла, кто управлял коляской, которая пронеслась под окнами мадам Тренти после ее убийства. Ведь это и была цель нашего визита к Брадфилдам. Не исключено (и эта мысль вселяла в меня ужас), что она невинно полюбопытствовала, ездил ли он в то утро на прогулку. Неважно, каким образом Роберт заподозрил Элис в излишней осведомленности, но пригласил он ее в Хорсхит отнюдь не случайно. Его цель — вовсе не выслушать ее соображения по поводу нового оформления интерьера, он хочет избавиться от нее. После, очевидно, придет моя очередь, потом, возможно, Фоули, ибо, как я уже понял, Роберт Монтфорт — обезумевший маньяк, погубивший трех человек, и он будет убивать и убивать, дабы его не изобличили.
Я вспомнил изуродованную руку Партриджа, продырявленную голову Монтфорта, задушенную мадам Тренти. В воображении всплыли тошнотворные картины — ликующий Роберт Монтфорт с выдранным зубом в руке, распотрошенный пес на столе, пальцы Партриджа на дне шкатулки. Допустим, я не знал точно, как связаны между собой смерти Монтфорта, Партриджа и мадам Тренти, но мне было ясно как божий день, что, если Элис отправится в Хорсхит, она попадет в когти Роберта, и над ней нависнет тень чудовищной опасности.
Итак, придя к этому ужасному заключению, я знал, что делать в первую очередь. Главное — защитить Элис, не допустить, чтобы она уехала в Кембридж. Задача, в общем-то, простая, но как ее осуществить? Элис говорила, что Роберт Монтфорт собирался навестить ее сегодня утром. Если я явлюсь на лесной двор, а он в это время окажется там, она обвинит меня в чрезмерной опеке и ревности и назло мне уедет с ним. Риск слишком велик.
Я вернулся в мастерскую и сел наскоро писать ей записку.
Улица святого Мартина, 20 января
Элис,
Простите, что не пришел к вам сам, а посылаю вместо себя это письмо. Мне необходимо вновь отлучиться из Лондона, но прежде я должен предупредить вас. Я настоятельно советую вам отказаться от поездки в Хорсхит. Дело в том, что я недавно ходил на конюшни Брадфилда, и один из конюхов поведал мне поразительные новости, которым я едва поверил, хотя он был вполне откровенен со мной. В то утро коляску заказывала мисс Аллен, но для другого человека, личность которого я установил по его платью.
Я услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Нужно торопиться, иначе я не успею дописать.
Помните, я говорил, что человек, управлявший коляской, показался мне знакомым, но я не смог опознать его. Теперь я догадался почему. Это был Роберт Монтфорт…
Дверь распахнулась, и мне пришлось прервать свое занятие.
Глава 23
Чиппендейл ворвался в мастерскую, разметая на своем пути древесную стружку, словно осенний ураган.
— Хопсон, — с ходу заорал он, не тратя слов на приветствия, — ты отпетый бездельник. Я сыт по горло твоей наглостью. Все, мое терпение лопнуло.
Я силился сохранять спокойствие, хотя сердце в груди заметалось, как загнанный зверек. Вот он, гнев, которого я ожидал со страхом в доме мадам Тренти, только Чиппендейл почему-то решил выплеснуть его теперь, на день позже. А у меня не было времени противостоять его ярости. Более насущное дело занимало меня. Нужно было срочно отправить письмо Элис.
— Простите, хозяин, что разгневал вас. Но если позволите, я все объясню…
Я мог бы не говорить ничего, ибо он продолжал бушевать, будто и не слышал меня.
— Встретив тебя вчера утром, я рассчитывал на две вещи. Первое: что ты вернулся из Кембриджа, потому что выполнил мое поручение — привез эскизы. Второе: что ты немедленно приступишь к исполнению своих прямых обязанностей. В обоих случаях ты обманул меня. Твое поведение оскорбительно, и я могу лишь предположить, что ты больше не дорожишь своим местом.
— Хозяин, — запротестовал я, — об этом не может быть и речи. Я предан вам, как всегда. Да я же…
И опять он грубо перебил меня:
— Довольно. Не желаю слушать твою болтовню. Меня интересуют два вопроса. Ответишь — и убирайся на все четыре стороны. Где ты был вчера во второй половине дня? И где мои эскизы?
