Утерянная брошь - Монт Алекс

Глава 5. Хороша Маша, да не наша!

– Вы умеете держать слово, господин Чаров, но и я от своих обещаний не отступаюсь, так что брошь ваша, – с этими словами Самуил Соломонович извлек из внутреннего кармана сюртука завернутую в шелковую салфетку безделицу и положил ее на колено судебному следователю, едва они сели в карету после аудиенции у Шувалова. Граф согласился на эту встречу без особого восторга, и Сергею пришлось напомнить шефу жандармов о карт-бланш и возможности сослаться на него в случае крайней необходимости.

– Премного благодарен, месье Поляков, – развернув шелк, улыбнулся судебный следователь. Едва поднеся брошь к глазам, он принялся подробно рассматривать вещицу, как брови его нахмурились, а лицо исказила гримаса отчаяния. – Это не та брошь! Похожая, но не она! Гляньте! Здесь нет выгравированной даты, а на той, что утеряна на регате, было выбито «30 мая», – повернув безделицу замком вверх, втолковывал Сергей неприятную истину ошеломленному концессионеру.

– Не может быть! Клянусь мамой, именно эту вещицу я выкупил в ломбарде! Поедемте туда, господин Чаров. Я предъявлю брошь оценщику и, уверен, он подтвердит, что продал ее мне, – приказав кучеру ехать на Владимирский проспект, Поляков откинулся на сидение и стал нервно вытирать платком выступивший на лбу пот. Чаров только кусал губы и яростно сжимал в кулаке костяной набалдашник трости.

Служителя на месте не оказалось. Вместо него в окошке маячил благообразной наружности старичок в суконной блеклой поддевке и седыми, под ее цвет усами, пессимистично смотревшими вниз.

– Захворал Порфирьич, третий день как заместо него тут сижу, – натужно кряхтя, посетовал старичок и, сообщив адрес оценщика после красноречиво положенной перед его носом кредитки, исчез за прилавком.

– Полагаю, дома его мы теперь вряд ли застанем, – задумчиво протянул Поляков, поднимаясь вслед за Чаровым по выщербленным ступеням ломбарда.

Квартирная хозяйка подтвердила его догадку, тогда как опрошенный дворник показал, что не видел постояльца с прошлой недели.

– Как пришед в пятницу со службы, из квартиры не выходили-с, а рано поутру приезжал-с извозчик и они-с на нем укатили-с…

– Вещи, узлы какие при нем находились?

– Без вещей он был-с, ваша милость, – недоуменно качая головой, глухо пробубнил дворник.

В квартире – скромной непритязательной меблирашке – беспорядка не наблюдалось. Одежда Порфирьича аккуратно висела в шкафу, столовое серебро, состоявшее из дюжины вилок, ножей и ложек пребывало на своем месте в буфете. Правда, выходного сюртука на красной генеральской подкладке и новых яловых сапог хозяйка не обнаружила.

– Съехал да не заплатил, обманщик! – картинно заломив руки, запричитала она, попеременно косясь то на буфет с серебром, то на шкаф с одеждой. Наблюдая украдкой за ужимками женщины, Чаров взглядом уткнулся в пол. Под обеденным столом, возле его вогнутой ножки, сверкал и переливался крупный рубин, оправленный в тяжелый золотой перстень.

– А вот это уже любопытно! – воскликнул он, доставая находку из-под стола. – Я приобщаю сей предмет к делу, сударыня, – к нескрываемому разочарованию хозяйки, он опустил драгоценность в карман.

– К какому делу?! – жалостливо всхлипнула женщина, провожая перстень алчущим взором.

– К делу исчезновения мещанина Трегубова, мадам. Квартиру придется опечатать и известить полицию, – Сергей выразительно посмотрел на дворника.

– А историйка презанятная, – с философским спокойствием изрек Поляков, залезая в карету. – Порфирьич определенно имел свой гешефт, придерживая у себя невыкупленные и особо ценные вещицы.

– И сбывал оные уже по новой цене и солидным клиентам, – подхватил мысль Полякова судебный следователь.

– Ссужал отчаявшимся людям, в лучшем случае, треть от реальной стоимости заклада, а то и этого не давал, а когда появлялся подходящий клиент на невыкупленную безделицу, сбывал ее задорого, дабы покрыть издержки ломбарда да самому в накладе не остаться, – имея в виду себя, умолк на минуту Самуил Соломонович. – Предположу, он своими средствами обходился, поскольку на низкую цену заклада уговаривался.

