"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Иванникова Валентина Степановна
– А я? – еле слышно сказала Зося.
– Я говорю «мы», это значит вы, Ян и я, все вместе.
Она улыбнулась и слабо и очень нежно погладила мои пальцы.
– Это началось всего три-четыре дня назад… до этого госпожа Барк была для меня не только госпожой, но и руководительницей и старшим другом. Я действительно дорожила ее вниманием и ее домом, но за последние три дня мы неожиданно стали врагами… В чем-то я не оправдала ее надежд и…
Зося вскочила и, вздрогнув, сдавленно проговорила:
– Идут. Боже, это госпожа Барк, я узнаю ее шаги…
Прозвенел резкий звонок, и сейчас же в коридоре раздались быстрые, уверенные шаги. Они были уже недалеко, выскочить незамеченным через освещенный коридор было невозможно, но встретиться с госпожою Барк у Зоси было равносильно катастрофе. Окно… но я не знал ни его высоты, ни что находится внизу.
– Спокойно, Зося, больше хладнокровия, – шепнул я. Девушка молча кивнула головой, продолжая со страхом смотреть на меня. Схватив фуражку, я быстро открыл двери платяного шкафа и шагнул внутрь. Приотворив дверь, я увидел, как девушка с просветлевшим лицом бросилась в коридор, навстречу мистрис Барк.
– Вы что, моя дорогая, задремали? – услышал я голос Эвелины и по шуму снова распахнувшихся дверей понял, что она вместе с Зосей вошла в комнату.
– Нет, моя госпожа, мне было не до сна… – тихо сказала Зося.
– А что… вы нездоровы? Да у вас и лицо не то встревоженное, не то опечаленное. Что с вами, моя девочка? – очень озабоченно спросила мистрис Барк.
– Нет!.. Я просто задумалась и так глубоко, что не слышала вашего приезда.
– Я пришла пешком. А вы не горюйте, Зося, такие настроения находят на нас, женщин, когда мы влюблены. Вы любите, Зося? – еще мягче и участливей спросила она, и такой нежностью, материнской заботой были проникнуты ее слова, что, если бы я не знал Барк и ее роли в этой истории, я первый поверил бы в ее искренность, – так правдиво, тепло и задушевно звучал ее голос.
– Вы молчите, моя девочка?.. Не надо, не любите, это большой и тяжелый крест, нести который могут очень немногие… – ее голос дрогнул и оборвался.
– Вы ошибаетесь, я никого не люблю… Мне просто грустно, – услышал я.
– Пройдите, моя дорогая, ко мне. Там господин Сайкс и лейтенант. Приготовьте, пожалуйста, чай и легкий ужин, я же подожду вас здесь, мне нужно еще кое-что сказать вам…
– Слушаюсь, – донеслось до меня, дверь захлопнулась, и я понял, что остался наедине с госпожой Барк.
Шкаф был невелик, темен, платья девушки довольно густо висели в нем, и я, боясь шелохнуться, прижавшись в углу, ждал минуты, когда Эвелина Барк, наконец, удалится к своим гостям.
Резкий стук насторожил мое внимание. Совсем близко от себя я услышал ее шаги, прерывистое дыхание и шум отодвинутого стула, передвинутой и потом вновь поставленной на место ширмы. Было ясно, что мистрис Барк что-то искала или осматривала в комнате Зоси. Негромко стукнул ящик стола, очередь была за шкафом. Еще секунда, – и она распахнет дверцы шкафа и, к своему немалому изумлению, извлечет меня. Волосы, как говорится в романах, готовы были зашевелиться у меня на голове от этой малоприятной перспективы.
Снова быстрые шаги, резкое движение – стукнуло раскрытое окно…
В дверь постучали, и я услышал негромкий, полный понятного мне трепета, милый голос Зоси.
– Моя госпожа, все готово. Я прошу ваших дальнейших указаний.
Бедная девочка! Воображаю, как билось ее маленькое, взволнованное сердце все эти минуты, которые она провела в гостиной.
– Благодарю вас, Зося! Теперь пойдемте. Я останусь с гостями, вас же прошу пройти к госпоже Янковецкой и передать ей мою записку. Сейчас девять часов, гости разойдутся к двенадцати. Вы не торопитесь и поскучайте эти три часа у мисс Генриэтты. Я пишу ей об этом. В двенадцать позвоните мне, и я пошлю за вами авто… Но только позвоните обязательно…
– Да, сударыня… я позвоню. Вы разрешите мне переодеться?
