Елена Ярошенко - Карающий ангел
Явление Маруси в бриллиантах и кружевах ручкой работы произвело ошеломляющее впечатление. Заждавшиеся гости восторженно ахнули и легко простили новобрачной долгое отсутствие — всем стало ясно, что молодая княгиня поменяла свадебный убор на иной, более роскошный, потребовавший и новой прически, и некоторых перемен в подвенечном наряде, и поэтому немножко задержалась. Гости объясняли друг другу, что бриллиантовый венец на голове новобрачной стоит целое состояние, пол-Москвы за него можно купить, так нельзя же было в таких драгоценностях кататься на автомобиле по Девичьему полю. Очень практично со стороны молодой явиться на венчание в простой фате с флердоранжем, а уже в собственном особняке, в безопасности, поменять флердоранж на бриллианты и роскошные старинные кружева. Фата, дополнявшая диадему, — сама по себе произведение искусства, и можно представить, в какую сумму обошлась эта вещь…
Примерно такими же репликами обменивалась и я с энергичной газетной дамой, ведущей раздел светской хроники. Журналистка, в протяжение нашей беседы бегло записывавшая в блокнот сведения для статьи, была мне хорошо знакома по Лиге равноправия женщин. Я была уверена, что материал о Марусиной свадьбе будет подан в газетах как нужно. Если бы эта дама не подписывала свои корреспонденции псевдонимом «месье Анатоль», что является беспринципной уступкой мужскому шовинизму, я не могла бы предъявить ей никаких претензий.
После разговора с «месье Анатолем» меня перехватил Миша.
— Леля, после всех сегодняшних событий я как никогда уверен, что ты — именно та женщина, которую я мечтал встретить всю свою жизнь. Рядом с тобой так легко и надежно! И это большая удача. Ведь должен же хоть кто-то в этом мире сохранять ясную голову и в любой ситуации знать, что нужно делать.
— Мишенька, ты отводишь мне какую-то скучную роль. Я не хочу брать на себя обязательство всегда сохранять ясную голову.
— Хорошо, я не возражаю против того, чтобы ты ее потеряла, конечно, чуть-чуть, самую малость… Полное отсутствие головы будет тебе не к лицу. Так что ты мне ответишь?
— Воспитанной даме было бы приличнее долго отвечать тебе «нет», потом, весьма не скоро, перейти к уклончивому ответу, и только после изматывающих многомесячных баталий тебе удалось бы с боем вырвать слово «да». Но ты знаешь, что я — враг условностей и всю жизнь пытаюсь сбросить их ярмо. Я скажу тебе «да» сразу и без всяких боевых действий. Только пообещай, что никогда не будешь покушаться на мою независимость. Иначе мне придется гордо уйти и даже громко хлопнуть на прощанье дверью, а я этого совсем не хочу!
Тут, собственно, можно было бы и завершить мои записки. Матерые беллетристы любят заканчивать повествование либо свадьбой, либо, на худой конец, предложением руки и сердца. Мне удалось совместить оба эти приема, что порадовало бы дамские сердца и породило бы мажорный аккорд в финале… Но ведь еще нужно прочесть письмо, в суматохе прихваченное мной в Марусин дом с Арбата. Я разорвала конверт.
Елена Сергеевна!
Может быть, вам уже известно, что мне легко удалось избежать длительного пребывания на каторге, куда ваша дружная компания так мечтала меня определить. Я вернулась в Москву и издали с интересом наблюдаю за вами.
Вы весьма преуспели в устройстве дел внучков-наследничков старухи Терской, и, как я полагаю, не без определенных выгод для себя. Старая перечница графиня может возрадоваться на небесах, в существование которых я, впрочем, не очень-то верю. Чертовски обидно, что такие деньжищи прошли мимомоих рук и достались этому дурачью.
Но я обещаю пораскинуть мозгами и наверстать упущенное. Так что, назначая вам встречу в 1918 году, я погорячилась. Мы встретимся раньше. Я, как вам известно, человек азартный и, вполне вероятно, еще смогу взять реванш. Тем более мне есть за что отомстить, не так ли?
До скорой и радостной встречи!
Вечно ваша Евдокия, или, если вам угодно,
Евгения.
Ну что ж, до встречи так до встречи. Я, в отличие от Евгении-Евдокии, верю во многие непреложные истины. Например, в то, о чем сказано в Книге Екклезиаста: «Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нем, но я знаю, что благо будет боящимся Бога…»