— Но как раз это я и хотел объяснить. События в Кембридже приняли неожиданный поворот…
Его лицо из пунцового стало багровым.
— Не увиливай, Хопсон. Я спрашиваю: где мои эскизы? Я замешкался лишь на долю секунды, придумывая ответ, соответствующий моим целям.
— Насколько мне известно, они по-прежнему в Хорсхите. Чиппендейл покачал головой.
— Насколько тебе известно, — скептически повторил он. — Кому нужны твои приблизительные сведения?
Я виновато смотрел на него и молчал, отчего он разозлился еще больше.
— Если работнику небезразлично доброе мнение хозяина, он старается выполнить любую его просьбу, даже самую щекотливую. Ты не выполнил. Зная, чего я хочу, ты уже не раз обманул мои ожидания. Спроси себя, Хопсон: будь я заказчиком, который нанял тебя обставить дом, разве продолжал бы я пользоваться твоими услугами?
Я удрученно вздохнул и уставился взглядом на носки своих башмаков, надеясь, что, чем более смиренный будет у меня вид, тем скорей пронесется буря, и я смогу закончить свое неотложное дело.
— Тебе известны условия, на которых я нанял тебя?
— Да, сэр.
— Но ты умышленно нарушаешь их.
— Не умышленно, сэр. Еще раз прошу вас, выслушайте меня…
— К черту, Хопсон! Что ты о себе возомнил? Кто дал тебе право чего-то от меня требовать? Ты — лодырь, губошлеп, безвольная тряпка. Да я, когда был в твоем возрасте, скорее повесился бы, чем посмел явиться к хозяину с пустыми руками.
Я обвел взглядом комнату. В углу стоял величественный секретер Чиппендейла. Работа над его сложной внутренней конструкцией была завершена, все отделения имели законченный вид, и снаружи он тоже был облицован. Высокохудожественное творение, отметил я, но абсолютно никчемное. Зачем тратить долгие часы кропотливого труда на создание вещи, которой полюбуешься несколько минут, а после уже не замечаешь, потому что ее новизна вскоре теряет прелесть перед очередной замысловатой диковинкой? И тут-то мой горячий нрав, который я старательно обуздывал, заявил о себе в полную силу. С какой стати я должен терпеть оскорбления от человека, который благоговеет перед мишурой и безделушками, который проявил бесчеловечность к Партриджу, а теперь своим брюзжанием мешает мне позаботиться о безопасности Элис?
Я выпрямился и с вызовом посмотрел на него.
— Сэр, — сказал я, — мне ясны ваши претензии, и я не могу не согласиться, что уволить меня — в вашей власти. Но если вы сделаете это, не соизволив прежде выслушать мои объяснения, можете навсегда распрощаться со своими бесценными эскизами.
Стрела угодила точно в яблочко. Ошеломленный внезапной переменой в моем поведении — я почти не скрывал своего презрения, он смотрел на меня в изумленном молчании. Не давая ему опомниться, я продолжал в том же агрессивном тоне:
— Как и обещал, я отобрал ваши эскизы, когда последний раз был в Хорсхите, и заручился разрешением мисс Аллен и лорда Фоули увезти их с собой. — (Я лгал без зазрения совести, стремясь избавиться от него.) — Неожиданно домой вернулся Роберт Монтфорт и выставил меня за дверь — чем-то я ему не угодил. Эскизы я забрать не успел. После нашей с вами встречи в доме мадам Тренти я отправился искать лорда Фоули, дабы просить его поехать со мной в Хорсхит, поскольку при его содействии эскизы вернули бы мне незамедлительно. Я собирался сообщить вам это еще вчера, но после разговора с судьей вы сразу скрылись, а я не хотел вас компрометировать. Вы ведь сказали ему, что мы прибыли вместе.
Моя выдумка не убедила Чиппендейла. И он ничуть не смутился, когда я косвенно обвинил его в даче ложных показаний об обстоятельствах смерти мадам Тренти.
— В общем, суть твоих объяснений сводится к тому, что я и впредь должен терпеть твое непослушание. Иначе не видать мне своих эскизов, так?
Я кивнул с самым серьезным видом. Чиппендейл все еще злился, и я понимал, что радоваться рано.
— Клянусь, если ты их не привезешь, подохнешь с голоду. Даю тебе последний шанс. Не выполнишь мое поручение, сдам тебя в полицейский участок как злостного мошенника.