Я похолодел. Как она могла сказать это, зная, что я нахожусь в шкафу вместе с ее платьями.
– Нет, этого не надо. Госпожа Янковецкая одна, и вы можете пойти к ней в этом же платье.
– Слушаюсь, сударыня.
Спустя минуту щелкнул выключатель. Ключ дважды повернулся в замке. В коридоре стихли удаляющиеся шаги женщин, и я остался один в темной комнатке Зоси, запертой госпожой Барк.
Минут через пятнадцать убедившись в том, что вокруг все тихо, я осторожно вылез из своего убежища. Оставаться в комнате и ждать возвращения Зоси было нелепо. Единственный выход – окно. Акробатом я никогда не был, но спорт любил и еще не забыл упражнений на кольцах и турнике. Сейчас все это должно было помочь мне. Держась вдоль стены, я добрался до полураскрытого окна. На дворе было темно. Отсветы улицы еле пробивались сквозь дереьья сада. Я бесшумно раздвинул створки окна. Огни у подъезда дома были погашены, тени сада ближе надвинулись к дому. Повиснуть на руках и потом спрыгнуть вниз было бы не трудно, на фронте приходилось делать вещи и посложней, но черт возьми, идя сюда, я не выяснил, что находится внизу. Хорошо, если двор, а если ограда или палисадник? Ведь я мог попасть на острие изгороди или с грохотом свалиться на жестяную крышу. Я нащупал ногами карниз, он был широк. Держась за подоконник и уже собираясь спускаться вниз, я услышал через неплотно закрытое окно несколько слов, заставивших меня насторожиться. Соседнее окно было затянуто шторой, но слабый свет пробивался сквозь него. Осторожность требовала немедленного моего исчезновения, но какой же солдат, попав в самое логово своих врагов, не постарался бы узнать их планы и намерения. Держась за выступы стены, я продвинулся по карнизу. Шум голосов явственнее долетал до меня. Я стал разбирать отдельные слова. Говорили по-английски.
– …Это обстоятельство начинает беспокоить меня… – голос человека, говорившего эти слова, был мне очень знаком.
Сквозь неплотно прикрытые шторы я узнал маленького человечка. Прохаживаясь по комнате, он курил сигару, поминутно стряхивая пепел.
– …По моим соображениям, Годлевский, или будем называть его Смитом, уже давно должен быть в Лондоне, но… – тут он снова стряхнул пепел, и я с удивлением заметил, что мой старый знакомый держал сигарету в левой руке, – ни я, ни разведывательное бюро генерала Андерса не получаем о нем никаких сведений… Что это значит? Или Смит убит, или погиб в пути от какой-либо случайности, непредвиденной в военной обстановке…
– Не могли его немцы ликвидировать, – услышал я чей-то голос.
– Нет! Я имею сведения, что он добрался до них и должен был из Берлина отправиться в Лондон.
– Так значит он появится, – снова сказал невидимый мне человек.
– Не думаю… Группировка немцев в этом районе разбита, штабы уничтожены, захвачены пленные. И если Годлевского не убили, то он может оказаться среди них…
Сайкс, бросив окурок в пепельницу, зажег новую сигару левой рукой. Я не ошибся, он был левшой.
– Это, конечно, моя вина, – все так же прохаживаясь, заговорил он. – Мне не следовало выпускать его живым, но ликвидации Годлевского помешала войсковая немецкая разведка. Он был нужен немцам, и я должен был удовлетворить их.
– Так что же делать? – услышал я голос Барк.
– Подождать еще несколько дней. Я запросил германское Нахрихтенбюро. Если спустя пять дней Годлевский – Смит не найдется, надо будет считать, что он провалился, а это, как вы сами понимаете, грозит крахом всей нашей работы здесь.
– Значит, надо ускорить ее финал, – сказала Барк.
– Ответят ли немцы? – спросил молчавший до сих пор лейтенант.
– Ответят!
– Прошу к столу, – пригласила хозяйка. – Вот чай, кекс, сандвичи, тартинки. Вино и фрукты тут же… Каждый обслуживает себя.
Человек, бывший невидимым мне, поднялся и сел возле хозяйки. Это был хорошо одетый лет пятидесяти господин с перевязанной головой и кровоподтеками на лице.
Сайкс налил себе полстакана вина и, продолжая прохаживаться, стал маленькими глотками пить вино.