«Надобно справиться у дворника, что за люд к Порфирьичу хаживал. Сдается, на квартире своей он подпольный ломбард держал. Да и брошь, что Полякову продал, получается, не от Князя. Стало быть, Журавский ее вовсе не ему заложил, а мне на Порфирьича показал. Видать неспроста. Хотел следы замести да оценщика, кой ни сном ни духом, в аферу свою вплесть. Но кому в таком разе он ворованную брошь продал? И чью безделицу Порфирьичу скинул?»

– Когда деньги нужны до отчаяния, как вы справедливо заметили, месье Поляков, будешь сговорчивым.

– Однако ж как нам теперь быть? – делец не на шутку обеспокоился за свои концессионные перспективы.

– Договоренности с вами будут неукоснительно исполняться, месье Поляков. Тем паче они подтверждены графом. А до того, что оценщик оказался скотиной и вором, не ваша в том вина. Вы деятельно пособляли установлению истины, и я непременно уведомлю об том его высокопревосходительство.

Глава 6. Убийство в гостинице

Расставшись с Поляковым возле Окружного суда, Чаров поспешил в присутствие, где его ожидала записка от Блока. «Приезжайте ко мне вечером на Вознесенский, есть новости».

– Вот те раз! Никак не гадал, что так дело повернется, – заполошно глядя на полицейского чиновника, воскликнул Чаров, устраиваясь с чашкой чая в кабинете хозяина.

– И черт меня дернул его выпустить!

– Вы здесь ни при чем. Это же я пообещал Журавскому, что в арестантской он не задержится, да и законных оснований его держать у нас не было. Выходит, недолго он на воле погулял, как был убит.

– И пары дней не прошло, как застрелен в самое сердце, господин Чаров. Коридорный показал, что Князь заселился в «Знаменскую» гостиницу в понедельник, то бишь вчера, во втором часу пополудни, приказал принести себе обед в нумер, после чего уехал. Швейцар хорошо запомнил наружность Князя и подтвердил слова коридорного.

– На предмет следов дознания на его физиономии швейцар, часом, ничего не проронил?

– Полагаю, Журавский их свел примочками аль мазями какими. Инако по городу бы не таскался в компании с дамой, – без колебаний заявил Блок.

– С дамой? – заинтересованно выгнул брови судебный следователь.

– Опрошенный мною портье показал, что Журавский вернулся в шестом часу в щегольском экипаже и с особой почтенного возраста. По утверждению коридорного, та пробыла в его нумере до семи часов, после чего покинула гостиницу. Швейцар, правда, не может сказать наверняка, что видел ее на выходе, но коридорный заверил, что сопроводил эту даму, она, кстати, прихрамывала, до самого вестибюля.

– Стало быть, Журавский не пожелал самолично проводить увечную старушку?

– Стало быть, не пожелал, – Блок растерянно передернул плечами. – Кстати, портье тоже не припомнит, чтобы дама покидала гостиницу.

– Покрутилась в вестибюле и вернулась к Журавскому? – вскинулся Чаров.

– Наверняка не скажу, однако коридорный ее уж не видал более, – с сомнением заключил полицейский чиновник.

– Дамочка, видать, ушлая, мог и не заметить, – Сергей замолчал, задумался. – Ну, а далее? – слегка прокашлявшись, вопросил он.

– Отужинал в нумере, опосля опять же в нумер бутылку токайского из ресторана потребовал да попросил разбудить его в половине осьмого, коли сам не встанет. Сказал, что должен поспеть к московскому поезду.

– Собрался в Первопрестольную?

– Кого-то на вокзале намеревался с утреца встретить. Когда же утром коридорный постучался и, не дождавшись ответа, вошел, застал Журавского бездыханным. Тело лежало поперек разобранной постели и было совершенно обнажено. Следов борьбы и насилия замечено не было. Буде пожелаете, можем до Мариинской больницы прокатиться, труп в тамошней мертвецкой обретается.

– Ежели в том возникнет нужда, завтра самолично туда загляну. М-да, сюрприз так сюрприз, – прихлебывая чай, морщил лоб Чаров. – И ко всему прочему приемщик ломбардный исчез, – в одночасье помрачнел судебный следователь.